Ставший популярным документальный фильм «Брони. Очень необычные взрослые фанаты „Моего маленького пони“», вышедший в 2012 году, во многом лукавит, когда пытается описать социальный состав броняш: обыватели, хипстеры и творческие личности. Кино отчаянно пробует избежать вопроса о сексуальной составляющей сериала, однако вынужденно затрагивает эти темы, акцентируя внимание на том, что брони – не гомосексуалы. В то же время фильм скрывает сексуальную подоплеку столь ярого интереса взрослых мужчин к детскому сериалу. Большей частью брони, показанные в фильме, являются обычными гетеросексуалами, которые любят поняш. Однако так ли обстоят дела в действительности? Ведь в целом взрослым мужчинам трудно удержаться от того, чтобы разглядеть в самых невинных сценах «Дружба – это магия» взрослые темы. Уже с первых серий видно, как застенчивая Флаттершай проявляет нездоровый интерес к дракончику. Дракончики – это ее фетиш. В свою очередь, образ Радуги Дэш не может не вызывать мыслей о ее нетрадиционной ориентации. Ведь, как известно, радуга – символ гомосексуалов.
Более того, не все брони белые и пушистые – существенная часть брони не скрывает своих порочных увлечений и выделилась внутри субкультуры в отдельную и мощную нишу «темные брони». Ранее их русскоязычный сайт предупреждал посетителя об опасностях, которые поджидают при посещении ресурса, ведь перед ним раскроется темная бездна: «Это сайт для брони, где каждый может без всяких ограничений и упреков заявить о самых смелых фантазиях и поделиться интересным с другими. У нас можно все». То есть, как бы ни пытались защитники фанатской аудитории сериала описать зрителей-мужчин детского мультфильма как обычных зрителей, которым просто нравятся пони, темные вожделения, неизбежно преследующие феномен, все равно дают о себе знать. «Светлые брони», естественно, против такой вседозволенности.
В целом в Сети можно встретить вольную классификацию типажей брони[70]. Кроме прочих, автор – очевидно, классический светлый брони – выделяет:
1) псевдоброни, это «самое большое количество, которое смотрят пони (или просто постят) из-за того, что это каким-то образом стало мейнстримом»;
2) классических брони, то есть тех, «кто не уходят от понятий сериала. То есть то, что в сериале пропагандируется, то они и пытаются принять. Добро, дружбу и так далее»;
3) темных брони, которые «увлекаются пони, как добрыми, так и с темной стороной. Сейчас лучше объясню. Если, например, Пинки Пай – символ обыкновенных брони, то дарки предпочитают Пинкамину (Темная сторона Пинки)»;
4) клоперов – «самый ужасный тип брони, из-за которых страдают абсолютно все брони», то есть поклонников порнографии с героинями сериала (пунктуация и орфографии автора сохранены).
Сексуальная фетишизация пони чем-то сродни тому, что мужчины старшего поколения испытывали к Гаечке из сериала «Чип и Дейл спешат на помощь». Только если первопроходцы сексуальной интерпретации мультипликационных персонажей должны были довольствоваться одной героиней, для «темных брони» или скорее «клоперов» (в вышеназванной классификации) сексуальной энергией оказывается наполнена вся Эквестрия – вселенная маленьких пони. Но это лишь одна сторона фандома. И весь феномен брони к этому, конечно, не сводится.
Само по себе это фанатское движение превратилось в явление популярной культуры. Например, Райан Гослинг, который спел тему «Моего маленького пони» во время интервью на канале ABC, был задним числом зачислен в брони. Таким образом, он, с одной стороны, попытался развеять слухи о своей гомосексуальности, с другой – завоевал новую аудиторию поклонников. Пони эксплуатировали даже в политическом пространстве России. Когда Алексей Навальный в 2013 году конкурировал за кресло мэра Москвы, в Сети получила распространение картинка, где оппозиционера ласково обнимали главные персонажи мультсериала. Во-первых, это было призвано «доставить лулзов» тем, кто в теме, а во-вторых, подчеркивало его маскулинность.
В любом случае, фанатичное поклонение маленьким пони со стороны половозрелых мужчин подразумевает эксцентричность. «Нормальный пацан» – тот, что пьет пиво около вашего подъезда, – будет не готов понять своего приятеля, возвращающегося в костюме принцессы Селестии с очередного «Броникона» – слета поклонников сериала. Среднестатистическому россиянину будет трудно объяснить, что такой образ знаменует принадлежность к (самоироничной) гетеросексуальной субкультуре. В глазах общественности «светлые брони» всегда будут выглядеть слегка чудаковатыми, а «темные брони» или «клоперы» – полными извращенцами. И уж, конечно, оба направления вызывают нездоровое хмыканье со стороны консерваторов в США.
