– Джули никогда не нравилась подобная кутерьма, – заметил Бриттон, слегка запнувшись на слове «кутерьма». – Не понимаю, почему он позволяет устраивать такое на нашей земле. Но вообще-то это забавно, правда?
– Да, похоже, все участники сильно увлечены, – согласился Ханкен. – А вы любите историю, сэр?
– Смотря какую, – буркнул Бриттон и крикнул солдатам: – Проклятые изменники! Вы сгорите в аду, если хоть один волос упадет с головы помазанника Божия!
«Да он роялист, – подумал Ханкен. – Странная позиция для члена мелкопоместного дворянства в наши дни, но имеющая сторонников среди политиков в парламенте».
– Где я могу найти его? – спросил инспектор.
– Унесли с поля боя, раненного в голову. Никто не смог бы обвинить этого беднягу в недостатке храбрости.
– Я имею в виду не короля Карла, а Джулиана.
– А, Джули.
Неуверенной рукой Бриттон направил подзорную трубу на запад. На берегу как раз появился автобус с новым отрядом роялистов. Они выгрузились перед мостом на другом берегу реки и начали спешно экипироваться. Разодетый дворянин бурно жестикулировал, очевидно выкрикивая приказы.
– Поздно спохватились, вот что я вам скажу, – буркнул Бриттон. – Раз не прибыли вовремя, следовательно, проиграли. – Он вновь повернулся к Ханкену. – Мальчик где-то здесь, если вы пришли по его душу.
– Он часто ездит в Лондон? Учитывая, что там жила его покойная подруга, я…
– Подруга? – Бриттон презрительно хмыкнул. – Ерунда. Слово «подруга» подразумевает взаимный интерес. С ее стороны ничего подобного не наблюдалось. О да, Джули хотел бы этого. Он любил ее. Но она привечала его только в тех случаях, когда ей хотелось трахнуться. Если бы он воспользовался данными ему Господом глазами, то с самого начала увидел бы это.
– Вы не любили дочь Мейдена.
– Ей нечего было добавить в нашу закваску. – Бриттон вновь перевел взгляд на сражение. – Смотрите за тылами, паразиты! – крикнул он солдатам Кромвеля, следя за тем, как роялисты переходят вброд реку Уай и начинают карабкаться по мокрому склону к особняку.
«Вот человек гибких принципов», – подумал Ханкен.
– Мистер Бриттон, возможно, я найду Джулиана в доме? – спросил он.
Бриттон пристально наблюдал, как сошлись переправившиеся через реку роялисты и круглоголовые, которые отстали от основных сил, вытаскивая из грязи стенобитное орудие. Внезапно ход битвы изменился. Похоже, численность пуритан была в три раза больше.
– Спасайте свои шкуры, балбесы! – заорал Бриттон и ликующе рассмеялся, когда мятежники начали терять с трудом завоеванные позиции.
Несколько солдат покатились вниз, роняя оружие. Бриттон зааплодировал.
– Так я поищу его в доме, – сказал Ханкен.
Детектив уже направился к дому, когда Бриттон остановил его.
– А знаете, ведь я был с ним тогда. Во вторник вечером.
Ханкен повернулся к нему.
– С Джулианом? Где? В какое время?
– На псарне. Время точно не скажу. Может, около одиннадцати. Там одна сучка рожала. Джули следил за ней.
– Когда я разговаривал с ним, он не упоминал о вашем присутствии, мистер Бриттон.
– А он не мог это сделать. Он же не видел меня. Когда я увидел, чем он там занят, то не стал мешать. Понаблюдал немного от двери – вам не кажется, что есть нечто завораживающее в процессе родов, независимо от того, кто рожает? – а потом убрался восвояси.
– Именно так вы обычно и ведете себя? Заглядываете на псарню в одиннадцать вечера?
– У меня нет никаких привычек. Я делаю, что хочу и когда хочу.
– Что же тогда привело вас на псарню?
Бриттон нетвердой рукой пошарил в кармане куртки и извлек несколько основательно помятых брошюр.
– Хотел поговорить с Джули вот об этом.
Ханкен заметил, что все эти брошюры предлагали услуги клиник по лечению алкоголизма. Грязные и потрепанные, они выглядели как беглецы из библиотеки благотворительной организации «Оксфам». Либо Бриттон мусолил их уже несколько недель, либо выискал их в лавке старьевщика и держал при себе для подобного случая.
– Хочу пройти курс лечения, – признался Бриттон. – Пора уже, по-моему. Не хочется, чтобы у детей Джули вместо дедушки был горький пьяница.
– Джулиан задумал жениться?
– О да, все к тому идет.
Бриттон протянул руку за своими брошюрами, и Ханкен передал их ему, наклонившись под зонт.
– Он славный парень, наш Джули, – сказал Бриттон, засовывая брошюры обратно в карман куртки. – Не забывайте этого. Он будет славным отцом. А я стану дедом, которым он сможет гордиться.
Последнее утверждение вызывало как минимум легкое сомнение. От Бриттона так сильно несло джином, что его дыхание можно было бы поджечь спичкой.
Инспектор Ханкен появился на крепостной стене в тот момент, когда Джулиан Бриттон проводил там совещание с организаторами исторической баталии. Он видел, как детектив разговаривал с его отцом, и видел, как Джереми предъявил собеседнику свои лечебные брошюры. Джулиан понимал, что вряд ли Ханкен заглянул в Бротон-мэнор поболтать с его отцом о проблемах лечения алкоголизма, поэтому приход полицейского не застал его врасплох.
