Это выражение подсказало Барбаре, что Стэнфордский диплом, изобилие антикварных вещей и серебряных рамочек, а также легкий американский акцент могут иметь только одно объяснение.
– Вы американец? – спросила она Рива.
– Да, по рождению. Но я не бывал на родине уже много лет. – Рив кивнул на фотографию. – Как вам нравится наш Уильям?
Глянув на снимок, Барбара увидела высокого, наверное в мать, прыщавого подростка с отцовской шевелюрой. Но она, естественно, заметила и то, что должна была увидеть: отлично узнаваемый пиджачок и полосатые брюки ученика Итона. «Снобистские штучки», – подумала Барбара и передала фотокарточку Нкате.
– Итон, – произнесла она, надеясь, что придала своему голосу приличествующее благоговение. – У парня, должно быть, ума палата.
Рив выглядел очень довольным.
– Да, он молодчина. Пожалуйста, присаживайтесь. Кофе? Или чего-нибудь покрепче? Хотя, я полагаю, вам при исполнении не разрешается употреблять. В смысле, крепкие напитки.
Они скромно отказались от всех предложений и приступили к делу. По их сведениям, Николь Мейден была нанята фирмой «Управление финансами МКР» в октябре прошлого года.
Рив подтвердил, что эти сведения соответствуют истине.
– Она работала в качестве практикантки?
Тоже верно, согласился Рив.
– А в какой конкретно области? В какой сфере она практиковалась?
Консультанта по инвестициям, сообщил им Рив. Николь постигала премудрости управления портфелем ценных бумаг: акционерные капиталы, долговые обязательства, взаимные фонды, законы развития, офшорные компании и так далее. «МКР» управляла рыночными инвестициями некоторых известных спортсменов. С полной свободой действий, разумеется.
Отлично, сказала Барбара. Как предполагает полиция, Николь продолжала здесь свою деятельность вплоть до того, как взяла отпуск на лето, чтобы поработать в адвокатской конторе в Дербишире. Если бы мистер Рив согласился…
Рив протестующе поднял руку.
– Никакого отпуска Николь не брала. Она уволилась в конце апреля. Сказала, что собирается поехать домой, на север.
– Поехать домой? – повторила Барбара.
Тогда становилось непонятно, что за адрес Николь оставила своей бывшей домовладелице в Ислингтоне, попросив пересылать туда ее корреспонденцию. Адрес в Фулеме, на северном берегу Темзы.
– Так она сказала мне, – ответил Рив. – Насколько я понимаю, другим людям она могла выдать иные сведения. – На его лице вдруг появилась сердитая улыбочка. – В общем, честно говоря, меня это не удивило. Я обнаружил, что Николь иногда вела себя чересчур легкомысленно и выдавала желаемое за действительное. Такие качества, безусловно, не относились к числу ее достоинств. Если бы она не уволилась, то, боюсь, в конце концов я сам предложил бы ей уйти. У меня появились… – Он сцепил пальцы. – Да, появились сомнения относительно ее сдержанности и благоразумия. Сдержанность очень важна в такого рода работе. Мы представляем интересы некоторых весьма знаменитых персон, и поскольку нам известно их финансовое положение, то им приходится полагаться на нашу осмотрительность в использовании данных сведений.
– Значит, молодая мисс Мейден не отличалась благоразумием? – спросил Нката.
– Мне бы не хотелось так говорить, – поспешно возразил Рив. – Николь работала быстро и хорошо, все делала безошибочно. Но некоторые ее действия приходилось проверять. И я проверял. Она отлично ладила с клиентами, надо отдать ей должное. Но у нее была тенденция… как бы это получше выразиться… к излишнему благоговению. И это благоговение относилось к содержимому ценных портфелей наших клиентов. Сами посудите, разумно ли вести за обеденным столом разговор о том, сколько стоит по большому счету сэр Важная Персона?
– Возможно, с кем-то из ваших клиентов у нее сложились особые отношения? – спросила Барбара. – Отношения, выходящие за пределы рабочей сферы?
Рив прищурился.
– Что вы имеете в виду?
Нката перехватил инициативу.
– Нам известно, что у этой девушки в городе был любовник. Мы занимаемся его поисками.
– Ничего не знаю ни о каком любовнике. Но если кто-то у нее и был, то вы скорее найдете его на юридическом факультете.
– Там нам сказали, что она бросила учебу ради того, чтобы работать у вас полный рабочий день.
Рив прикинулся оскорбленным.
– Офицер, я надеюсь, вы не думаете, что у меня с Николь Мейден могло быть нечто…
– Но ведь она была настоящей красоткой.
– Как и моя собственная супруга.
– Кстати, хотелось бы знать, не имеет ли ваша супруга отношения к ее уходу. На мой взгляд, ситуация довольно странная. Дочь Мейдена бросает учебу, чтобы работать в вашей фирме, но уходит и от вас практически на той же неделе. Как вы полагаете, почему она так поступила?
– Я уже говорил вам. Она заявила, что собирается поехать домой в Дербишир…
– …где сразу устроилась на работу к адвокату, который сообщил нам, что в Лондоне у нее остался любовник. Все верно. Так что же удивительного в моем предположении, что этим лондонским кавалером могли быть вы?
