– Жизнь проходит мимо него, – возразил Джереми. – Он ничего не добьется, пока будет бороться за эти развалины. И он возненавидит меня, когда опомнится и осознает это.
– Но ведь это и есть жизнь. – Саманта ободряюще положила руку на дядино плечо. – Все наши повседневные дела здесь, в поместье, – это и есть настоящая жизнь, дядя Джереми.
Он выпрямился, нашарил дрожащей рукой карман, достал аккуратно сложенный носовой платок и, с трубным звуком высморкавшись в него, повернулся к ней. Бедняга, подумала она. Когда он последний раз плакал? И почему это мужчины так смущаются, если их сдержанные чувства вдруг прорываются наружу?
– Я вновь хочу приобщиться, – сказал Джереми.
– К чему?
– Да к жизни же. Я хочу жить, Сэмми. А это… – Он махнул рукой на раковину. – Это отказ от всего живого. Что уж тут говорить.
Странно, подумала Саманта. Его голос вдруг обрел такую силу, словно между ним и его надеждой на трезвую жизнь не было никаких преград. И ей вдруг ужасно захотелось, чтобы осуществились его желания, захотелось устроить ему счастливую, радостную жизнь в окружении любимых внуков. Она даже мысленно увидела их, этих очаровательных, еще не зачатых малышей.
– Я так рада, дядя Джереми. Невероятно рада и счастлива. И Джулиан… Джули тоже будет в восторге. Он хочет помочь вам. Я знаю, он хочет.
Джереми кивнул, внимательно глядя на нее.
– Ты так думаешь? – с сомнением произнес он. – После всех этих лет моего… беспробудного пьянства?
– Я знаю, он поможет, – решительно подтвердила она. – Я просто уверена.
Джереми поправил костюм. Он еще разок протрубил в носовой платок и убрал его в карман.
– Ты любишь его, девочка?
Саманта переступила с ноги на ногу.
– Ты не такая, как другие. Ты можешь помочь ему.
– И помогу, – сказала Саманта. – Да-да, я помогу.
Когда Линли приехал в ущелье Пэдли, обыск в Мейден-холле шел полным ходом. Ханкен привез бригаду из шести полицейских и выдал им практичные и основательные задания. Трое обыскивали верхние личные комнаты хозяев, а заодно и нижний этаж отеля. Один вел поиски вокруг здания. А еще двое копались в земле. Сам Ханкен раздавал ценные указания, и когда Линли подъехал к автостоянке, то увидел, что местный инспектор дымит как паровоз, стоя под зонтом около патрульной машины и принимая отчет от работавшего на семейном этаже констебля.
– Тогда присоединяйтесь к остальным здесь, на улице, – велел он. – Если заметите малейшие нарушения земельного покрова, то вгрызайтесь в них, как фокстерьеры в лисьи норы. Понятно? И не забудьте проверить новый столб с дорожным указателем, установленный Мейденом.
Констебль побежал в сторону спускающегося к дороге склона. Там, как заметил Линли, невозмутимо бродила под дождем между деревьями еще пара полицейских.
– Пока ничего, – сообщил Ханкен Линли. – Но они где-то здесь. Или что-то связанное с ними. И мы отыщем это.
– Я нашел плащ, – сказал Линли.
Ханкен удивленно поднял бровь и выплюнул окурок на землю.
– В самом деле? Отличная работа, Томас. Где же вы его обнаружили?
Линли поведал ему о размышлениях, которые привели его к мусорному контейнеру. Под слоем почти недельного мусора, выброшенного из гостиницы, он сумел найти этот плащ благодаря вилам и терпению мусорщика, который как раз прибыл, чтобы забрать содержимое контейнера.
– Вы не очень похожи на человека, копавшегося в мусоре, – заметил Ханкен.
– Я принял душ и переоделся, – признался Линли.
Мусор, наваленный в контейнер почти за неделю, надежно укрыл плащ от дождя, который мог бы смыть с него все улики. Правда, на пластиковой накидке появились дополнительные пятна от кофе, овощных очистков, остатков пищи, старых газет и тряпок. Но поскольку плащ был вывернут наизнанку, то вся эта грязь испачкала только его внутреннюю поверхность, придав ей вид выброшенной парусины. А наружная поверхность в основном осталась в неприкосновенности, и поэтому пятна крови на ней сохранились такими, какими они были в прошедший вторник: немыми свидетелями трагедии, разыгравшейся в Девяти Сестрах. Линли положил найденную улику в пластиковый пакет из супермаркета. И теперь находка лежала в багажнике его «бентли».
– Так давайте глянем на нее.
– Скажите сначала, – Линли кивнул в сторону отеля, – как там Мейдены?
– Нам не понадобится ничьих подтверждений, Томас, если мы обнаружим там кровь убитого парня.
– Я спрашиваю из личного интереса. Как они отнеслись к обыску?
– Мейден заявил, что связался с каким-то специалистом в Лондоне, который сможет проверить его на детекторе лжи. Он работает на каком-то профессиональном полиграфе.
– Ну, если он готов…
– Чушь собачья, – раздраженно бросил Ханкен. – Вы же понимаете, чего стоят все эти проверки. Мейден тоже это понимает. Нам отлично знакома тактика проволочек: «Пожалуйста, не сажайте меня в тюрьму. Я уже договорился о проверке на полиграфе». Мура все эти предложения. Давайте лучше посмотрим вашу находку.
