– Не сможете?
– Боюсь, я злоупотребила бы доверием жильцов, если бы пустила вас туда без разрешения Силлы. Надеюсь, вы меня понимаете.
«Проклятье», – подумала Барбара. Она спросила, когда обычно возвращается домой Силла Томпсон.
О, совершенно по-разному, сообщила миссис Бейден. Разумнее всего будет сходить на Портслейд-роуд и договориться с Силлой, пока она творит там свои картины. И кстати, не удастся ли миссис Бейден уговорить констебля попробовать перед уходом ломтик лимонного кекса? Некоторые кулинары любят готовить только ради того, чтобы кто-то отведал их выпечку.
Что ж, решила Барбара, кекс составит приятную компанию шоколадному пончику. И раз уж приходится отложить осмотр квартиры Терри Коула, то можно также отложить на денек начало своей личной диетической программы, отменяющей употребление в пищу жирного и сладкого.
Миссис Бейден просияла, получив согласие от Барбары, и отрезала ей кусок кекса, достойный здоровенного викинга. Когда Барбара смело атаковала его, старушка разлилась потоком той милой болтовни, искусством которой превосходно владеет ее поколение. В этом потоке самородками посверкивали упоминания о Терри Коуле.
Из этого монолога Барбара выловила, что Терри был фантазером и не совсем реально, на взгляд миссис Бейден, оценивал свое художественное дарование.
– Ему хотелось открыть галерею. Но, милочка, мысль о том, что кто-то захочет купить его произведения, как, впрочем, и «шедевры» его приятелей… Хотя с другой стороны, что может понимать старуха в современном искусстве?
– Его мать сказала, что он работал над большим заказом, – вставила Барбара. – Он не упоминал вам о нем?
– Дорогая, он говорил о неком грандиозном проекте…
– Но реального проекта не было?
– Я так не говорила, – поспешно уточнила старушка. – Я полагаю, что в его уме он действительно существовал.
– В его уме? Вы хотите сказать, что у него были бредовые идеи?
– Нет… скорее, излишний энтузиазм. – Погрузившись в задумчивость, миссис Бейден собирала на зубцы вилочки крошки кекса. Ее следующие слова прозвучали нерешительно: – Ведь не принято плохо говорить о покойных…
Барбара попыталась успокоить ее:
– Вы любили его. Это очевидно. И к тому же вы лишь хотите помочь нам.
– Он был таким добрым мальчиком. Его расстраивало, что он мало чем может порадовать своих друзей и родственников. Вряд ли кто-то скажет вам о нем что-то другое…
– Но… – ободряюще произнесла Барбара.
– Но иногда, отчаянно стремясь к успеху, молодые люди начинают ловчить. Они пытаются отыскать наиболее короткие и прямые пути для достижения желанной цели.
Барбара ухватилась за последние слова.
– Вы говорите о галерее, которую он хотел открыть?
– О галерее? Нет. Я говорю о высоком положении в обществе, – возразила миссис Бейден. – Ему хотелось приобрести авторитет, милочка. Больше, чем денег или богатства, ему хотелось утвердить свое положение в этом мире. Но положение нужно заслужить, вы согласны, констебль? – Она положила вилочку рядом с тарелкой и опустила руки на колени. – Я чувствую себя ужасно, говоря о нем такие вещи. Понимаете, он был очень добр ко мне. Подарил мне на день рождения трех новых зябликов. И цветы на Материнское воскресенье[26]. А как раз в начале этой недели принес новую фортепьянную музыку… Такой внимательный мальчик и очень щедрый по натуре. Всегда готовый прийти на помощь. Он с таким удовольствием помогал, когда мне требовалось завинтить шурупы или сменить лампочку…
– Я все понимаю, – успокоила ее Барбара.
– Просто мне хочется, чтобы вы составили о нем более полное представление. А эти его недостатки, эта излишняя суетность… что ж, он наверняка избавился бы от них, узнав жизнь получше.
– Безусловно, – сказала Барбара.
Если только жажда самоутверждения не была непосредственно связана с его смертью в дербиширской роще.
Покинув Бротон-мэнор, Линли и Ханкен остановились в Бэйкуэлле, чтобы перекусить в одном из пабов неподалеку от центра городка. Заказав фаршированную картошку в мундире (Ханкен) и «Завтрак пахаря»[27] (Линли), они обсудили имеющиеся у них факты. Ханкен захватил с собой подробную карту Скалистого края, с помощью которой обычно проверял все свои версии.
– По-моему, убийцу нужно искать среди тех, кто знает этот район, – сказал он, тыча вилкой в карту. – Мне трудно представить, чтобы какой-то заключенный, едва освободившийся из Дартмурской тюрьмы, примчался сюда не разбирая дороги, обуреваемый желанием отомстить Энди Мейдену, и убил его дочь. На мой взгляд, это бредовая идея.
Линли послушно склонился над картой. Он заметил, что извилистые туристские тропы покрывают весь этот район, насыщенный природными и историческими достопримечательностями. Скалистый край выглядел райским местом для отпускников и туристов, хотя на его безбрежных просторах легко мог заблудиться излишне самоуверенный новичок. Линли также отметил, что историческая значимость Бротон-мэнора достаточно велика для того, чтобы его обозначили на карте чуть южнее Бэйкуэлла, и что принадлежащие поместью лесные угодья перемежаются с вересковыми пустошами. Как по пустошам, так и по лесу проходило немало туристских троп, и это побудило Линли сказать:
– Род Бриттон живет здесь не одну сотню лет. Полагаю, Джулиан Бриттон хорошо знаком с этим районом.
