— Понятней некуда, — выдыхает Чет. Леннокс ослабил хватку. Чет меняет курс. Они будут на пристани минут через двадцать пять.
Рэй Леннокс знает, что не сломал Чету пальцев. Нет, не пальцы — нечто другое сломалось в Чете Льюисе, он сидит мрачный, он, кривясь, машет Ленноксу и Тианне, спускающимся по трапу.
Леннокс и Тианна садятся в машину и уезжают. Леннокс не поддался искушению позвонить Труди с Четова мобильника — тогда бы у Чета оказался номер телефона их с Труди отеля, а впутывать Труди никак нельзя. Больше Леннокс не плутает по Тамайами-Трейл. Он запомнил, как выехать на междуштатное шоссе номер 75, оно же Главная аллея парка Эверглейдс, оно же Аллея Аллигаторов.
16. Аллея Аллигаторов
Шоссе почти свободно, поэтому в каждом автомобиле Ленноксу мерещится Диринг. Они едут мимо тесных домишек и зеленых дорожных знаков, объявляющих номера улиц и названия ближайших населенных пунктов. Очередной населенный пункт неизбежно оборачивается растянутым торговым центром, сомнительные намерения владельца всякий раз очевидны. Бейсболка с символикой «Ред Сокс» на приборной панели. Леннокса она утомила, вон на висках красные полоски. Леннокс смотрит на Тианну, девочка молча сидит рядом, сжимает в руке свои карточки.
— Чет делал с тобой нехорошее?
— Никогда. — Тианна мотает головой, недоуменно морщит лоб. — Не могу объяснить, но только я на яхте почувствовала: что-то не так.
— Ну, во всяком случае, сейчас ты в безопасности. — Леннокс вымучивает улыбку, прячет за ней боль, — А хорошо, что ты нашла карточку, которая тебе от папы осталась.
По Тианниному взгляду можно подумать, она и Леннокса причисляет к своим врагам, на самом деле гнев направлен не на него. Гнев — предвестник очередного откровения.
— Мой отец никаких карточек мне не оставлял.
— Вот как!
— Я его вообще не знала. Он бросил маму, когда я еще не родилась. Если они вообще хоть сколько времени были, гм, парой. А карточки я нашла на чердаке, в нашем джексонвилльском доме. А на чердаке я пряталась от… — Тианна еле выдавливает имя — от Клемсона.
Клемсон. Это еще что за козел?
Ленноксу кажется, его слова леденеют в вакууме меж мыслью и речью. К тому времени, как он умеряет дрожь, Тианна возобновляет разговор, ее голос звучит даже оптимистически.
— Но мне всегда казалось, мой папа должен бы любить бейсбол, поэтому я и вожусь с карточками — так я чувствую, что у меня в принципе есть отец. Глупо, да?
— Вовсе нет, — заверяет Леннокс. — Нисколько не глупо.
Он вспомнил, как сам мальчиком коллекционировал монеты с изображениями игроков английской сборной, выпущенные «Эссо» в честь Кубка мира — они с отцом коллекционировали.
Глядя на дрожащую нижнюю губку маленькой американки, Леннокс переживает секунду сострадания столь глубокого, что задохнулся бы, если бы не хватал ртом воздух, точно рыба на суше.
— Кто такой этот Клемсон?
— Тигр Клемсон; его настоящее имя Джимми. — Тианнины глаза загораются ненавистью. — Он был маминым бойфрендом. К ней он хорошо относился, а меня мучил. Я его боялась. Он знал все обо мне и… и Винсе. Говорил, что я такая, что от меня этим за милю разит. — Внезапно Тианна переходит на задыхающуюся скороговорку. — Когда он делал со мной это, он говорил, что меня Бог только для этого и сотворил. Что он мне еще услугу оказывает, фору дает перед другими девочками. Но он был не как Вине; я знаю, он меня совсем не любил, нисколько. Поэтому мне было легче думдть о посторонних вещах, пока он развлекался. Только он иногда делал мне больно. Иногда у меня даже кровь текла. Он ждал, пока мама отключится от своих таблеток, и шел ко мне. Говорил, если я маме расскажу, она ему поверит, а не мне. Я, говорит, твои прежние шашни знаю. И я убегала на чердак, пряталась от него.
Леннокс сбавил скорость, на ближайшей развязке свернул к бетонной площадке — ее задумывали как парковку, но, похоже, по назначению не использовали, сквозь асфальт пробивается вездесущая трава. Леннокс останавливает машину — так и он, и Тианна целей будут. Пальцы ноют, но все еще цепляются за руль, в ушах пульсирует кровь.
— Откуда он узнал? Про то, что делал с тобой Винс?
— Не представляю, — пожимает плечами девочка. — Он говорил, что насчет таких, как я, не ошибается. Что я из известного разряда. Что он сразу понял — я не девственница. Так он говорил.
По желудку разливается желчь.
— Рэй, это правда? Мужчины действительно могут это определить? Я действительно такая? — Тианнины глаза полны отчаяния.
Леннокс мягко берет ее руки в свои.
— Это неправда. Ничего они определить не могут. Послушай меня. Я считаю, тебе очень сильно не повезло, тебе попадались настоящие мерзавцы. Но сама ты ничего дурного не сделала. Ты славная девочка. Дурное делали они, и они за это заплатят. Я тебе обещаю. Понимаешь, о чем я? — Леннокс заглядывает ей в глаза.
— Понимаю.
— Вот и хорошо, — заключает Леннокс, заводя мотор.
Тианна.
