— Ренцо, — дышит она, и мое имя звучит как молитва.
Я снова прижимаюсь лбом к ее лбу, продолжая неумолимо покорять ее.
— Ты моя, amo, — стону я. — Ты, блять, моя, и я никогда тебя не отпущу.
Ее глаза сияют как звезды, когда она кивает. Ее тело напрягается, и, зная, что она близка к этому, я трахаю ее так сильно, как только возможно.
— Боже, — хнычет она, ее черты лица чертовски ангельские, когда она напрягается перед самым началом наслаждения.
Ее киска крепче сжимает мой член, и это все, что требуется для экстаза, чтобы вырвать воздух из моих легких. Я опускаюсь на нее, когда мое тело подрагивает, и, просунув руки под нее, прижимаю ее к себе, пока дохожу до оргазма.
Первое, что я осознаю, когда ко мне возвращаются чувства, - это наше учащенное дыхание. Затем я чувствую ее дрожащее тело, каждый сантиметр которого прижат к моему.
Подняв голову, я смотрю на ее лицо, и как раз вовремя, чтобы увидеть любовь, сияющую в ее глазах.
Она быстро отворачивается от меня, но я хватаю ее за челюсть и заставляю посмотреть на меня.
— Перестань сопротивляться, — говорю я, и она лишь качает головой.
— Скайлер. — Я бросаю на нее умоляющий взгляд, что не так-то просто сделать. — Нет ничего плохого в том, что ты любишь меня, и я никогда не использую это против тебя. Со мной ты в безопасности.
Она всхлипывает и, освободив челюсти от моей хватки, прижимается лицом к моей шее.
Ей требуется мгновение, чтобы восстановить контроль над своими эмоциями, прежде чем она шепчет: — Мне просто нужно время, чтобы все обдумать.
— Тебе нужно время, amo, — говорю я, прежде чем поцеловать ее волосы.
Она любит меня. Я видел это в ее глазах.
Я могу подождать, пока она не будет готова произнести эти слова вслух.
Уголок моего рта приподнимается, когда облегчение заполняет мою грудь. Не знаю, как я заставил ее полюбить меня, но я благодарен.
Я целую ее шею, прежде чем выйти из нее, и, встав, иду в ванную, чтобы избавиться от презерватива.
Когда я снова захожу в спальню, то вижу, как Скайлер собирает свою одежду.
— Ты никуда не пойдешь, — бормочу я, прежде чем взять одежду из ее рук и бросить ее на пол.
Подняв ее на ноги, я падаю на кровать с ней в обнимку. Она хихикает, когда я перебираюсь на нее, и с улыбкой на лице я смотрю на свою женщину сверху вниз.
— Господи, amo. Ты чертовски красива, — шепчу я, прежде чем прижаться к ее губам нежным поцелуем.
— Что значит amo?
— Любовь.
Ее улыбка расширяется, и, подняв руку, она проводит пальцами по моим волосам. — Мне нравится, когда твои волосы взъерошены. Так ты выглядишь сексуально.
— Рад слышать, что ты считаешь меня сексуальным, — поддразниваю я ее.
Она морщит нос. — Ты знаешь, что ты привлекателен. — Ее глаза опускаются к моей челюсти, и она проводит пальцем по моей щетине. — Даже когда ты вселял в меня страх Божий, я не могла этого не замечать. На самом деле это очень обманчиво и пугающе. — Ее взгляд снова встречается с моим. — Это делает тебя еще более ужасающим.
Я прижимаю еще один нежный поцелуй к ее губам, а затем спрашиваю: — Как это?
— Не ожидаешь, что красивые люди будут убивать так легко.
Я пристально смотрю на нее, прежде чем сказать: — Прости меня за весь тот ад, через который я заставил тебя пройти. — Обхватив ее руками, я прижимаю ее к своей груди и поворачиваю на бок. — Я потерял рассудок после смерти Джулио и выместил это на тебе и твоем отце.
Она прижимается поцелуем к моей груди, а затем шепчет: — Спасибо, что извинился.
Мне нужно сменить тему, и я говорю: — Мне не очень нравятся долгие прогулки по пляжу, и я не так уж плохо готовлю. Просто проще заказать еду.
Скайлер хихикает и, подняв голову, смотрит на меня. — Что еще?
Я зачесываю ее волосы назад, наслаждаясь потрясающей улыбкой на ее лице.
— Ты первая женщина в моей постели.
Ее брови поднимаются. — Правда?
Я киваю. — Я не так легко впускаю людей в свое личное пространство.
— Ты что, всех своих подружек на одну ночь водил в отели? — поддразнивает она меня.
Я качаю головой. — У меня никогда не было отношений на одну ночь.
Ее брови сходятся вместе, и она бросает на меня скептический взгляд. — Отлично. Всех твоих девушек.
— У меня было только три. Не считая тебя.
Она смотрит на меня, пытаясь понять, правду ли я говорю.
Открыв ей свое прошлое, я говорю: — Все они были сицилийками, и мои родители назначали свидания в надежде, что я выберу одну из них в жены. После смерти отца и вступления в должность главы семьи я прекратил это дерьмо, и с тех пор я холост. — Я делаю глубокий вдох и медленно выпускаю воздух, прежде чем добавить: — Я никогда не планировал жениться и иметь собственных детей. Вот почему я сделал Джулио своим наследником.
Выражение ее лица становится серьезным, затем она говорит: — Я не знаю, смогу ли я иметь детей. У меня раздроблен таз, и мне пришлось восстанавливать мочевой пузырь. Ты знаешь все о почечной недостаточности. — Она вздохнула. — До сих пор я об этом не задумывалась.