– Как и Энди Мейден, – возразил Ханкен. – И он производит впечатление человека, который обожает прогулки на свежем воздухе. Я не удивлюсь, узнав, что дочь унаследовала склонность к путешествиям от отца. К тому же он сам нашел ее машину. Целую ночь таскался по этому чертовому Белогорью и умудрился-таки найти спрятанную машину.
– А где конкретно она находилась?
Ханкен вновь воспользовался вилкой в качестве указки. Между деревушкой Спарроупит и перевалом Винната протянулась дорога, образующая северо-западную границу Колдер-мур. Машину оставили на юго-восточной стороне этой дороги, за каменной придорожной стеной на стороне Перрифута.
– Понятно, – сказал Линли. – Насколько я понимаю, ему чертовски повезло…
Ханкен хмыкнул.
– Да уж, именно чертовски.
– …с обнаружением этой машины. Но удача порой сопутствует нам. А кроме того, он знал привычки дочери.
– Действительно. Он знал их настолько хорошо, что ему не составило бы труда выследить ее, убить и как ни в чем не бывало вернуться домой.
– Но какой у него мотив, Питер? Нельзя повесить вину на человека только на основании того, что он утаил какую-то информацию от своей жены. Эта идея тоже достаточно бредовая. И если даже допустить, что Энди убийца, то кто тогда его сообщник?
– Давайте вернемся к временам его работы в Особом отделе, – многозначительно предложил Ханкен. – Думаете, уголовник, отмотавший срок в «Скрабзе»[28], откажется подзаработать деньжат, особенно если сам Мейден сделает ему такое предложение да еще лично отведет его в нужное место? – Собрав остатки картошки в кучку, он подцепил ее на вилку и отправил в рот со словами: – Так ведь тоже могло быть.
– Только в том случае, если, переселившись сюда, Энди Мейден стал другим человеком. Питер, он был одним из лучших сотрудников.
– Не слишком-то обольщайтесь, – предупредил Ханкен. – Возможно, он воспользовался своим образцовым прошлым и попросил прислать вас сюда, потому что имел весьма вескую причину для этого.
– Я мог бы обидеться на ваше предположение.
– Да ради бога, – улыбнулся Ханкен. – Всегда мечтал увидеть, как злятся столичные копы. Но если серьезно, вам не стоит всецело доверять этому парню. Излишняя доверчивость порой опасная штука.
– Но не менее опасно предвзято относиться к человеку. В обоих случаях это может привести к губительным последствиям.
– Туше́,– признал Ханкен.
– У Джулиана есть мотив, Питер.
– Разочарование в любви?
– Или даже более сильный. Допустим, элементарная страсть. Этакое чувство первобытного собственника. Ревность, к примеру. Кстати, о каком это Апмане он упомянул?
– Я познакомлю вас.
Закончив с едой, они вернулись в машину. Свернули на северо-запад от Бэйкуэлла, поднялись на более возвышенную долину Таддингтон-мур и пересекли ее северную границу.
В Бакстоне Ханкен проехал по центральной улице и поставил машину на стоянке за зданием муниципалитета. Окна этого впечатляющего здания девятнадцатого века смотрели на тенистые лесные склоны с убегающими вверх тропами, по которым взбирались после полудня упорные курортники, стремившиеся попасть к знаменитым термальным источникам Бакстона.
Чуть дальше на центральной улице находилась адвокатская контора. Она разместилась над агентством недвижимости и картинной галереей, специализирующейся на акварельных пейзажах Скалистого края. Вход в контору ограничивался одной-единственной дверью с темным стеклом, украшенным именами Апман, Смит и Синклер.
Как только визитная карточка Ханкена через престарелую секретаршу в чопорном твидовом костюме попала в руки Апмана, адвокат сам вышел приветствовать их и проводить в свои владения. Ему уже сообщили о смерти Николь Мейден. Он звонил в Холл, хотел спросить, прислать ли ему окончательный расчет Николь за лето, и одна из приходящих служащих огорошила его этой новостью. На прошлой неделе, пояснил адвокат, она закончила работать в его конторе.
Судя по всему, Апман был просто счастлив помочь полиции. Говоря о смерти Николь, он назвал это «ужасной трагедией для всех ее близких и знакомых». Она обладала потрясающими способностями в области законоведения, и он был очень доволен тем, как она отработала у него все лето.
Линли молча приглядывался к хозяину кабинета, пока Ханкен ненавязчиво выпытывал сведения о его взаимоотношениях с погибшей женщиной. Апман выглядел как диктор новостей на Би-би-си: идеальный и безупречный. Седина, посеребрившая его темно-русые волосы на висках, придавала ему весьма кредитоспособный вид, который, безусловно, привлекал к нему желанных клиентов. Общее ощущение надежности усиливал и его голос, глубокий и звучный. Вероятно, Апман недавно разменял пятый десяток, но он казался моложе благодаря своему беспечному тону и свободным манерам.