– Все равно нам не по зубам такие крутые финансы, – заметила Барбара, вылезая из машины. – Что, впрочем, только к лучшему. Мне не хотелось бы стать богатой. Большие бабки душат все человеческое.
– Ты и правда так считаешь, Барб?
– Нет. Но мне приятно так считать. Пойдем. Я нуждаюсь в серьезном финансовом подспорье, и что-то мне подсказывает, что здесь мы его найдем.
Им пришлось нажать кнопку звонка. Никто не осведомился о цели их визита, но швейцара здесь и не требовалось, поскольку хитроумно устроенная система безопасности сама включала видеокамеру, стратегически расположенную над входной дверью. На тот случай, если кто-то следил за камерой, Барбара поднесла к ней свое удостоверение. Возможно, в ответ на ее действие дверь со щелчком открылась.
Дубовый паркет вестибюля сменялся персидским ковром, обеспечивающим тишину убегающего вдаль коридора с рядами закрытых дверей. Приемная представляла собой небольшую комнату, заставленную антиквариатом и сплошь увешанную оправленными в серебряные рамки фотографиями. Здесь не было ни единой живой души, лишь хитроумная телефонная аппаратура, автоматически принимающая и распределяющая звонки. Сие устройство стояло на овальном столе, поверхность которого была усеяна рекламными брошюрами с оттиснутым золотом логотипом фирмы «МКР». Все производило весьма солидное впечатление – именно такое место выбрал бы человек для деликатного обсуждения своих денежных вопросов.
Барбара прошлась по комнате, рассматривая фотографии. Она отметила, что на всех снимках неизменно присутствует одна и та же парочка. Невысокий жилистый мужчина обладал ангельской внешностью, а венец пушистых волос на голове придавал ему еще больше сходства с небожителем. Его более высокая белокурая спутница была так худощава, словно страдала каким-то желудочным расстройством. Ее красоту оценили бы на модельном подиуме: отрешенный взгляд, хорошо очерченные скулы и чувственные губы. Сами фотографии были сняты в стиле «Хелло!»[34], подчеркивая главным образом знакомство неразлучной парочки с широким кругом высокопоставленных персон, знаменитостей и политиков. В их число попал даже бывший премьер-министр, и Барбаре не составило труда узнать нескольких прославленных оперных певцов, кинозвезд и известного сенатора из Соединенных Штатов.
Где-то в глубине коридора хлопнула дверь. Кто-то шел по персидскому ковру в сторону вестибюля, сопровождаемый поскрипыванием деревянного пола. Наконец вслед за звонким стуком каблучков по голому паркету в приемной появилась женщина, сияющая приветливой улыбкой. С первого взгляда Барбара поняла, что неизменная спутница ангелочка на представительских фотографиях решила лично выяснить, что могло понадобиться полицейским.
Женщина представилась как Триция Рив, помощник директора фирмы «Управление финансами МКР», и поинтересовалась, чем она может помочь.
Барбара назвала себя, Нката последовал ее примеру. Они спросили, может ли женщина уделить им несколько минут.
– Разумеется, – любезно ответила Триция Рив.
Но Барбара невольно отметила, что помощник директора фирмы «Управление финансами МКР» восприняла слова «Отдел уголовного розыска Скотленд-Ярда» совсем не так, как подобает законопослушному гражданину. Взгляд ее нервно заметался между детективами, словно она не знала, как следует себя вести. Ее широко раскрытые глаза казались черными, но при более пристальном рассмотрении обнаружилось, что зрачки сильно расширены и от радужной оболочки остался лишь тоненький ободок. Причина этого явления была очевидной, хотя и удручающей. «Наркотики, – догадалась Барбара. – Так, так, так. Неудивительно, что ее встревожил приход полиции».
Триция Рив мельком глянула на часы. Их золотой браслет внушительно сверкнул на свету.
– Я собиралась скоро уходить и надеюсь, что вы не отнимете у меня много времени, поскольку мне необходимо успеть на чаепитие в «Дорчестер». Там проводится благотворительная акция, а я являюсь членом организационного комитета. Надеюсь, вы меня понимаете. Так в чем, собственно, проблема?
Да, убийство действительно создавало проблемы, подумала Барбара. Она предоставила Нкате право начать разговор, а сама предпочла понаблюдать за реакцией.
На лице красотки отразилось лишь недоумение. Триция Рив взирала на Нкату так, словно неверно восприняла его слова. После минутной паузы она уточнила:
– Николь Мейден? Убита? – И добавила в полнейшем удивлении: – Вы уверены?
– Родители опознали ее труп.
– Я имела в виду… я имела в виду, вы уверены, что ее именно убили?
– Мы не думаем, что она сама проломила себе череп, если вы это хотели выяснить, – вставила Барбара.
Это вызвало у Триции отклик, хотя и несколько сдержанный. Ухоженная рука с изящно обработанными ногтями схватилась за верхнюю пуговку жакета в мелкую полоску, дополненного короткой прямой юбкой, показывающей во всей красе растущие от шеи ноги.
