получил мировую известность как первое эмпирическое исследование в области пенологии. Труд переведен на некоторые европейские языки, но не на русский, хотя широко цитировался и цитируется отечественными тюрьмоведами с середины XIX в. В русскоязычной исследовательской традиции изучение наследия Говарда велось до сих пор преимущественно с позиций криминологии, пенитенциарной педагогики, исторического сравнительного правоведения. Современные исследователи придерживаются мнения, что Говард был не столько реформатором-практиком, сколько идейным вдохновителем и популяризатором пенитенциарных преобразований[811]. Свои идеи и проекты по гуманизации тюремного заключения Говард неоднократно излагал перед палатой общин, что в итоге привело к принятию в 1779 г. Пенитенциарного акта, положившего начало тюремным преобразованиям в Великобритании[812].
Полное название книги Говарда «Состояние тюрем Англии и Уэльса с предварительными наблюдениями и обзор некоторых иностранных тюрем и больниц». Социологический метод в криминологии, основание которого не без причины приписывают Говарду, заключается в изучении социальных явлений в их конкретном проявлении, в конкретных условиях места и времени, выявлении состояния общественных отношений и их потребности в юридических нормах не на уровне абстрактных категорий, а на базе конкретных фактов[813]. В данном случае таким местом и временем стали учреждения тюремного содержания Великобритании и континентальной Европы середины XVIII в., а общественными отношениями, нуждающимися в изменении юридических норм, – условия заключения и обращения с арестантами. По мнению американской исследовательницы В. Балч-Линдси, Джон Говард заложил основы комплексной методики оценки состояния тюрем, «подкрепив высоконравственное общественное негодование статистической достоверностью, в результате чего в следующее десятилетие движение за тюремную реформу стало одним из выдающихся крестовых походов»[814].
Объем труда – свыше пятисот страниц, из которых более четырехсот – статистическое описание различных мест заключения. Учет тюрем Говард начинает с иностранного опыта: в секции IV представлен обзор учреждений Голландии, Германии, Дании, России, Швеции, Польши, Италии, Швейцарии, Австрии, Португалии, Испании, Франции[815]. Описание мест заключения построено по определенной схеме: вид наказания (тюрьма, работный дом, галеры, каторга и пр.), количество арестантов, условия заключения (вместительность камер, разделение арестантов по категориям, доступ к воде, достаточность свежего воздуха, снабжение пищей и одеждой, условия сна и прогулок и пр.), особенности штата (конвой, охрана, контроль за деятельностью учреждения со стороны государства, наличие капеллана и врача). Обзор настолько подробный, что в характеристике голландских, датских, немецких и испанских тюрем представлено недельное меню с расчетом стоимости содержания арестанта[816], подробные чертежи мест заключения[817], выдержки из действующих тюремных инструкций немецких, датских и французских учреждений[818] и пр.
Джон Говард
Более трехсот страниц книги посвящено детальному описанию тюрем и исправительных домов Англии, Уэльса, Шотландии и Северной Ирландии. Пятая секция – условиям содержания военнопленных[819], секции шесть и семь – видам наказания (лишение свободы, каторга, ссылка) и учреждениям (тюрьмы, халки[820], брайдуэллы, пенитенциарии)[821]. Отдельного внимания заслуживают заметки Говарда-врача, посвященные угрозе распространения тюремной лихорадки и предложениям по ее купированию и лечению[822]. В современной медицине тюремная лихорадка[823] диагностируется как эпидемический сыпной тиф. В XVI–XVIII вв. этиология этого заболевания была не ясна, но эмпирические наблюдения связали несколько масштабных эпидемий – так называемых «черных сессий» или «черных ассизов»[824] с условиями тюремного содержания, что и было закреплено в названии недуга. «Черная ассиза», настигнувшая Оксфорд в 1577 г., была ужасным примером смертельных последствий тюремной лихорадки. Судьи, присяжные, свидетели, каждый человек, находящийся в суде, кроме самих заключенных, в том числе женщин и детей, предположительно был отравлен грязным воздухом, который, как изначально считалось, «возник из недр земли». Лорд Бэкон предположил, что миазмы исходили от заключенных, вывезенных из переполненной тюрьмы на судебные слушания, ведь только они, вдыхая