По словам констебля, позднее в тот же вечер на территории поместья обнаружили красный спортивный автомобиль марки «фрейзер-нэш», принадлежавший, как выяснилось, погибшей. Фары были потушены, и, несомненно, это сделала хозяйка.
Давая показания, Праудфут предположил, что погибшая пыталась спуститься с крыши к центральному окну, где, согласно легенде, по случаю дня рождения проводятся некие церемонии. Констебль принес извинения суду за упоминание о сплетнях и суевериях и высказал мнение, что погибшая, вероятно, заключила пари с неизвестным лицом и потому пустилась на столь опасную авантюру. Эту даму хорошо знали в наших местах как очень азартную особу, и в прошлом она уже совершала подобные поступки. В качестве примера свидетель привел случай, имевший место в 1911 году, когда погибшая предложила известному автомобилисту, капитану В. Проберту, пари – двадцатимильные гонки по сельской местности «конь против автомобиля».
Коронер сообщил присяжным, что склонен принять прекрасно аргументированное предположение констебля как наиболее правдоподобное из всех возможных. Пытаясь выполнить сложный трюк – затея безрассудная для женщины ее возраста, – погибшая, вероятно, испытала приступ головокружения и потому упала.
Коронер присовокупил, что этот прискорбный случай должен послужить уроком для излишне любопытных и любителей заключать нелепые спортивные пари, опасные для жизни и здоровья. Кроме того, он выразил сожаление, что трагедия произошла именно в жилище сэра Персиваля Гирта, семья которого уже понесла недавно тяжелую утрату. Он предложил присяжным вынести вердикт «Смерть в результате несчастного случая». Старшина присяжных мистер П. Пек также выразил сожаления по поводу случившегося.
Похороны пройдут завтра, во вторник, в деревне Хиронхо. В некрологе перечислены спортивные достижения погибшей. Миссис Шеннон не оставила завещания, а ее конюшня находится в плачевном состоянии – большинство окон разбиты, двери сорваны с петель. Вчера, когда туда прибыл наш корреспондент, там работала полиция.
– Действительно, прекрасно аргументированное предположение, – заметил Кэмпион, складывая газету. – Попомните мои слова, Вэл: мы оглянуться не успеем, как старина Праудфут станет сержантом. И поделом ему, как выражаются уличные ораторы. – Он вытянулся в шезлонге и заложил руки за голову.
В то чудное солнечное утро все четверо – Кэмпион, Вэл, Пенни и Бет – сидели под деревьями на краю лужайки. После событий, так искусно описанных в прессе, минуло несколько дней. Пережитые приключения не прошли для молодых людей бесследно, но напряжение спало, все расслабились и отдыхали.
Вэл со дня совершеннолетия изображал человека солидного. Он, как выразилась его сестра, стал взрослым.
Пенни и Бет, совершенно счастливые, похожие на школьниц, полулежали в удобных креслах, подставив вытянутые руки и ноги солнечным лучам, пробивавшимся сквозь листву.
Один лишь Кэмпион сохранил на себе следы битвы. На его лице еще не зажили рубцы от ударов хлыста, но в целом вид у него был даже более довольный и глуповатый, чем обычно.
– И насчет цыган они здорово сообразили. – Пенни подняла с травы газету и прочла: – «Предполагается, что какие-то бродяги напали на цыган, которые самовольно расположились табором на пустоши. Бродяги исчезли, а несколько раненых цыган теперь находятся в полицейском лазарете». Альберт, я уверена, это вы постарались. Подумать только, все кончилось благополучно. – Она глубоко вздохнула. – Когда вспоминаю случившееся, понимаю: вы спасли нас, как тонущих котят.
– Я сам был как котенок, – с чувством возразил Кэмпион. – Настоящий герой – профессор Кэйри. Лагг составляет иллюстрированное благодарственное письмо, каковое мы тому и вручим. Начинается со слов: «Достопочт. сэр и проф.». Лагг припоминает все умные слова, которые только слышал, сидя на скамье подсудимых, такие как «моральное разложение», «вырождение», «неслыханная порочность», и подбирает к ним антонимы. Выдающийся будет документ. Быть может, профессор подарит вам на свадьбу копию.