– Видите ли, – пояснила Барбара, – на юридическом факультете нам сообщили, что осенью она устроилась к вам на работу с частичной занятостью, а с мая начала работать полный рабочий день. Мы так поняли, что она взяла отпуск на лето. Это верно?
Триция оглянулась на закрытую дверь позади стола в приемной.
– Вам нужно поговорить с Мартином.
Она подошла к этой двери, стукнула в нее разок и, войдя внутрь, плотно закрыла ее за собой, не проронив ни слова.
Барбара взглянула на Нкату.
– Я с трепетом жду твоего мнения, сынок.
– Она полна под завязку, как аптека после приема товара, – лаконично ответил он.
– Но отлично держится. Как ты думаешь, на что она подсела?
Нката прищелкнул пальцами.
– Что бы это ни было, но выглядит она очаровательно.
Триция вновь появилась перед ними минут через пять.
Все это время телефон продолжал звонить и звонки распределялись по назначению, а из-за плотно закрытой двери доносились невнятные голоса. Когда дверь наконец открылась, к ним вышел Ангельский Венец с фотографии, облаченный в элегантный темно-серый костюм, из жилетного кармана которого спускалась массивная золотая цепочка часов. Назвавшись Мартином Ривом, он сообщил, что является мужем Триции и финансовым директором фирмы «МКР».
Пригласив Барбару и Уинстона в свой кабинет, он пояснил, что его жене пора отправляться на благотворительное чаепитие. Ведь она больше не нужна полиции? Ей крайне необходимо присутствовать там как председателю комитета по сбору денег в рамках программы «Дети в нужде»[35]. Сегодня в «Дорчестере» состоится традиционное чаепитие в честь праздника Осеннего урожая. Оно знаменует начало сезона. И если бы Трицию не выбрали председателем этого мероприятия, ее присутствие было бы не столь важно. Но так уж случилось, и поэтому в багажнике ее машины находится список гостей. А без этого списка не удастся даже как положено рассадить гостей за столами. Рив выразил надежду, что полицейские понимают всю важность… Он улыбнулся, блеснув безупречными зубами. Эти ровные, сияющие белизной коронки служили доказательством победы человека над превратностями зубной генетики.
– Безусловно, – согласилась Барбара. – Нельзя же допустить, чтобы Шарон Как-ее-там сидела рядом с графиней Лакомый Кусочек. Ведь мы всегда сможем найти миссис Рив позднее, если нам понадобится побеседовать с ней?
Рив заверил полицейских, что они с супругой понимают всю серьезность ситуации.
– Дорогая…
Он кивнул Триции на прощание. Она нерешительно помедлила возле его стола, массивного изделия красного дерева с медной отделкой и бордовой кожей, вставленной в столешницу. После того как муж молча указал ей на дверь, она направилась к выходу, но Рив задержал ее для прощального поцелуя. Она наклонилась, чтобы ему не пришлось вставать на цыпочки. Благодаря своим изящным шпилькам она возвышалась над ним на добрых восемь дюймов.
Впрочем, это им совершенно не мешало. Прощальный поцелуй несколько затянулся.
Наблюдая за ними, Барбара размышляла, зачем они устроили этот спектакль. Судя по всему, Ривы были далеко не дилетантами в умении выигрывать преимущество. Оставалось только выяснить, зачем им это нужно.
Она заметила, что Нкату все больше смущает столь неожиданное и затянувшееся проявление любви – как они, видимо, и рассчитывали. Неловко переминаясь с ноги на ногу, ее коллега стоял, скрестив на груди руки и не зная, куда девать глаза. Барбара усмехнулась. Благодаря его впечатляющему росту и не менее впечатляющей экипировке она порой забывала, что хотя Уинстон Нката в отрочестве какое-то время был главарем самой знаменитой брикстонской[36] уличной банды, но, в сущности, он был всего лишь двадцатипятилетним парнем, до сих пор пребывающим под крылом родительской любви. Она слегка откашлялась, и Нката взглянул на нее. Она кивком указала на стену за столом, где висели два диплома, и они вместе прошли туда.
– Любовь прекрасная штука, – тихо пробурчала она. – Нам следует проявить уважение.
Ривы наконец завершили любвеобильный поцелуй.
– До скорого свидания, милая, – проворковал Мартин Рив.
Барбара сделала Нкате большие глаза и присмотрелась к красовавшимся на стене дипломам. Стэнфордский университет и Лондонский институт экономики. Оба выданы на имя Мартина Рива. Барбара взглянула на их владельца с новым интересом и немалым уважением. По́шло, конечно, выставлять их напоказ – хотя вряд ли он способен противостоять пошлости, сардонически подумала она, – но у этого парня явно было все в порядке с мозгами.
Проводив жену, Рив достал из кармана белоснежный льняной носовой платок и стер с лица следы ее бледно-розовой губной помады.
– Простите, – сказал он, игриво улыбнувшись. – Двадцать лет семейной жизни, а огонь горит неугасимо. Согласитесь, что это совсем неплохо для зрелой супружеской пары, вырастившей шестнадцатилетнего оболтуса. Кстати, вот он, наш Уильям. Копия мамочки, не так ли?