отравленный воздух, не погибли, поскольку оказались привычны к этому воздуху[825]. Волнообразные вспышки эпидемических заболеваний, которые уносили жизни преимущественно должностных лиц, связанных с исполнением правовых процедур случались и в XVIII в.: в 1730 г. «черная сессия» настигла мирных жителей Блендфорда, предположительно распространившись от заключенных Ильчестерской тюрьмы. В 1754–1755 гг. пятая часть узников Ньюгейта и тюремный персонал погибли от тюремной лихорадки. В XVIII в. впервые было высказано предположение о взаимной связи между тюремной лихорадкой и «черными ассизами», после чего в 1774 г. парламент принял закон, о необходимости переодевать заключенных в чистое белье перед отправкой в суд[826]. Эта медицинская проблема профессионально занимала Говрда: в большинстве своих поездок он посещал не только тюрьмы, но и инспектировал больницы, корабли и другие места скопления большого количества людей на ограниченной территории, изучая механизмы распространения эпидемических заболеваний. Ряд исследователей убеждены в том, что ипостась Говарда-врача была гораздо актуальнее Говарда-пенолога, и даже к преступности филантроп подходил как к явлению эпидемического характера, поддающегося диагностике, изолированию и лечению[827].
Заключение к такому внушительному произведению занимает всего лишь страницу, и несет не информативный, а скорее эмоциональный посыл. Автор признает статистический характер своего труда, и, вспоминая «пресловутое» выражение «легче найти недостатки, нежели их исправить», винится перед читателем, за то, что обозрев картину зла, сделал так мало для его искоренения. Тем не менее, миссию своего труда он видел в привлечении внимания соотечественников к «положению несчастных узников», «разврату и безнравственности, процветающих в тюрьмах» [828]. Далее следуют таблицы с подробными данными о численности арестантов, заработной плате персонала, количестве осужденных за долги и прочая информация[829] в таком объеме, что даже внимательный и заинтересованный читатель подчас чувствует себя перегруженным многочисленными инструкциями внутреннего порядка, данными веса пайки хлеба в разных учреждениях и колебаний заработной платы офицеров и управляющих. В целом работа полностью подтверждает статус серьезного социолого-криминологического исследования, являясь настоящим кладезем статистического материала.
Но возникает любопытный вопрос, почему публикация труда Джона Говарда вызвала такой громкий общественный резонанс, ускорила принятие первого Пенитенциарного статута и на века закрепила за филантропом славу «первого величайшего имени в пенологии». Подобные статистические сведения публиковались и ранее по результатам работы парламентских инспекций состояния тюрем и брайдуэллов. В то же время, обилие информации и ее детализация, отсутствие оценочных суждений в представленном материале, вызывают обоснованные сомнения в том, что просвещенная общественность и парламентарии (кому собственно и был адресован труд) серьезным образом проштудировали все обзоры. Создается впечатление, что все четыреста шестьдесят страниц служат внушительной эмпирической базой для первых трех секций «Общий обзор бедственного положения в тюрьмах»[830], «Дурные привычки»[831] и «Предполагаемые улучшения в структуре и управлении тюрьмами»[832]. Именно на этих четырех десятках страниц Говард не только обобщил и систематизировал все проблемы состояния английских тюрем, обозначенные просветителями и политиками задолго до его путешествий и инспекций, но и предложил четкую «рациональную систему мер борьбы с преступностью», которые принесли ему ту известность, о которой шла речь выше. Несмотря на посвящение книги Палате общин[833], реформатор хорошо понимал, что выступление в Парламенте не будет иметь успеха, если его проект не пройдет «апробацию» в зеркале общественного мнения, поэтому, обращаясь в своем труде к широкой аудитории, Говард использовал множество аргументов, рассчитанных на привлечение различных социальных слоев и политических фракций.
Постараемся последовательно рассмотреть базисные идеи теории и практики Джона Говарда, обеспечившие его пенитенциарным программам популярность и содействие, а его имени – вековую славу. В качестве немаловажных черт социально-культурного контекста XVIII столетия, оказавших определяющее влияние на содержание практически всех социальных реформ, следует рассматривать