С некоторых пор бизнес Влада стал процветать. Автомастерская потихоньку разрасталась, превращаясь из кустарного промысла в преуспевающее предприятие с достаточно стабильным доходом. Нельзя сказать, что Влад приносил шальные деньги, но их стало значительно больше, чем он зарабатывал прежде. Однако достаток имел и обратную сторону. Супруг стал каким-то дерганым. Его часто поднимали ночью. Он уезжал в мастерскую, пропадая там сутки напролет. Домой возвращался с деньгами, которые брезгливо бросал в ящик стола.
Вера нечасто бывала в мастерской. Но именно там видела людей, с которыми Влад вел дела. Двоих из них — азиата с обожженной физиономией и русского со смешным прозвищем Мармелад — она хорошо запомнила. Запомнила потому, что они разговаривали с ее Владом, как с рабом.
Однажды муж вернулся домой весь избитый. В милицию не стал обращаться. Заперся на кухне и в одиночестве пил водку. Такого прежде не случалось. Потом Влада долго выворачивало наизнанку. Он плакал и блевал, а Вера носилась вокруг него не в силах помочь. В полупьяном бреду Влад рассказал, что поддался искушению. В его мастерской перебивали номера на краденых автомобилях. Тачки забирал киргиз по прозвищу Малахай, а поставку осуществляли люди Мармелада. Сам Мармелад, по словам мужа, был настоящим дьяволом во плоти.
Надо завязывать с этим гнилым бизнесом.
Прости меня, Верочка, — всхлипывал он. — Они страшные люди. И не оставят нас в покое.
Их жизнь в одно мгновение могла превратиться в ад. С этого момента судьба Веры Хохловой стала цепью катастроф. Омутом, затягивающим в бездну. Она ничем не могла помочь мужу. А тот обещал самостоятельно разобраться со своими проблемами.
Какое-то время ничего не происходило. Судьба словно замерла, как кобра перед броском. А потом нанесла удар…
Труп Влада нашли в лесополосе приехавшие на пикник. Перед смертью мужа пытали. Вера опознала Влада по шву после аппендицита и большой родинке под левой лопаткой. Лицо его превратилось в сплошную фиолетовую вздувшуюся массу со сломанным носом и щелочками вместо глаз. Хоронить мужа пришлось в закрытом гробу.
Через неделю после похорон Вера приехала в мастерскую. Там уже хозяйничали другие люди. Из служебной каморки, где Влад обычно пил кофе, вышел кривоногий киргиз, разодетый, как темнокожий сутенер из голливудских фильмов. Поигрывая золотой цепью, заявил:
— Слушай, соска. Не порть себе жизнь. Ты еще молодая. Найдешь себе какого-нибудь бычка. Он сделает тебе деток, и жить будете долго и счастливо. Забудь о мастерской, не то у кладбищенских работников появится очередной заказ.
Следом за киргизом с пачкой бумаг в руках вышел Мармелад. Он критически окинул взглядом молодую вдову, переглянулся с киргизом и подошел к Вере.
— Забудь сюда дорогу, — тихо процедил он. — Считай, что тебе повезло…
Больше он не сказал ни слова. Но у Веры болезненно сжалось сердце. Она впервые столкнулась с преступным беспределом. Раньше только читала о нем в разделах криминальной хроники. Сейчас эта страшная машина могла затянуть и ее в свои жернова.
Повернувшись, Вера, словно сомнамбула, впавшая в летаргический сон, вышла из мастерской.
Следователь, которому Вера высказала свои подозрения, пообещал разобраться. При очередной встрече с какой-то непонятной радостью сообщил, что мастерская переписана на компаньона Влада. Никакого киргиза и тем более субъекта по прозвищу Мармелад работники мастерской не видели. Следователь посоветовал Вере показаться медикам, попринимать успокоительные, а может, даже пройти курс лечения в стационаре.
— Я разделяю ваше горе. Но органы не всесильны. Мы ищем убийц. Постараемся сделать все возможное, чтобы справедливость восторжествовала, — пообещал похожий на молочного поросенка упитанный служи гель закона.
В опустевшей квартире молодая вдова не находила себе места. Вере казалось, что жизнь ее закончилась. Она с удивлением обнаружила, что на всем белом свете у нее никого не осталось. Она ни с кем не могла поделиться своим горем. Чтобы окончательно не сойти с ума, Вepa пыталась заняться работой, по три раза на день делала уборку, часто ездила на могилу к мужу.
Однажды возвращаясь с кладбища, Вера спустилась в метро. Было уже поздно. Редкие пассажиры занимали места в вагонах. Вера села рядом с пожилым мужчиной в мятой шляпе. Мужчина достал из пакета газету. Внимательно прочел заголовки на первой странице. Перевернул несколько страниц и задремал. Газета лежала у него на коленях. Вера скосила глаза. На развороте увидела фотографию Жанны. Подруга была изображена в странном ракурсе. Шея неестественно вывернута, глаза закрыты. Вера осторожно взяла газету у дремлющего пассажира и так и впилась в набранный жирным шрифтом заголовок, сообщавший о таинственной смерти бывшей спортсменки, подозреваемой в связях с русской мафией, осевшей на французском Лазурном берегу.
