– Альберт уехал, – простонала Пенни. – И мы лишились Чаши. И возможно, это как-то связано. Ему кто-то весь день названивал. Я еще спала, мне потом Мэри сказала. Поэтому он и уехал. Нам с отцом не сообщил, не хотел нас пугать.
– Папочка, почтальон пришел. – В дверь заглянула миссис Кэйри. – Принес посылку с оплатой при вручении. Пенни, наверное, у него и для вас есть письма. – Она вошла в комнату. – Боже милостивый, да вы совсем больны, мистер Гирт! – У нее явно взыграл материнский инстинкт. – Могу я вам чем-то помочь?
Пенни механически последовала за профессором. В голове у нее никак не укладывались последние события. А главное – почему никто не понимает, что Чашу похитили?
Почтальон, краснолицый и потный, стоял у главного входа, опираясь на велосипед.
– Вам два письма, мисс, – сообщил он, закончив с профессорской почтой. – А брат ваш не здесь, случаем? – В глазах у него загорелась надежда.
– Вообще-то, здесь, – сказала Пенни, удивляясь такому совпадению.
– Вот же мне повезло! В Башню ехать не придется. У меня для него посылка. Вы не против, мисс? – Парень уже развязывал холщовый мешок на багажнике и через миг вручил Пенни большой и тяжелый пакет. – Сдается мне, весит больше положенного. Хорошего дня, мисс. – Он козырнул и сел на велосипед.
Пенни с посылкой в руках побрела в дом. От веса и размера пакета ей вдруг стало не по себе.
– Вэл, открой это. Наверное… Не знаю. Открывай. – Она говорила так повелительно, что Вэл удивился.
– А почему… Да, у меня же день рождения! Значит, какой-нибудь дурацкий подарок от родственников.
Он взял протянутый Бет нож и перерезал бечевку. Посылка была в плотной картонной коробке – в таких обычно перевозят большие бутыли с вином. Видимо, волнение Пенни отчасти передалось ее брату, потому что руки у него задрожали.
Вэл достал из коробки клочок соломы, и у него вырвалось восклицание. Профессор, его жена и дочь подались вперед. Очень осторожно Вэл вытянул из коробки большую и высокую золотую чашу, которую изготовил прадед мистера Мелхиседека.
– Чаша! – воскликнула Пенни рыдающим голосом. – Вэл, как здорово!
Две другие женщины разделяли ее восторг, но Вэл и профессор лишь молча переглянулись.
– Как же… – Вэл чуть не задохнулся. – Невероятно! А сообщения нет? Кто же прислал?
Лихорадочный осмотр коробки помог установить, что никакого послания нет, адрес написан печатными буквами, а почтовый штемпель слишком бледный.
Профессор кашлянул:
– Думаю, с этим все ясно. Но как вы оказались в поле, совершенно за пределами моего понимания. Кто вас туда доставил и зачем? Бессмыслица.
Пенни, которая уже несколько минут не сводила глаз с брата, вдруг протянула к нему руку.
– Вэл! – воскликнула она. – Бутоньерка!
Он машинально похлопал себя по груди, и на лице у него появилось выражение крайнего изумления: в петлице и вправду болтался цветок.
– Интересно… Я его точно сюда не вставлял. Он довольно свежий.
Пенни выхватила цветок.
– Разве ты не понял?! – Она повысила голос. – Их на том поле целые заросли. Это смолевка. Ее еще называют белый кэмпион. Только один человек мог такое придумать!
Глава 22Карты не врут
Вечером мистер Кэмпион остановил машину среди высоких зарослей на пустоши и оценивающе понюхал воздух. Вид сыщик имел, как всегда, глуповатый и, несмотря на некоторое беспокойство, был определенно доволен собой.
Почти весь день он провел за рулем, но его высокая гибкая фигура двигалась по-прежнему энергично. Он запер машину, опустил ключ в карман и немного постоял, положив руку на капот. Затем, пробормотав в пустоту «прощание разбойника с верным конем», резко развернулся и зашагал по упругой траве.
В сумерках мягко светились огни табора, и на несколько мгновений молодой человек, привлеченный этой мирной картиной, заколебался. Потом решительно двинулся дальше, ограничившись лишь приветствием в виде протяжного крика, какой вполне могла издать одна из морских птиц, что во множестве плавали по протоке. Остановившись, прислушался. Вокруг жили шорохи, похожие на тихий шепот. Ему быстро ответили – два раза прозвучал мелодичный свист, – и Кэмпион взбодрился. Удовлетворенный, он зашагал дальше, чуть ли не пританцовывая.
В серых сумерках виднелись лишь темные прямоугольные очертания конюшни. Кэмпион неверно оценил расстояние, и идти пришлось чуть дольше. Дойдя до места, он постоял, напряженно прислушиваясь. Было тихо. Убедившись, что его появление осталось незамеченным, он медленно пошел вдоль стены, время от времени светя себе фонариком.
Здесь все оказалось примерно так, как он и предполагал. Владения миссис Дик окружала стена из красного кирпича, образующая прямоугольник, с одной стороны которого проходила ухабистая частная дорога, от которой Кэмпион по пути сюда держался подальше.
Большие железные ворота были закрыты. Оглядев все очень внимательно, Кэмпион, к своему облегчению, убедился, что свет нигде не горит.