Барбара восхищенно взглянула на Нкату. Ей понравилось, что он решился подрезать крылышки этому лакированному ангелочку.
– Я до сих пор люблю свою жену, – проникновенно заявил Рив. – Мы вместе уже двадцать лет, и вы ошибаетесь, если думаете, что я готов погубить наши семейные отношения ради одного свидания с юной практиканткой.
– Никто и не говорит об одном свидании, – сказала Барбара.
– И даже ради постоянной интрижки, – возразил Рив. – Меня не привлекала любовная связь с Николь Мейден. – Он на мгновение замер, когда его мысли вдруг приняли иное направление. Слегка вздохнув, он наклонился вперед и взял с середины стола серебряный ножик для вскрытия почты. – Неужели кто-то сказал вам нечто иное? Неужели кому-то захотелось опорочить мое доброе имя? Мне необходимо все выяснить. Поскольку если так оно и есть, то я буду вынужден прямо сейчас пригласить моего адвоката.
«Да, он стопроцентный американец», – устало подумала Барбара.
– Мистер Рив, вы знаете человека по имени Терри Коул?
– Терри Коул? К-о-у-л? Понятно. – Произнося фамилию по буквам, Рив вооружился ручкой и нацарапал эту фамилию на листке бумаги. – Значит, этот негодяй сказал, что…
– Терри Коул мертв, – оборвал его Нката. – Он ничего не говорил. Он умер вместе с дочерью Мейдена в Дербишире. Вы знаете его?
– Никогда не слышал этого имени. Когда я спросил, кто сказал вам… Послушайте. Николь мертва, и мне жаль, что она умерла. Но мы не виделись с ней с конца апреля. И я не разговаривал с ней с конца апреля. А если кому-то вздумалось опорочить мое доброе имя, то я предприму необходимые меры, чтобы разыскать этого негодяя и заставить его заплатить.
– Вы всегда так поступаете, когда против вас ведут нечестную игру? – спросила Барбара.
Рив положил ручку.
– Думаю, наш разговор закончен.
– Мистер Рив…
– Будьте добры, покиньте мой кабинет. Вы отнимаете у меня время, и я уже рассказал все, что мне известно. Если вы думаете, что я буду играть для полиции роль козла отпущения и спокойно сидеть, пока вы пытаетесь запутать меня и вынудить дать невыгодные для меня показания… – Он ткнул пальцем в каждого из них, и Барбара заметила, что костяшки его необычайно маленьких рук покрыты множеством шрамов. – Вы, ребята, работаете чересчур грубо. А теперь убирайтесь отсюда. Живо!
Им не оставалось ничего иного, как выполнить его требование. Добропорядочный эмигрант-янки, каким он и являлся, при излишней настойчивости полиции, несомненно, тут же позвонил бы своему адвокату и заявил о незаконном преследовании. Не было никакого смысла давить на него еще больше.
– Молодец, Уинстон, – сказала Барбара, когда ее напарник открыл «бентли» и они уселись в салоне. – Ты быстро с ним справился.
– А какой смысл попусту тратить время? – Нката окинул здание фирмы пристальным взглядом. – Интересно, действительно ли сегодня в «Дорчестере» проводится сбор пожертвований голодающим детям?
– Что-то где-то определенно проводится. Дамочка разоделась как на прием.
Нката скользнул взглядом по одежде Барбары.
– Со всем уважением, Барб…
Она рассмеялась.
– Ладно-ладно. Что я могу знать о стильных нарядах?
Нката усмехнулся и завел машину. Отъезжая от тротуара, он велел:
– Пристегни ремень, Барб.
Барбара сказала:
– Ой, верно, – и, повернувшись на сиденье, достала ремень.
Именно тогда она и увидела Трицию Рив. Как оказалось, помощник директора «МКР» даже не думала уезжать ни в какой «Дорчестер». Она украдкой вышла из-за угла здания, быстро приблизилась к крыльцу и поднялась по ступенькам к входной двери.
Глава 11
Едва полицейские вышли из кабинета, Мартин Рив нажал кнопку звонка, спрятанную в одной из полок, на которых красовалась коллекция его фотографий с Хенлейской регаты[37]. Как и поддельные дипломы, составлявшие часть биографии Мартина Рива, хенлейские фотографии являлись важным свидетельством любви Мартина и Триции Рив. Это был эпизод из состряпанной Мартином истории об их давнем романтическом знакомстве во время регаты. Мартин так долго рассказывал эту байку, что уже и сам почти уверовал в ее реальность.
На его звонок откликнулись менее чем через пять секунд, в рекордно короткий срок. Джаз Бернс вошел в комнату без стука.
– Она была настоящей дурой, – сказал он с самодовольной ухмылкой. – Эти забавы сгубили ее, Марти. Такое не скоро забывается.
Сидя в своей берлоге в задней части этого здания, Джаз удовлетворял свою страсть к подслушиванию и подглядыванию при помощи соответствующего оборудования, установленного в конторе босса. Мартин предпочитал прощать ему эти слабости по причине использования других его полезных талантов.
– Проследи за ними, – велел Мартин.
– За копами? Какие-то неприятности? Что случилось?
– Позже. Сейчас сделай, что велено.