Но дело не только в новой мужской чувственности или в сексуальном фетише. В некотором смысле культ тридцатилетних мужчин вокруг сериала меняет изначальный смысл шоу и за пределами детской комнаты задает ему совершенно новое прочтение. Фактически брандом – давайте так будем называть фандом брони – воплощает собой то, что можно было бы называть ультраиронией, то есть иронией, неразличимой на поверхностном уровне. Если очень грубо попытаться объяснить, как работает ультраирония, то представьте, что вы демонстрируете окружающим, что любите нечто нелепое, не созданное для ваших чувств, – например, свою зубную щетку. Вы вовсе не смеетесь над ней, а любите ее на полном серьезе. Ваше положение усугубляется тем, что вы, возможно, не в состоянии объяснить себе причину этой любви, однако в целом ваши чувства не выходят за пределы нормы: вы просто любите ее, но не делаете с ней ничего такого, что могло бы считаться предосудительным. То есть вы просто не можете не любить свою зубную щетку. Впрочем, любовь мужчин к пони может быть и сознательной ультраиронией – некоторые просто играют в игру в фандом и получают от этого (в каком-то смысле престижное) удовольствие. Это утверждение можно отнести к тем, кого автор упоминаемой выше классификации брони называет псевдоброни.
Однако те качества, которые стремится воспитать в детях многомиллиардная индустрия игрушек, мультфильмов и книжек с картинками, в мире пони выглядят ужасно хрупко. Представьте себе какого-нибудь брони из американской морской пехоты, который свято разделяет шаблонные ценности сериала, ведь честность, доброта и верность поняш очень похожи на те ценности, которые исповедуют военнослужащие. А затем, прибыв в отпуск домой, он может зайти в Интернет и увидеть там, к примеру, картинки с совокупляющимися Радугой Дэш и Эпплджек. Притягательность лошадок также в том, что их наивный идеализм очень легко разрушить, и брони выступают в роли эдаких стражей на границе между неприкосновенной невинностью детства и самыми жуткими сексуальными перверсиями.
Иными словами, брони создают то, что можно назвать постмодернистским маскулинным сентиментализмом. В определенных условиях ярко артикулированная любовь к глазастым пони с красивыми бедрами и с их приверженностью идеалам дружбы и любви – едва ли не единственный способ заявить о своей мужественности. Дело в том, что почти все традиционные образы маскулинности были присвоены себе квир-сообществом. Отрастил усы – гей, только если усы радикально немодные, как у Игоря Николаева или Леонида Якубовича, или, наоборот, модные, как у вычурного хипстера. Ты грубый, небритый мужлан – значит, ты гей. Любишь изделия из кожи – гей. Хорошо одеваешься – точно гей. Следишь за телом и за собой – всегда гей. Единственное амплуа, которое может быть вне подозрений, – это мужчина средних лет с большим животом и в майке-алкоголичке, который пустым взглядом уткнулся в телевизор. Однако далеко не каждый мужчина согласится примерить на себя такой образ. Поэтому гетеросексуальное сообщество вынуждено изобретать новые формы проявления гендера, в том числе и через приватизацию атрибутов гей-культуры. Часть поклонников «Моего маленького пони» могут действительно любить сериал, что делает иронию ультраиронией. С одной стороны, искреннее стремление души, с другой – ироничный флешмоб, действующий по принципу снежного кома, собирающего воедино псевдоброни.
В конце позвольте небольшое послесловие. Поскольку часть этого текста была опубликована в 2014 году[71], это не могли не заметить русские поклонники сериала. В одном сообществе брони ссылку на ту статью давали дважды, и оба раза статья активно обсуждалась. Изначально я планировал построить текст на том, какова была реакция фанатов на мое высказывание о них, но в итоге решил сосредоточиться на самом феномене. Потому что данную дискуссию надо читать целиком. Процитирую лишь один комментарий, который прекрасно коррелирует с началом настоящей главы: «Автор явно гнался за объемом и свалил в кучу все стереотипы, которые смог по-быстрому нагуглить»[72]. Пытаясь хотя бы немного изменить наши представления о некоторых стереотипах, я и сам в итоге был обвинен в пропаганде нагугленных стереотипов. Не ультраирония ли это? Возможно, и нет.
Но тогда это, возможно, магия.
Часть 4Раздел живых мертвецов. И немного роботов
Спасение живых мертвецов: возвращение зомби в Zombie Studies
Фильм «Новая эра Z», вышедший на большие экраны в 2016 году, кажется, не спровоцировал широкое обсуждение темы зомби, которая казалась такой востребованной и популярной буквально тремя годами ранее, когда появился блокбастер «Война миров Z». «Война миров Z» – экранизация книги Макса Брукса, сделавшего себе имя на теме зомби в 2000-е. В 2003 году Брукс выпустил свое «Руководство по выживанию среди зомби»[73], а на волне популярности «Руководства…» – книгу «Война миров Z». С тех пор имя Брукса связывают с возрождением популярности зомби в массовой культуре. «Новая эра Z» – экранизация совсем другой книги и другого автора Майка Кэри, и, конечно, такое название фильм получил в русской адаптации (в оригинале это «The Girl with All the Gifts»): на уровне названия книга связана с работами Брукса. Но по теме фильмы, разумеется, близки. В обеих картинах переосмысляется традиционный взгляд на зомби; собственно, в этом и заключается их важность для современной популярной культуры.