— Какое вам дело, за кого она выйдет замуж после развода?
— Женщины так неправильно оценивают мужчин. Я хотел бы предостеречь жену от ужасного разочарования. Вы такая скотина, Фардаль, такой невероятный подлец!
Банкир вскочил.
— Черт возьми! Вы хотите оскорбить меня?
— Это был бы напрасный труд. Хотел только сказать вам правду. Можете уходить, будьте добры уплатить за свой кофе. Я не намерен тратить на вас ни гроша.
Дрожа от бешенства, Фардаль покинул кафе. Через несколько минут Гарвей последовал за ним. Эта встреча развлекла его. Он взял авто и поехал в Бермондси.
Там его тотчас же по обыкновению окружили служащие и клиенты, прося сведений и указаний. Греторекс поджидал его с целой кипой телеграмм, а Ньютон, представитель центральной Англии, принес на подписание новозаключенный контракт. С трудом удалось ему вырваться в свой кабинет, где он нашел Грэйс.
— Можно сказать вам несколько слов, прежде чем кто-нибудь войдет сюда?
— Конечно.
Она медлила. Ее глаза озабоченно следили за ним. После лихорадочного оживления на складах дома ее спокойное присутствие, аккуратное синее платье и гладко зачесанные волосы действовали на него благотворно.
— Дело в следующем. Вы просили меня пока не подавать в Скотлэнд-Ярд списка ассигнаций, бывших при моем покойном дедушке.
— Да.
— Ну вот. Но мистер Брендон написал, вероятно, кому-нибудь в Лондон, может быть, непосредственно администрации Скотлэнд-Ярда. Сегодня днем у меня был полицейский инспектор и попросил дать список.
— И как вы поступили?
— Сказала, что забыла его в Америке. Он был очень недоволен и задал несколько вопросов. Никакое другое объяснение мне не пришло в голову. Это было очень глупо?
Неожиданно наступила минута, которой Гарвей так боялся. Он лихорадочно принялся размышлять. До конца месяца ассигнации должны быть в его руках.
— Подозреваете ли вы кого-нибудь в краже этих денег? — спросила Грэйс.
— Да.
От неожиданности она не в состоянии была произнести ни слова.
— Гарвей! Простите, мистер Гаррард, объясните мне.
— Грэйс, ваше предположение оправдалось. Вор находится в этом доме.
— Он сознался? Где ассигнации?
— Я получу их еще до конца этого месяца. Их гораздо больше, чем вы рассчитывали. Я гарантирую вам.
— Как чудесно! Едва верю в это! Кто-то в этом доме! Но почему он не продал их?
— У меня к вам большая просьба, Грэйс. Когда-нибудь сообщу вам имя вора. Но до тех пор, пока все не выяснится окончательно, не хотел бы делать этого. Надеюсь по возможности обойтись без вмешательства полиции. Пока им неизвестен список, они ничего не могут предпринять. Как вы полагаете?
Она, улыбаясь, взяла его руки в свои.
— Ну, разумеется, Гарвей, сделаю все, что вы хотите. Какое мне дело до того, кто вор? Если вы хотите, чтобы он остался ненаказанным, пусть. Я предоставлю все вам.
Он крепко сжал ее руки.
— Вы очень доверяете мне, Грэйс.
— Я доверила бы вам не только мое состояние, но и мою жизнь, если бы в этом была надобность. Пожалуйста, не говорите больше об этом. Я просто стану ждать, пока вы не вернете деньги, а если инспектор снова обратится, попрошу его больше не беспокоиться… А теперь, пожалуйста, письма.
Она вынула свою записную книжку.
— Мне сейчас нечего диктовать. Останьтесь немного со мной, пока мы одни. Я устал — устал душой и телом.
В первый раз он выказал слабость. Бремя было слишком тяжелым. Она взглянула на пего с бесконечным состраданием.
— Неудивительно! Вы приходите сюда каждое утро до 9 часов и редко уходите раньше 10 вечера. Один делаете работу двенадцати человек. Это неразумно, мистер Гаррард. Вы заработали бы достаточно денег и без того, чтобы так изводить себя.
— Мы зарабатываем много, но, видит Бог, нам нужно еще больше.
— Зачем? Ведь вы богаты?
Ответ был у него на копчике языка. Хотел сказать, что не зарабатывай он денег, ее ассигнации были бы потеряны. Но у него не хватило мужества.
— Дело идет вперед или назад. Иногда приходится много работать, чтобы не понести убытков. В конце месяца напряженная работа кончится.
— Если вы не будете вести себя осторожнее, заболеете до того времени. Вам следует отдохнуть. Уезжайте куда-нибудь на несколько дней и возьмите меня с собой.
— Невозможно. Я не могу отлучиться от дела и на полдня. Но у меня появилась другая мысль.
— Я надеюсь, она не исключает воздуха и прохладительных напитков?
— Вы угадали. Хотите поехать со мной в Рэйнлаф? Машина у дверей, а поездка продолжится меньше часа. Если случится что-нибудь важное, мне туда позвонят. Можем там же поесть.
— Это было бы чудесно. Но я должна переодеться.
— Мы проедем мимо вашей квартиры. Я подожду вас в авто.
Греторекс одобрительно выслушал сообщение о намерении Гарвея отправиться на свежий воздух.
— Мы все придерживаемся того мнения, что вам следует отдохнуть, сэр. Пара часов все же лучше, чем ничего.