В западной части комплекса располагались жилой дом и сад. Прямо за воротами находилась площадка, слева – флигель, а бо́льшую часть места занимала конюшня: двухэтажное прямоугольное здание с внутренним двориком, большими деревянными воротами и запасным выходом на восточную часть пустоши. Подъездная дорожка вела к дому, а оттуда поворачивала к деревянным воротам конюшни.
Вдруг Кэмпион насторожился: из глубины дома донеслись негромкие голоса. Прежде чем попытаться проникнуть внутрь, он полностью обошел вокруг стены и вернулся к воротам.
Стена была в скверном состоянии, многие кирпичи под воздействием соленого морского воздуха раскрошились. Кэмпион убрал очки в карман и, выбрав подходящее место – напротив кухни, где по стене расползался дрок, – стал взбираться. Задача оказалась непростая: из стены торчали куски битого стекла, которых под побегами дрока не было видно. Тем не менее Кэмпион справился и вскоре бесшумно спрыгнул на землю с другой стороны. Опять постоял и прислушался, затаив дыхание. Никакого шума, а из дальней части дома все так же доносились голоса. Вернув очки на место, Кэмпион возобновил инспекцию и не обнаружил поблизости ни конюхов, ни собак. Тщательно осмотрев боксы для лошадей – ворота в конюшню были не заперты, – он убедился, что сведения, добытые им сегодня в городе, совершенно верны: миссис Дик не считает конюшню своим главным делом. Лишь в одном боксе из двадцати стояла лошадь.
Флигель казался совершенно необитаемым и частично разрушился. Обихожены были только площадка перед воротами и лужайка. Сад превратился в дикие заросли.
Кэмпион осторожно приблизился к единственной комнате, где горел свет; ее двухстворчатая стеклянная дверь выходила на лужайку. Он тщательно обошел освещенный участок, бесшумно ступая по траве.
На окнах висели легкие просвечивающие занавески, и Кэмпион, подойдя поближе, все отлично разглядел. В комнате – некогда, вероятно, жилой и уютной – пятеро мужчин и дама играли за круглым столом в покер.
– Так себе компания, – прошептал Кэмпион, оглядывая их лица.
Здесь были Мэтью Сандерсон – он раздавал карты и вид имел даже более плутоватый, чем обычно, – Майор с лошадиной физиономией и Пальчики-Хокинс, тот самый, который остановил Кэмпиона с девушками на дороге. В этом «высшем» обществе он держался скованно, хотя и позволил себе снять пиджак. Одного из игроков, седого, с привычкой щуриться, Кэмпион видел впервые, зато знал незаметного коротышку, наполовину японца, чье присутствие сыщика удивило.
Главенствовала здесь, несомненно, миссис Дик. Выглядела она, как всегда, безупречно. Очень строгое черно-белое платье было утрированно модным, словно его сшили для театральной роли. Волосы, коротко, по-мужски стриженные, открывали необычные уши – почти без мочек. На бледном лице застыла слабая улыбка. Шею украшали длинные ядовито-розовые бусы. Этот женственный штрих диссонировал с ее угловатой, похожей на мужскую фигурой.
– Пасуете, Майор? – спросила она, когда краснолицый сбросил карты. – Никогда вам не хватает смелости идти до конца. Санди, я за вами смотрю. Стараетесь вовсю, я погляжу.
Сандерсон бросил карты.
– И как вас до сих пор никто не придушил? – поинтересовался он скорее с восхищением, чем с осуждением.
Миссис Дик ничуть не смутилась:
– Мой муж пытался.
– Но вы его опередили? – ухмыльнулся Майор.
Дама надменно уставилась на него:
– Он вечно жаловался, что виски слабый. Приходилось добавлять туда спирт для крепости. Метиловый. Я иногда думаю, что из-за этого он и умер.
– Вы меня прямо застращали, – буркнул Сандерсон. – Так смело говорите, видно, шантажа не боитесь.
Миссис Дик рассмеялась:
– Хотела бы я посмотреть на того, кто посмеет меня шантажировать!
– Никакого шантажа, – отозвался Хокинс с другого конца стола. – Но мы свое получим.
– Получите свое, и даже больше, – пообещала миссис Дик так же надменно. – Мне хватит, Тони. Вы сбрасываете? Я выиграла.
Она бросила карты, и тут Кэмпион постучал в дверное стекло. Все, кроме миссис Дик, вздрогнули. Она, не отводя взгляда от карт, пробормотала:
– Хокинс, откройте, а то там кто-то скребется.
Великан осторожно подошел к дверям, поднял шпингалет, распахнул одну створку и проворно отпрыгнул в сторону.
На пороге возник мистер Кэмпион – бледный, с абсолютно идиотской улыбкой.
– Приятного всем вечера, – сказал он, входя в комнату. – У кого-нибудь есть надежные прогнозы насчет Золотого Кубка Аскота?
Пальчики-Хокинс шагнул ему за спину, выглянул в темноту и сообщил:
– Он один.
При этом известии тревожная атмосфера, воцарившаяся минуту назад, моментально испарилась.
– Сам по себе! – Сандерсон расхохотался. – Милая наивность. Мы тут говорили с Дейзи, что хорошо бы определить тебя куда-нибудь на отдых, пока не управимся с делом, а ты тут как тут.
– Надо проверить, вдруг там в засаде целая толпа фараонов, – нервно сказал наполовину японец.