Их разговор был недолгим. Ханкен хотел узнать точную дату его последнего посещения Лондона. Джулиан прошел с ним в свой кабинет, где на столе среди кучи бухгалтерских книг лежал ежедневник. Записи в нем велись безупречно, и Джулиан, пролистав страницы, показал инспектору, что последний раз ездил в Лондон во время пасхальных праздников, в начале апреля. Он останавливался в отеле «Ланкастер гейт». Ханкен легко мог проверить его слова, поскольку рядом с названием отеля в ежедневнике Бриттона стояла и отметка о заказанном номере.
– Бывая в городе, я обычно останавливаюсь в этом отеле, – сказал Джулиан. – А почему вдруг вы заинтересовались?
Ханкен ответил вопросом:
– А почему вы не остановились у Николь Мейден?
– Она снимала квартиру на двоих. – Джулиан покраснел. – Кроме того, она предпочитала, чтобы я жил в отеле.
– Но вы ездили в город, чтобы повидаться с ней?
Он подтвердил.
Это и впрямь было глупо, сказал себе Джулиан, наблюдая, как Ханкен пробирается к выходу сквозь массу заполнивших двор роялистов, которые толпились под навесами и зонтами, готовясь к очередному этапу битвы. Он поехал тогда в Лондон, почувствовав, что Николь как-то изменилась. Не только потому, что не приехала в Дербишир на Пасху – как обычно приезжала на каждый праздник во время учебы в университете, – но и потому, что начиная с осени раз от разу она выглядела все более чужой и отстраненной. Он заподозрил, что у нее появился другой мужчина, и захотел узнать плохие новости из первых рук.
Джулиан с горечью усмехнулся, вспомнив ту поездку в Лондон. Он ни разу не спросил у Николь напрямик, есть ли у нее кто-то другой; в глубине души ему вовсе не хотелось это знать. Его вполне устроило то, что, неожиданно нагрянув к ней в гости, он не застал никакого соперника, а проверив украдкой шкафчик в ванной комнате, аптечку и комод, не нашел ничего из того, что необходимо мужчине утром после любовного свидания. А главное, Николь с готовностью занялась с ним любовью. Каким же безнадежным тупицей он был в то время, искренне веря, что физическая близость что-то для нее значит!
Но теперь-то он знал, что это было лишь частью ее работы. Лишь частью той профессии, которой Николь зарабатывала деньги.
– Джули, мальчик мой, с копами я разобрался.
Повернувшись, Джулиан увидел входящего в кабинет отца, очевидно насытившегося дождем, реконструкцией исторической битвы и общением с прочими зрителями. На руке у Джереми висел зонт, с которого капала вода, а в другой руке он держал походный табурет и термос. Подзорная труба дядюшки самого Джереми торчала из нагрудного кармана куртки, принадлежавшей его деду.
Джереми улыбнулся, явно довольный собой.
– Организовал тебе алиби, сынок. Железобетонное, как автострада.
Джулиан удивленно уставился на отца.
– О чем ты говоришь?
– Я рассказал этому сыщику, что во вторник вечером заходил на псарню, где ты принимал роды. Мол, видел, как рождаются щенки и ты присматриваешь за ними.
– Но, папа, я не говорил им, что ты заходил туда! Я не говорил им… – Джулиан вздохнул и начал прибирать на столе, складывая гроссбухи в стопку по месяцам. – Теперь они будут думать, почему это я ни разу не упомянул о тебе. Видишь, папа, что получается? Разве ты не понимаешь?
Джереми постучал дрожащим пальцем по виску.
– Твой старик все продумал заранее, мой мальчик. Сказал, что не стал беспокоить тебя. Ты ведь выполнял роль повивальной бабки, и мне не хотелось отрывать тебя от столь важного процесса. Добавил, что зашел посоветоваться с тобой насчет лечения от алкоголизма и показать тебе вот это. – Джереми в очередной раз потряс своими брошюрами. – Убедительно, правда? Ты уже видел их, ясное дело. И если бы он спросил тебя о них, то ты мог бы подтвердить, верно?
– Инспектор не спрашивал меня о том вторнике. Он хотел узнать, когда я последний раз ездил в Лондон. Поэтому он наверняка удивился, с чего тебя так беспокоит мое чертово алиби, когда он уже и думать о нем забыл. – Несмотря на раздражение, Джулиан вдруг понял, что у отцовского поступка есть подоплека. – Почему ты вообще решил дать мне алиби, папа? Ты же знаешь, что я в нем не нуждаюсь. Я действительно торчал на псарне. Касси была на сносях. И вообще, с чего ты заговорил об этом?
– Меня предупредила твоя кузина.
– Сэм? О чем?
– Она сказала, что полицейские странно посматривают на тебя и ей это не нравится. Она сказала: «Дядя Джереми, можно подумать, что наш Джули смог бы поднять на кого-то руку». Ее прямо-таки охватил праведный гнев, Джули. Вот это женщина. Такая преданность… Это кое-что да значит.
– Но я не нуждаюсь в преданности Сэм, как, впрочем, и в твоей помощи. Я ведь не убивал Николь.
Джереми перевел взгляд с сына на письменный стол.
– Никто и не говорит об этом.
– Но раз ты решил, что должен солгать полицейскому, то это означает… Папа, неужели ты думаешь, что я убил ее? Ты и вправду поверил… О господи.