Майор смеялся, и его лицо, обращенное к солнцу, имело крайне вызывающее выражение.
– Нет, нет, мой маленький баронет, – продолжал он. – У вас не хватит смелости отважиться на это. К тому же вы умны и можете понять, что это невозможно.
Бледные щеки мальчика запылали от гнева.
– А! Это невозможно! – воскликнул он своим слабым, но резким голосом. – А! Это невозможно?
Он повернул своего пони и проехал раз по одному из бугров. Затем изо всех сил стегнул пони хлыстом, перескочил через перила и начал подниматься потом на крутизну. Майор различил издали, что мальчик побледнел, пока пони поднимался наверх. Капитан, очнувшись от топота лошади, вскочил и бросился к краю косогора в то самое время, когда баронет мчался по опасному спуску, который вел к оврагу.
– Он спустится, не получив ни малейшей контузии, – проговорил майор.
– Демон! – воскликнул с ужасом капитан Вальдзингам. – Это твоя проделка!
Пони уже достиг подножий косогора, а ребенок качался взад и вперед в седле, стараясь всеми силами удержаться на лошади; но вследствие стремительности последнего скачка животное упало, смяв под собою всадника. Глазам, наблюдавшим сверху за пони и мальчиком, представилась только бесформенная масса, которая шевелилась еще несколько мгновений, а затем сделалась внезапно неподвижною.
– Скорее ко мне, сюда! – воскликнул капитан, сбегая по тропинке, служившей пешеходам.
Он добежал до места падения баронета.
Майор последовал за ним и первый опустился на колени возле пони и мальчика. Сэр Руперт был распростерт под лошадью, которая встала, как только майор распутал ее поводья.
Сэр Руперт Лисль лежал без всякого движения. Несколько капель крови на лбу были единственными признаками полученного ушиба.
– Слава богу! – сказал капитан с облегчением. – Он отделался одним только страхом.
Майор Гранвиль расстегнул жилетку мальчика и положил руку на его сердце. Он вдруг побледнел, и его белокурые усы и бакенбарды как будто потеряли привычный свой блеск.
– Он умер от сотрясения мозга, – проговорил он торжественно.
– Демон! – воскликнул снова капитан Вальдзингам, стиснув горло майора. – Ты – убийца его!
Майор, все еще бледный, освободился от стиснувшей его руки и произнес спокойно:
– Артур, будьте благоразумны и выслушайте меня. Я так же невиновен в случившемся, как и вы сами. Когда я давеча предложил вам комбинацию, которая могла бы упрочить за нами богатство, то сказал, что мальчику не будет причинено ни малейшего вреда. Я говорил именно то, что думал, но вы взбесили меня своей глупостью и мне захотелось немного подразнить вашего пасынка. То, что случилось, произошло без моего содействия. Это было одной из тех игр случая, которых нельзя предвидеть или предотвратить. То, что сделалось, – сделано, и мы с вами не в силах переделать его! Но мы можем, – он понизил голос почти до шепота, – извлечь пользу из случая! Позволяете ли вы мне поступать так, как укажут мой ум и мой рассудок?
– Да, – сказал капитан, закрывая руками свое помертвевшее от ужаса лицо. – Я поклялся быть покровителем этого ребенка – и вот как я сдержал данную мной клятву!
Майор снял свой плед и разостлал его бережно на траву. Затем, подняв безжизненное тело баронета, он положил его на плед и покрыл его спокойное, посиневшее лицо батистовым платком.
– Артур, – сказал он, – оставайтесь здесь и наблюдайте, чтобы никто не догадался об этой катастрофе. Я вернусь очень скоро.
Он взял под уздцы пони и повел его через овраг в поле, находившееся вблизи, не обращая внимания на свои лакированные сапоги. Доведя лошадь до стоячего пруда – за милю от места катастрофы и в шести милях от Лисльвуд-Парка, он погнал ее, стегая своим галстуком, в середину воды и накинул ей на шею поводья. Она погрузилась в воду по грудь и, выскочив на противоположный грязный берег, пустилась во весь опор через вспаханную землю по направлению к сосновому лесу. Майор следил за ней глазами, пока она не скрылась совсем из вида, а потом поспешил обратно к Вальдзингаму и телу баронета. Он нашел капитана сидящим возле трупа своего пасынка.
– Я думал, что вы никогда не вернетесь, – промолвил капитан, когда майор приблизился.
– Проходил ли здесь кто-нибудь?
– Никто не проходил.
– Хорошо. А теперь отправляйтесь прямо к матери этого несчастного ребенка и скажите ей просто, что мальчик заблудился. Больше вам ничего не нужно говорить: помните, что пони найдет дорогу в Лисльвуд.
Он взял тело баронета на руки и пошел было с ним к ожидавшему его экипажу, но отказался тотчас же от этого намерения.
– Артур, – сказал он быстро. – Бегите к экипажу и прикажите кучеру подъехать сюда.
Капитан повиновался, и через несколько минут послышался стук приближающейся кареты.
Миссис Варней выглядывала из окна экипажа. Она была прекрасна в своей изящной шляпке.
– Что случилось? – спросила она с живейшим любопытством.
– Отворите дверцу, Соломон! – приказал майор.
– Вы можете сесть спиной к лошадям, Ада? – спросил он, когда Соломон отворил дверцу и опустил подножку.
– Для чего это нужно? – спросила миссис Варней с озадаченным видом.
Майор не отвечал, но, взяв за руку Аду, заставил ее выйти из экипажа и положил мертвого мальчика на подушки кареты. Он увидел в экипаже великолепную шкуру леопарда, в которую были закутаны ноги миссис Варней, схватил ее поспешно и накинул на труп.
– Что случилось с ребенком? – спросила миссис Варней. – Уж не ранен ли он?
– Да, он ранен опасно. Я везу его в Брайтон, чтобы пригласить к нему сведущих докторов… Садитесь скорее, Ада. Затворите дверцу, Соломон!
Майор с женой сели на заднюю скамейку, спиной к лошадям. Капитан положил руку на дверцы экипажа.
– Что вы хотите сделать с ребенком? – спросил он майора.
Варней улыбнулся в первый раз после только что разыгравшейся драмы.
– Вы знаете или угадываете это сами, мой друг, – ответил он уклончиво.
Экипаж укатил, и Вальдзингам остался бледный и озадаченный на пустынной дороге.
– Клерибелль, – прошептал он, смотря пристально вслед удаляющейся карете. – Ваша измена мне, которой вы разбили мое существование, падает, очевидно, теперь на вашу голову! Да поможет вам Бог, бедная женщина, а я уже не в силах отвести этот удар.
Глава IXМайор Варней делает первый ход
Полчаса спустя по возвращении в Лисльвуд-Парк капитана Вальдзингама, принесшего жене грустную весть, весь округ уже узнал, что сэр Руперт Лисль исчез неизвестно куда. Лошади Лисльвуд-Парка были тотчас оседланы, и все слуги разосланы по ближайшим окрестностям: они поскакали по всем направлениям и расспрашивали всех встречных поселян, обыскали все аллеи, поля и косогоры, прилегавшие к Бишер-Риду, но не могли узнать положительно ничего о мальчике, ехавшем на сером в яблоках пони.
Клерибелль Вальдзингам металась как безумная. Она сама хотела отправиться на поиски и убежала бы, если бы муж не удержал ее. В пароксизме отчаяния она обвиняла его в этом несчастье и осыпала его тяжелыми упреками.
– Где мой сын? – воскликнула она со слезами и рыданиями. – Я доверила его вам… Вы поклялись покровительствовать ему! Что вы сделали с ним?… Вы должны бы скорее решиться умереть, чем прийти ко мне с вестью о гибели Руперта.
Эта женщина, обыкновенно такая холодная и бесчувственная, была уже не похожа на саму себя: она в припадке горя бегала по роскошным комнатам замка, повторяя бездумно имя своего сына. Капитан не решался подавать ей надежду. Он вышел и пошел прямо к воротам замка, ожидая возвращения разосланных гонцов. Он увидел Жильберта Арнольда, стоявшего, по обыкновению, на пороге сторожки. Джеймс сидел в это время на садовой калитке. Капитан Вальдзингам вздрогнул, когда увидел белокурые волосы и болезненное лицо мальчика, как будто перед ним явилось привидение. Он подумал невольно о неподвижном трупе, завернутом майором в толстый шотландский плед, он подумал о длинных золотистых кудрях, которых рука матери уже не будет касаться.
– Почему вы не отправились на поиски сэра Руперта вместе с другими слугами? – спросил он у Жильберта.
– Потому, что и без меня их отправилось много, – ответил грубо сторож. – Мне довольно смотреть за собственным сыном! Он может пропасть, быть украденным или убитым, – добавил он насмешливо.
Индийский офицер рванулся из ворот, чтобы кинуться на сторожа, но мальчик принялся кричать изо всех сил.
– Замолчи, жалкий трус! – взревел его отец. – Капитан, я надеюсь, не ударит меня.
Капитан заметил, что сторож был пьян. Жильберт опустил руку в карман и начал побрякивать золотой монетой, которую недавно получил от майора. Капитан устремил на него наблюдательный взгляд.
«Не выучил ли он заданного урока? – подумал Вальдзингам. – Знает ли он ту роль, которую ему придется разыграть в этом ужасном деле?»
Наступила уже ночь, когда слуги явились и объявили прямо о неудаче поисков. Незадолго до них пони вернулся в Лисльвуд весь в пыли и в грязи. Нечего было сомневаться, что мальчик утонул, но где и каким образом?
Клерибелль Вальдзингам не предложила ни одного из этих вопросов, потому что она упала без чувств, когда узнала о возвращении пони. С первыми лучами рассвета приступили к исследованию всех прудов и ручьев в соседстве Лисльвуд-Парка; но все старания оставались бесплодными. День прошел, настал вечер, а тело сэра Руперта не было найдено. Были тотчас прибиты длинные объявления по стенам Лисльвуд-Парка, по мильным столбам большой дороги и по всем деревням, гласившие громадными буквами, что будет выдано пятьсот фунтов тому, кто отыщет хоть тело сэра Руперта Лисля.
Все пруды и ручьи были снова исследованы, но безуспешно. Где мог утонуть мальчик? Предлагая друг другу этот вопрос, все переглядывались с явным недоумением. Между людьми, собиравшимися в кабаках и трактирах, шел разговор о маленьком хорошеньком баронете, исчезнувшем таким неестественным образом. Он вышел из парка в сопровождении своего отчима и друга последнего; всех троих потом видели на большой дороге; капитан вел под уздцы пони сэра Руперта – а с этой минуты никто уже не видел более баронета. Рассказ Вальдзингама об исчезновении мальчика был довольно правдоподобным: он, капитан, пошел с Бишер-Рида провожать майора до его экипажа, баронет в это время ездил по косогору. Вернувшись же туда через четверть часа, он напрасно искал и кликал баронета. Нельзя было предположить, чтобы Вальдзингам имел причины нанести вред пропавшему ребенку, – тем более что Лисльвуд должен был перейти в посторонние руки. Факт исчезновения сэра Руперта Лисля остался между тем нерешенной загадкой. Если б он был похищен каким-нибудь бродягой, то вор завладел бы, несомненно, и лошадью. Баронет утонул: это предположение было вернее други