Корреспондент «Московского комсомольца» сообщал, что Жанна Лакова была найдена задушенной в ванной комнате арендованного особняка. По данным газетчиков, девушка могла выполнять роль киллерши экстра-класса. Ее смерть при таинственных обстоятельствах могла быть вызвана войной, разгоревшейся накануне между двумя могущественными группировками, чье влияние уже давно вышло за пределы России.
Вера не помнила, как добралась до дома. В полном изнеможении рухнула на диванчик в прихожей. Постепенно пришла в себя, принесла из комнаты стул и забралась на антресоли. Покрытый пылью футляр лежал на месте. Вера отщелкнула замки и разъединила тубу. Сделала она это неловко и поспешно, но из футляра ничего не выпало. Тогда Вера осторожно заглянула внутрь. Поочередно достала закрепленные в держателях детали. Руки вдовы сами собой составляли детали в единое целее. Вера даже не напрягала ум, чтобы состыковать их. Ствол сам укладывался в цевье, а к ним примыкали механизм затвора и приклад из синтетических материалов. Последними из футляра появились оптический прицел с электронной системой наведения и магазин с десятью патронами «Манлихер». Выпрямившись, Вера увидела в зеркале женщину, сжимающую в руках снайперскую винтовку системы «Зиг-Зауэр».
Оружие приятно холодило ладони. Глаз оптического прицела мягко отсвечивал прозрачной линзой с нанесенными делениями. Вера дотронулась до затвора. Механизм плавно подался вперед, как бы захватывая из непристегнутого магазина патрон. Ставшие вдруг сильными руки подняли винтовку. Вера положила палец на спусковой крючок и медленно нажала. Боек негромко щелкнул.
Когда Вера опустила оружие, из зеркала на нее смотрела женщина, готовая мстить.
Глава 15
Озеро, окруженное сосновым бором, сверкало водной гладью в лучах полуденного солнца. Денек выдался на славу. Почти южный зной прогрел воду до температуры парного молока. Этим летом все живое или стремилось укрыться в теньке, или искало спасительной прохлады у воды.
Малахай со своей командой не был исключением.
Сегодня наркоделец с группой приближенных развлекался на лоне природы. Они оккупировали частный пляж, на котором не было посторонних. Когда-то в сосновом бору располагался пионерский лагерь. Теперь от лагеря остались только раздевалки на берегу и несколько дощатых домиков в сосновом бору. Но и им оставалось жить недолго.
Новый владелец обустраивал элитную зону отдыха с размахом. Вместо летних домиков пионеров и их воспитателей возводились уютные коттеджи со всеми благами цивилизации. Прямо на берегу предполагалось построить развлекательный комплекс, небольшой ресторан, казино и тренажерный зал. Для тех, разумеется, у кого тугой кошелек. Дело имело неплохие перспективы. Новая российская элита устала шастать по заграницам. Отдых в родном отечестве становился все более популярным. Долю в этом бизнесе имел и Малахай.
Часть денег от продажи наркоты уходила на историческую родину. Надо было платить поставщикам и перевозчикам. Но львиную долю доходов киргиз планировал вкладывать здесь, в России. Азиатские просторы взрывоопасны и не годятся для долгосрочных проектов. Кроме того, там с незапамятных времен все поделено между кланами, баями, ханами — попросту говоря, между племенными вождями, которые теперь называются президентами.
В России Малахай чувствовал себя отлично.
Безграничный рынок поглощал любое количество дури. Объемы поставок росли. Соответственно росли и доходы киргиза.
Но сегодня Малахай не думал о делах.
Сидя под полосатым тентом, он смотрел на резвящихся в воде девушек. Четыре длинноволосые блондинки с ногами от ушей плескались в озере, словно русалки. Визжали, бегали, поднимая тучи брызг и посматривая в сторону киргиза. Но в данный момент еще больше, чем девушки, Малахая интересовал готовящийся плов.
Сидевший рядом с наркодельцом мужчина с физиономией, изрытой оспинами, тоже смотрел на девушек. Помощника, за привычку носить круглые черные очки, звали Крот. Он отвечал за транспортировку наркотиков и охрану груза. Работа у Крота была нервной и опасной. Приходилось проявлять недюжинную смекалку, чтобы обеспечить бесперебойную поставку дури. Даже у озера он не мог до конца расслабиться и то и дело возвращался к разговорам о делах. Сейчас Крот пытался обсудить новый способ транспортировки героина.
— Слушай, Малахай, тут один чудик мне идею подкинул, — неторопливо цедил Крот, посматривая на особо резвую блондинку с аппетитно вздрагивающей грудью.
На девушках были только трусики.
— Что за идея? — лениво переспросил наркоделец.
— Провезти герыч в ацетоне.
— То есть?
— Растворить груз в ацетоне, закачать в цистерну, оформить накладные, как положено, и притаранить бочку в Москву. Здесь ацетон выпарим, а в осадке останется чистый герыч. Надежно и удобно. Ни одна собака ни унюхает. И партию солидную протащить можно.
Малахай, налив джина, разбавил его капелькой тоника. Выпив, облизнул полные, неестественно синие губы и отодвинулся подальше под тент. На солнце старые ожоги давали о себе знать. Посмотрев на Крота, он спросил: