Сердце бешено колотится, а дыхание - сбито.
Мой клитор становится чувствительным, тело подрагивает, но Ренцо не останавливается, а, наоборот, увеличивает темпы, с которыми он меня поглощает.
— Черт, — задыхаясь шепчу я. — Слишком чувствительно.
Он просовывает в меня палец и, проводя языком по пучку нервов, заставляет меня испытать еще один оргазм.
— О Боже, — кричу я, мое тело напрягается от нахлынувшего экстаза.
Поднявшись на ноги, он массирует мою киску ладонью, на его лице довольное выражение. Он наклоняется ко мне и, обхватив другой рукой мою шею, поднимает меня со стола.
Его рот встречается с моим в яростном поцелуе, и ощущать мое возбуждение на его губах - просто грех.
Когда последние остатки моего удовольствия улетучиваются, его рука остается между моих ног, и он прекращает поцелуй. Открыв глаза, я оказываюсь лицом к лицу с Ренцо, зеленое кольцо вокруг его радужки темнее, чем когда-либо.
— Это все, что требовалось. — Его выражение лица становится мрачным, когда он убирает руку между моих ног, а затем говорит: — Осторожно, mia topolina, ты заставляешь меня влюбиться в тебя.
Если ты заставишь меня полюбить тебя, я ни за что не отпущу тебя.
Вспомнив его предупреждение, мое сердцебиение снова учащается.
Я не могу придумать, что сказать, и в тот момент, когда он делает шаг назад, я соскальзываю со стола и хватаю с пола свои трусики. Бросившись в уборную, я закрываюсь в одной из кабинок и быстро натягиваю белье.
Осознание того, что только что произошло, обрушивается на меня, как обжигающая лава.
— Черт, — шепчу я, развязывая волосы и перебирая пальцами пряди.
Почему я позволила этому случиться? Почему я не остановила его?
Мое дыхание учащается, и смущение заполняет мою грудь.
Как, черт возьми, я смогу снова смотреть на Ренцо? Я же не испытываю к нему никаких чувств. Даже если мы разделили один момент, он все равно мой враг.
Он все еще человек, который заставил меня и папу пройти через ад.
Черт, я ужасно облажалась.
Когда первоначальный шок проходит, я открываю дверь и иду к раковине, где брызгаю на лицо водой.
Пока я вытираю кожу насухо бумажным полотенцем, в уборную заходит Ренцо. Я оглядываю каждый сантиметр стойки, чтобы не встречаться с ним взглядом.
— Скоро придут сотрудники, mia topolina. Нам пора уходить.
В моем голосе звучит смущение, когда я отвечаю: — Сейчас.
Вместо того чтобы уйти, он подходит ко мне и, взяв меня за подбородок, заставляет посмотреть на него.
Черты его лица словно высечены из камня: — Не смей делать из этого неловкость. Я заставил тебя кончить, и тебе это понравилось. Признай это.
Господи.
Моя шея вспыхивает, и, проклиная себя, как и все остальные рыжие, я сильно краснею.
Внезапно он хихикает. — Ты милая, когда краснеешь. — Прижав меня к своей груди, он заводит руку мне за голову. — Не делай из мухи слона. Хорошо?
Эти объятия отличаются от других. Он держит меня нежно, его тело совсем не напряжено.
Спустя мгновение он отпускает меня, только чтобы взять мою руку и переплести наши пальцы. Я выхожу из туалета и направляюсь в заднюю часть ресторана.
Мы даже не съели еду, которую я приготовила, и не убрали со стола.
Это все неважно! Ты позволила своему похитителю дать тебе кончить.
Когда мы выходим из здания и идем к Бентли, я отказываюсь думать о том, какими потрясающими были эти два оргазма.
Я не думаю о том, что его поцелуи одурманили меня.
И уж точно не проверяю свои эмоции, опасаясь того, что найду.
Ренцо - жестокий и неумолимый человек. Он мой похититель и ничего больше.
Глава 30
Ренцо
С тех пор как я облажался в ресторане два дня назад, отношения между мной и Скайлер стали напряженными.
У нее снова появились стены, и она говорит только тогда, когда я требую от нее ответа.
В мою защиту скажу, что она могла бы остановить меня, но не сделала этого.
Я нахожусь на складе, потому что решил, что Скайлер не помешает побыть одной.
Элио дремлет на диване, а я проверяю, все ли поставки идут по графику.
Давно не было вестей от Дарио, и, достав из кармана телефон, я набираю его номер.
— Привет, брат, — отвечает он, — Ты еще жив?
— А почему бы и нет?
— Я полагал, что вы со Скайлер уже убили друг друга, — усмехается он.
— Мы были близки к этому, но мы оба еще дышим, — говорю я, и улыбка кривит мои губы.
— Что случилось? — спрашивает он.
— Я просто проверяю тебя. Ты подозрительно затих.
Он вздыхает. — Я подумал, что тебе не нужно, чтобы я был рядом и усложнял тебе жизнь, поэтому я в Испании, занимаюсь слежкой за Монтесом.
— Ты уехал, не сказав никому из нас? — спросил я, удивленный тем, что он находится на другом конце света.
— Я сказал Дамиано. Остальные в последнее время немного заняты.
— Прости, брат, — говорю я, откидываясь в кресле. — Как бы я ни был занят, у меня всегда есть время для тебя.