— Скоро мы все отдохнем,— весело заметил Гарвей.— Такой кризис случается не часто.
— Удивительно, как твердо держатся цены,— сказал Греторекс, в то время как Гарвей подписывал бумаги.
— Я знаю, что вы все думаете, Греторекс. Вы полагаете, что я слишком рано прекратил закупку и начал распродавать. Но я настаиваю на этом. Мы спокойно закончим эту спекуляцию.
— Между нами нет ни одного, сэр, ни одного, кто не подчинился бы охотно вашим приказаниям.
Его приказаниям! Приказаниям вора и авантюриста, мысленно повторил он, выходя из здания.
24
В большом парке нелегко было найти то одиночество, которого искал Гарвей. У концертной эстрады было полно пароду, и Гарвею то и дело приходилось раскланиваться со знакомыми. Мужчины подходили к нему и не оставляли, не познакомившись предварительно с Грэйс. С трудом удалось им получить на озере лодку и скрыться на острове, где они остались одни, жадно вдыхая свежий воздух, по которому оба истосковались. Неохотно зашли они в ресторан, чтобы позвонить Греторексу.
— Мы можем остаться здесь до обеда,— сказал Гарвей, поговорив по телефону.— В торговом доме все обстоит благополучно. После обеда приятно будет выпить под деревьями кофе и насладиться вечерней прохладой, слушая музыку.
Его план едва не был разрушен. Родственница жены Патти Малинсон и Филипп Бартлет пригласили их к своему столу, где собралось довольно большое общество. Гарвей колебался, но Грэйс пришла ему на помощь.
— Вы забыли, что мистер Гаррард и я целый день работаем,— сказала она, улыбаясь.— Это наш первый свободный вечер, и нам предстоит еще обсудить несколько деловых вопросов.
— Как жаль! — с сожалением вздохнул Бартлет, взглянув на Грэйс — Ты становишься коммерсантом, Гарвей, не понимаю тебя.
— Это было необходимо. Идем, выпьем коктейль, скоро семь.
Бартлет с Грэйс прошли вперед к бару, Патти и Гарвей следовали за ними в некотором отдалении.
— Что пишет Мильдред? Вы действительно продали дом на Кэрзон-стрит и она уехала на Ривьеру?
— Да. Мильдред продала в мое отсутствие дом, вообразив, что разорена. Она уехала, а я снял квартиру в Албани.
— Жизнь в Сити имеет, по-видимому, свои привлекательные стороны,— сказала Патти, взглянув на Грэйс. — Я нахожу твою секретаршу очаровательной, Гарвей. Филипп, кажется, того же мнения. Почему мне не удается найти ничего подобного? Я хотела бы иметь такого принципала, как ты.
— Научись раньше работать,— смеясь, ответил он.
— Какой работе научиться?
— Ах ты, котенок! Мисс Свэйл отличная стенографистка и говорит по-французски не хуже, чем по-английски.
— Замечательно! Ты получил ее через какое-нибудь; агентство?
— Удовлетворю твое любопытство и даю право рассказать об этом кому хочешь, так как это святая правда. Она внучка старого друга нашей фирмы. Он умер в моей приемной. Приехала сюда она из Франции и мы помогли ей. Грэйс искала работу, и ей предложили место моей секретарши.
— Хорошо состряпано, дорогой кузен. Но ты такой милый старый оригинал, что о тебе никто не станет сплетничать. Тебе трудно приходилось, не так ли?
— Да, и я еще не преодолел всех трудностей. Но надеюсь, худшее уже позади.
Они выпили коктейль, и двое молодых людей вернулись неохотно к своему столу…
Гарвей заказал столик в самой глубине зала. Этот обед вдвоем у раскрытого окна, из которого виднелась густая листва деревьев и зелень лугов, куда доносились тихие звуки оркестра, надолго остался в их памяти. В их отношениях произошла значительная перемена.
— Я думала, такие местечки существуют только в Париже. Как хорошо, что вы привели мен'
— Я рад этому.
— Мое присутствие вам приятно?
— Приятнее всего в мире.
— Почему же мы не встречаемся чаще? Я каждый вечер одна. А вы?
— Два раза в неделю ужинаю в клубе с людьми, которые мне скучны, отказываюсь от всех приглашений: обычно до позднего вечера остаюсь в бюро, потом еду прямо домой.
— Разве это не бессмысленно? Вы проводите время в одиночестве, и я также. Пожалуйста, мистер Гаррард, будьте же благоразумней.
— Мне кажется, я действительно неблагоразумен.
— Но вы понятия не имеете, что именно неблагоразумно! Я в 22 года знаю жизнь лучше, чем вы.
— Возможно.
— Кто другой на вашем месте старался бы держаться вдали от меня, желая моего общества? Вы делаете это из-за жены?
— Жене глубоко безразлично, что я делаю.
— Я не хочу говорить о ней ничего дурного потому, что это ваша жена. Кажется, она очень глупа, но я охотно прощаю ей. Рада тому, что она поступает так. Но вы должны быть умнее. Я собираюсь взять вас на выучку.
Он вопросительно взглянул на нее.
— Подождите. Это придет позднее…
Они встали, вышли из ресторана и сели под большим развесистым платаном. Кельнер принес кофе. Некоторое время они молча слушали музыку. Внезапно он почувствовал прикосновение ее руки.
— Сказать, почему я нахожу вас неблагоразумным?