Линли достал ее из багажника. Плащ, как он и обнаружил его, остался вывернутым наизнанку. Но один край завернулся, показав засохшее пятно крови в форме листа.
– Ага, – сказал Ханкен, – превосходно. Мы быстренько проверим его в лаборатории. Но по-моему, тут не может быть двух мнений.
Линли не испытывал такой уверенности. Он и сам удивлялся своим сомнениям. Потому ли, что не мог поверить, что Энди Мейден убил родную дочь? Или потому, что эти улики на самом деле указывали в другую сторону?
– Он выглядит покинутым, – заметил он, кивнув на здание Мейден-холла.
– Из-за дождя, – пояснил Ханкен. – Внутри полно народу. Все прячутся от непогоды. Понедельник, большинство гостей поразъехались. Но Мейдены в доме, и их персонал тоже. За исключением шеф-повара. Говорят, он обычно приходит только после двух часов.
– Вы разговаривали с ними? С Мейденами?
Ханкен, похоже, прочел скрытый смысл слов Линли.
– Я не разговаривал с женой, Томас, – сказал он, бросая пакет на переднее сиденье патрульной машины. – Фрайер! – крикнул он в сторону склона.
Спустившийся из личных комнат констебль оглянулся и, увидев призывный взмах руки Ханкена, поспешил к нему.
– В лабораторию, – приказал инспектор, мотнув головой в сторону машины. – Отвезешь им пакет и скажешь, чтобы быстро сделали анализ крови. Постарайся по возможности поручить это дело девице по фамилии Кубовски. Она шустро работает, а у нас время не терпит.
Констебля явно порадовала перспектива спрятаться от дождя. Стащив с себя дождевик пронзительно-лимонного цвета, он нырнул в машину. Не прошло и десяти секунд, как он уже скрылся из виду.
– Мы сделаем этот анализ ради проформы, – сказал Ханкен. – Кровь, разумеется, принадлежит тому парню.
– Несомненно, – согласился Линли. Он опять взглянул в сторону отеля. – Не возражаете, если я поговорю с Энди?
Ханкен прищурился.
– Не можете смириться?
– Я не могу забыть о том, что он полицейский.
– Но он же человек. Его обуревают те же страсти, что и всех нас, – заметил Ханкен.
Он милосердно умолчал о том, что Энди Мейден лучше, чем кто-либо из людей, умел справляться со своими страстями. Вместо этого Ханкен добавил:
– Не стоит забывать и об этом, – и широким шагом направился к служебным постройкам.
Линли нашел Энди и его жену в гостиной, в той самой нише, где они с Ханкеном впервые беседовали с ними. Однако на сей раз они выглядели по-другому. Сидели порознь, на разных диванах напротив друг друга, и молчали. Они сидели в одинаковых позах – сгорбившись и сложив руки на коленях. Энди массировал руки. Жена следила за ним.
Линли выбросил из головы трагический шекспировский образ, всплывший в памяти из-за особого внимания, уделяемого Энди своим рукам. Он окликнул бывшего коллегу по имени. Энди поднял глаза.
– Что они хотят найти? – спросил он.
Местоимение «они» явно намекало на различие между самим Линли и местными полицейскими.
Линли сказал:
– Как у вас тут дела?
– И вы еще спрашиваете, как у нас дела? Разве не достаточно того, что мы потеряли Николь? Нет, вы решили еще заявиться сюда и перевернуть вверх дном наш дом и весь наш отель, даже не соизволив объяснить причины подобного вторжения. Просто махнули какой-то мерзкой судебной бумажкой и ворвались в дом, точно банда хулиганов с…
Гнев Нэн Мейден грозил завершиться слезами. Она вцепилась руками в колени и, в отличие от мужа, сжала их изо всей силы, словно это могло помочь ей восстановить утраченное самообладание.
Мейден сказал:
– Томми?
Линли ответил так, как смог:
– Мы нашли ее плащ.
– Где?
– Он весь в крови. Вероятнее всего, в крови убитого парня. По нашей версии, убийца накинул плащ, чтобы не запачкать одежду. Возможно, на нем обнаружатся и другие улики. Преступник натягивал его через голову, так что не исключено, что там остались его волосы.
– И ты попросишь образец моих волос?
– Наверное, вам нужно пригласить адвоката.
– Вы не можете думать, что он сделал это! – воскликнула Нэн Мейден. – Он был дома. Почему, ради всего святого, вы не верите мне, хотя я говорю, что он был дома?
– Ты считаешь, что мне нужен адвокат? – спросил Мейден у Линли.
И оба они поняли, что на самом деле он спрашивает: «Хорошо ли ты знаешь меня, Томас?» И: «Ты веришь в то, что я тот, кем кажусь?»
Линли не мог ответить так, как хотелось Мейдену. Вместо этого он спросил:
– Почему вы попросили прислать для расследования именно меня? Когда позвонили в Ярд, почему вы назвали меня?
– Из-за твоих достоинств, – ответил Мейден. – Главным из них всегда была честь. Я знал, что могу положиться на честное расследование. Ты всегда поступаешь правильно. И если дойдет до этого, то ты сдержишь слово.
Они обменялись долгими взглядами. Линли понял смысл сказанного. Но он побоялся выставить себя в глупом свете.
– Мы приближаемся к концу, Энди, – сказал он. – Не имеет значения, сдер