— Мы усыновим ребенка, — говорю я. Ты уже достаточно пережила, и я не хочу, чтобы беременность подвергала твою жизнь опасности.
Она поднимает глаза. — Правда? Ты не будешь возражать?
Я качаю головой. — Нисколько. — Раз уж мы заговорили об этом, я упоминаю: — Нам нужно поставить тебе противозачаточный имплант. Я не хочу, чтобы произошел какой-нибудь несчастный случай.
— Хорошо.
Положив ее на спину, я накрываю рукой ее грудь и осыпаю поцелуями ее челюсть. — Боже, как мне нравится твое тело.
Скайлер тянется к ящику и берет презерватив. — На спину, — приказывает она. — Я хочу быть сверху.
Ухмыляясь, я делаю то, что говорит моя женщина, и откидываюсь на подушки. Пока она надевает презерватив на мой член, я в очередной раз поражаюсь тому, как сильно я ее люблю.
Это просто случилось, и я не имел права голоса. В одну секунду я хотел задушить ее, а в следующую - трахнуть.
Глава 36
Скайлер
Последняя неделя прошла довольно спокойно. Если не считать похода в клинику за имплантатом, я не покидала пентхаус.
Я протираю столешницу, когда понимаю, что больше не являюсь пленницей.
Повернувшись, я смотрю на Ренцо и говорю: — Я могу выйти.
— Что? — пробормотал он, поднимая голову с того места, где читал что-то в своем телефоне.
— Я могу покинуть пентхаус.
Он хмурится. — Да?
— Мне нужно съездить в особняк, чтобы забрать бумажник. — Я начинаю идти к лифту, а затем останавливаюсь, чтобы спросить: — Винченцо или Фабрицио могут меня подвезти?
Ренцо все еще хмурится и спрашивает: — Ты хочешь выйти? Прямо сейчас?
— Да. — Если он скажет мне, что я не могу, я выйду из себя.
— Хорошо.
Волнение бурлит в моей груди, и когда мы заходим в лифт, я ухмыляюсь ему.
Уголок его рта приподнимается, и, схватив меня за челюсть, он оставляет крепкий поцелуй. — Твоя улыбка меня доконает.
— Почему?
— Потому что ты чертовски сногсшибательна, когда улыбаешься, — бормочет он.
Двери открываются, и пока мы идем к Бентли, Ренцо говорит охранникам: — Мы направляемся в особняк Дэвисов.
Во время поездки мое волнение утихает, и в сердце снова заползает печаль.
Ренцо замечает перемену в моем настроении и, соединив наши пальцы, целует тыльную сторону моей руки.
Так делал папа, когда я лежала в больнице, и воспоминание об этом заставляет меня глубоко вздохнуть, стараясь не дать горю захлестнуть меня.
Сдерживать слезы становится все легче, но боль все еще не утихла, и я не ожидаю, что в ближайшее время она уменьшится.
Когда Бентли подъезжает к особняку, я окидываю взглядом сад, за которым нужно ухаживать. Мне нужно решить, что делать с этим местом. Оно большое и требует большого ухода.
Мы выходим из машины, и пока мы идем к парадной двери, я говорю: — Думаю, мне стоит продать это поместье.
— Как хочешь, amo. Я могу заняться его продажей для тебя, — предлагает Ренцо, отпирая дверь.
Последние три года всеми финансами занимался отец, а затем Ренцо взял ответственность за меня на себя, когда похитил меня. В какой-то момент мне придется вернуть контроль.
Наверное, мне нужно купить мобильный телефон, если я собираюсь искать работу.
Мне придется обновить резюме.
Я понятия не имею, как выглядят мои банковские счета.
— Ты в порядке? — спрашивает Ренцо, когда мы проходим через фойе.
— Я просто думаю обо всем, что мне предстоит сделать. Отец взял мою жизнь в свои руки после автокатастрофы, а потом появился ты.
Он останавливает меня у подножия лестницы и поворачивает так, чтобы я смотрела на него.
— Что ты имеешь в виду под словом «все»?
— Мне нужно разобраться с банковскими счетами. У меня нет мобильного телефона. Я хочу снова начать работать. — Я обвожу жестом фойе. — Мне нужно все упаковать.
Положив руки по бокам от моей шеи, он наклоняется и фиксирует мой взгляд. — Я могу сделать все это для тебя.
Я беру его за запястье и спрашиваю: — Ты не будешь против?
— Нет, amo. Совсем нет. Ты моя, и это моя ответственность - заботиться о тебе.
— Ты не думаешь, что это жалко, что я позволяла своему отцу во всем разбираться?
Он качает головой и притягивает меня к своей груди. — Нет. Ты была на грани смерти и должна была справиться с пересадкой почки. Если уж на то пошло, я считаю тебя чертовски сильной.
Закрыв глаза, я даю словам Ренцо впитаться, прежде чем прошептать: — Я скучаю по нему.
— Я знаю. — Ренцо проводит ладонью по моим волосам. — Но у тебя есть я, и я имел в виду это, когда говорил, что позабочусь о тебе.
Я прижимаюсь ближе к мужчине, который быстро завладевает моим сердцем. — Спасибо.
Он прижимает меня к себе на мгновение, прежде чем отстраниться и сказать: — Давай соберем все, что тебе нужно.
Следующие пару часов мы проводим, собирая последние мои вещи и роясь в папином кабинете в поисках всех финансовых документов и его ноутбука.