Вот она просыпается рождественским утром в доме вроде дома Джеки и бежит к елке за подарками, и…
Поверить невозможно: он питает надежды относительно будущего этой девочки, мало сказать, надежды — несбыточные мечты. Он проигрываете голове сцены, одна другой умилительнее, лишь затем, чтобы себе же объявить выговор за их несостоятельность; у Тианны, пожалуй, все будет с точностью до наоборот. Баланс вероятности. С мечтами всегда так: они норовят отклониться от действительности по максимуму. И чем ярче они становятся, тем больше усилий предполагают.
Мысли перескакивают на его с Труди будущее, внезапный спазм сдавливает грудь: Леннокс понимает, что оставил на яхте «Идеальную невесту».
— Тианна, а ты не захватила мой журнал?
— Нет, — огорченно признается Тианна. — Кажется, я забыла его в каюте. Он тебе нужен, да?
— Ничего страшного, я еще куплю, — спокойным голосом отвечает Леннокс, однако он не в силах прекратить скрежетать зубами. Труди успела заполнить купоны, те, что на последних страницах. Адрес. У них теперь есть ее адрес.
И что с того? Вроде ничего, но мысль точит. «Пусть только попробуют Труди в Эдинбурге преследовать». Зубовный скрежет интенсивнее, Леннокс распаляет себя сценами насилия, пока до него не доходит: он почти хочет схватиться с мерзавцами на своем поле. Затем он вспоминает о Тианне, которая в настоящий момент гораздо больше нуждается в его защите, и сворачивает на заправку с телефоном-автоматом.
Леннокс роется в карманах, ищет телефонную карту, не находит, тихо матерится, нащупывает монеты, глаз не сводя с шоссе — он готов за любым рулем увидеть Ланса Диринга. Логика подсказывает Ленноксу, что вероятность пересечения их с Ди-рингом дорог в таком месте приближается к нулю. Паранойя асе, как субстанция с бблылим влиянием, напоминает о собственной неистребимости.
Двадцатипятицентовики из грязных Ленноксовых ладоней попадают в щель автомата, падают с дребезжанием. Леннокс, прикинув, что необходимая критическая масса достигнута, занемевшим пальцем набирает номер. С другого конца провода продирается хриплый недовольный голос:
— Эдди Роджерс слушает.
— Это Рэй. Мне нужна твоя помощь. Твоя и Долорес, — добавляет Леннокс, сообразив, что легче будет оставить Тианну с женщиной. Пытается разложить на телефонном аппарате карту, захватанную его же потными пальцами. — Ты можешь встретить меня на стоянке грузовиков на сорок девятом съезде с семьдесят пятого междуштатного шоссе?
— Это же в Эверглейдс, — Джинджеров голос становится на тон выше, — в резервации племени миккосуки. Каким ветром тебя туда занесло?
— Резервации бывают двух видов — для яппи и для индейцев, забыл, что ли? Мне нужна помощь, — повторяет Леннокс.
Джинджер долго молчит в трубку.
— О’кей. Я приеду часа через полтора. Труди звонила, сказала, ты вляпался. Тебе, сынок, дружеская волосатая лапа не повредит. Ты, видно, думал в «Полицию Майами» поиграть?
В ответ на Джинджерову остроту Леннокс выдает смешок.
— Понял. Жду. Только не подведи меня, Джинджер.
Тишина, кажется, заполняет Ленноксов череп. Наконец ее вспарывает Джинджеров голос; заодно с тишиной он едва не вспарывает и Ленноксовы барабанные перепонки.
— Не подведу. И называй меня Здди, последний раз повторяю, твою мать!
— Хорошо, Эдди, — произносит Леннокс, кривясь, как надкусивший незрелое яблоко. — Я в долгу не останусь.
— О’кей, выезжаю прямо сейчас. Соберись там в кучку, Рэйми, не паникуй, — предупреждается Джинджер — и вешает трубку.
Тианна ждет в машине. Личико у нее припухло, глаза красные — видно, терла кулачками. Леннокс хочет сказать что-нибудь утешительное, ничего не приходит в голову, он решает дать девочке самой успокоиться. Поворачивает ключ зажигания и выруливает с заправки.
Они подъезжают к указателю, за которым начинается междуштатное шоссе номер 75. До Майами — 127 миль, до Форт-Лодердейла — 124. Место встречи возле съезда номер 49 находится на полдороге к Форт-Лодердейлу, значит, они прибудут примерно в одно время с Джинджером. Леннокс смотрит на обслуживающего пошлинную будку, тщедушного негра с седой бородой. На бейджике, над фамилией, у него значится должность — «чернорабочий».
— Вот уроды, — бурчит Леннокс, переключая скорость, и извиняется: — В смысле, человек же понимает, что он тут не генеральный директор, так зачем его еще физией каждый разтыкать?
Тианна огладывается на «чернорабочего», переводит взгляд на Леннокса.
— Рэй, ты такой хороший. Ты столько для меня делаешь, и вообще. — Помолчав, она спрашивает: — А почему ты мне помогаешь?
— Ты мне не чужая, — пожимает плечами Леннокс. И смягчает формулировку: — В смысле, мы же друзья.
— Но ведь ты меня совсем не знаешь.
— Я знаю достаточно, чтобы понять: тебе нужен друг, прямо сейчас нужен. — Леннокс кивает на радио. — А мне нужна хорошая песня.
Тианна уловила намек, щелкает кнопками, выбирает радиостанцию. «Фольксваген» сотрясается от жизнеутверждающего ремикса композиции «Сестер Следж», «Потерявшиеся в музыке». На строчке «Ты попался, нет пути назад» Леннокс и Тианна, как по команде, поворачиваются друг к другу, обмениваются ухмылками.