— Я знаю. — Я слышу, как он отодвигается, и ветер свистит над линией. — Как дела со Скайлер? Ты не передумал держать ее в плену?
— Нет, не передумал, — отвечаю я и, зная, что это заставит Дарио перестать беспокоиться о ней, признаюсь: — На самом деле я полюбил эту женщину. Она не так уж плоха, когда узнаешь ее получше.
— Что? — резко выдыхает он. Несколько секунд молчания, потом он спрашивает: — Ты что, издеваешься надо мной?
— Вовсе нет. Франко посеял это чертово семя, предложив мне жениться на ней, чтобы она родила мне наследника. С тех пор я начал видеть ее в другом свете.
— А как ко всему этому относится Скайлер?
— Я не знаю, — честно отвечаю я. — Мы узнаем друг друга, но она держит десятифутовую стену вокруг своих эмоций.
— Я ее не виню. Ты заставил эту женщину пройти через весь этот ад.
Взглянув на потолок, я вздохнул. — Я знаю.
— Хочешь мой совет?
— Конечно, почему бы и нет? — пробормотал я, уже зная, что мне это не понравится.
— Отпусти ее. Она не даст тебе ни единого шанса, если ты не отпустишь ее на свободу.
— Не выйдет, — бормочу я.
— Тогда удачи тебе в ее завоевании, — говорит Дарио. — Мне нужно идти. Я свяжусь с тобой, если найду Монтеса.
— Хорошо. Будь осторожен.
Завершив разговор, я глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю.
Я абсолютно уверен, что если отпущу Скайлер, то больше никогда ее не увижу. Может, я ей и нравлюсь, но это ни черта не значит. В ее глазах я - злодей.
Я должен как-то изменить ее мнение обо мне. Я должен заставить ее увидеть, что я не просто убийца и капо.
Хрен знает, как я это сделаю.
***
Скайлер
Сидя на диване со скрещенными на груди руками, я смотрю прямую трансляцию из своего дома.
Папа на кухне с Луизой, и они едят мясной рулет, который она приготовила.
Если я когда-нибудь выберусь отсюда, я научу Луизу готовить.
— Еда вкусная. Спасибо, Луиза, — бормочет папа, прежде чем запихнуть в рот кусочек.
По крайней мере, он ест.
Он выглядит гораздо лучше с тех пор, как мы виделись.
— Это не кухня Скайлер, но сойдет, — отвечает Луиза, загружая посуду в посудомоечную машину. — Как думаешь, она сейчас наблюдает за нами?
— Не знаю. — Папа обводит взглядом кухню, смотря куда угодно, только не в сторону камеры.
— Я здесь, папочка, — шепчу я.
— Мы скучаем по тебе, Скайлер, — говорит Луиза, полагая, что я ее слышу. — В доме тихо без тебя, и я случайно могу отравить твоего отца до того, как ты вернешься.
Я хихикаю, и улыбка расплывается по моему лицу.
— Надеюсь, мы скоро снова увидимся, — говорит папа.
Я тоже на это надеюсь.
Может, я попрошу Ренцо? Сейчас все не так плохо, как раньше, и он может разрешить мне видеться с папой раз или два в неделю.
Они перестают разговаривать со мной, и пока папа продолжает есть, Луиза протирает прилавки.
Наблюдая за ними, я думаю о своей проблеме.
Пока Ренцо на свободе, возможно, убивает кого-то, я пытаюсь понять, что мне делать.
Честно говоря, я злюсь на себя. Я была инициатором поцелуя и не остановила его, когда он зашел дальше.
Нет, я расслабилась и наслаждалась оргазмом.
А он даже не кончил.
Я облажалась, и теперь не знаю, что делать. Я чувствую себя дерьмом из-за того, что довела его.
Я просто хотела, чтобы он достаточно заботился, чтобы отпустить меня. Меньше всего я хочу, чтобы он влюбился в меня и пострадал.
Да, давайте не будем обращать внимания на свои эмоции, потому что все это одностороннее со стороны Ренцо, верно?
Я пытаюсь прогнать эту мысль, не желая проверять свои чувства, потому что они не имеют значения. Я не собираюсь быть той безумной пленницей, которая влюбляется в своего похитителя.
Я слышу, как открываются двери лифта, и, когда я встаю, чтобы пойти в свою комнату, Ренцо огрызается: — Сядь на место.
Я делаю, как он говорит, и не отрываю глаз от экрана телевизора.
Когда я слышу, как он поднимается по лестнице, мой взгляд переходит на его спину, и я смотрю ему вслед, пока он не исчезает в коридоре.
В моей груди зарождается непрошеная эмоция, смесь сильного влечения и грусти, но я снова всеми силами игнорирую ее.
— Кто бы это мог быть? — слышу я голос папы, возвращающего мое внимание к телевизору.
Я наблюдаю, как он выходит из кухни и появляется на другой камере с видом на фойе.
Он открывает дверь, и я не узнаю мужчин.
— Могу я помочь? — спрашивает папа.
— Да. — Один из мужчин протискивается в фойе и, оглядевшись по сторонам, спрашивает: — Вы дома один?
— Эй, вы не можете просто так врываться в мой дом, — огрызается отец.
Мужчина подает знак рукой, и двое других мужчин направляются на кухню.
Что, черт возьми, происходит?
Когда мужчина неожиданно ударяет отца, я вскакиваю с дивана и кричу: — Ренцо!