Последние слова предназначались Бет и Вэлу, которые беззастенчиво держались за руки. Они улыбнулись друг другу, а Кэмпион продолжил:
– Если бы не он, то сейчас мистер Альберт Кэмпион фигурировал бы в новостях совершенно в ином качестве, а какой-нибудь коронер, более суровый, чем наш доктор Кобден, рассуждал бы о том, как опасно шастать по чужим конюшням. Профессор – крепкий парень, как говаривали у нас в Легионе. Кстати, ваши отцы поладили?
– И преотлично, – улыбнулась Пенни. – Вчера, когда я проходила мимо окна библиотеки, видела милую картину. Они там уединились, чтобы обсудить страшные тайны археологии. Я иду, смотрю: у открытого окна – два кресла, над ними – колечки дыма, папа погрузился в «Нью-Йоркер» с вульгарной девицей на обложке, а профессор наслаждается «Панчем». Так трогательно.
– Ну да, руки пожмем через океан, и все такое, – сказал Кэмпион. – Того и гляди зазвенят серебряные колокольчики.
Бет рассмеялась:
– Так здорово, что они простили друг другу и цыган, и выходки тети Ди.
– Точно, – согласилась Пенни. – «Мой дорогой сэр!» – «Ну что вы!» – «Приходите охотиться на куропаток». – «Ну что вы! Приходите к нам нарвать роз!» – так и тараторят в один голос. Какие мы замечательные соседи, правда? Знаете, я впервые почувствовала, что это лето чего-то да стоит. Кстати, Альберт, когда вы успели обо всем договориться с вашей подружкой-толстушкой миссис Сарой? Я всю ночь об этом размышляла.
– Непочтительная вы девица! – Мистер Кэмпион был потрясен. – Вот проклянет она вас, будете знать. А вообще я к ней заходил перед тем, как Лагга свалила его необычная хворь. Я, конечно, заранее с ней договорился. Предвидел, что мне понадобится помощь, ну и попросил их здесь задержаться. Поскольку мистер Сандерсон находился в Хиронхо, я подумал, что пустошь – очень удобное место. Сообщил миссис Саре, и она сразу поняла, где именно начнется веселье.
– Так вы с самого начала знали про миссис Дик? – спросил Вэл.
– И да и нет. Догадывался, что эта дама в деле, но надеялся, что она не главная. Отчасти меня уже убедила миссис Манси, потом я навел справки, и надежды не осталось. Миссис Дик по уши в долгах и у руководства жокейского клуба на плохом счету. Я позвонил знакомому специалисту по скачкам, но не успел он подойти к телефону, как нас разъединили. Вот это да. Смелая она, однако.
Вэл был в замешательстве:
– Вы как будто ею восхищаетесь.
– Поневоле восхитишься. – Кэмпион задумчиво поглаживал лицо. – Трудно сказать, кто из них хуже, дама или ее лошадь. Обе злобные, обе опасные, просто дрянные… Но, черт побери, личности!
Вэл поморщился:
– А мне она никогда не нравилась. Кстати, я так и не понял, зачем она напустила миссис Манси на тетю Ди. Чего ради?
– Это меня вначале сбило с толку, – признался Кэмпион. – Но потом ведьма сама вывела меня на правильный путь. Понимаете, ваша тетя, хоть и была неумна, Чашу выпускала из виду, только когда та стояла на месте, за железной решеткой. Артур Эрл, ее приятель-художник, наверное, пожаловался руководству, что хозяйка ему мешает, и миссис Дик, зная характер миссис Манси, а также привычку вашей тети бродить по ночам, придумала напугать леди Петвик и вывести ее из строя на пару дней. Безутешному художнику, лишившемуся модели, наверняка позволили бы пока что рисовать хотя бы Чашу.
– Знаете, – продолжал он, – такой человек, как Артур, непременно пожелал бы изучить чашу очень тщательно и даже взвесить, а в присутствии вашей тети это было, конечно, невозможно. К сожалению, миссис Манси слишком сильно ее напугала, и план провалился.
– Не повезло тете, – вздохнула Пенни. – Теперь обоими Манси займется мистер Пемброк. Слышали? Он говорит, что этих бедняжек поселят в какой-нибудь приют.
– Наверное, они хотели меня подкупить, – с горечью проговорил Вэл, который никак не мог забыть о первоначальном плане миссис Дик, – чтобы я подменил Чашу копией. Мы перед вами в долгу, Кэмпион.
Последней фразы Кэмпион будто бы не услышал.
– Видимо, да, хотели, – согласился он. – А потом Майор и Сандерсон пришли провести разведку местности. Майор и был тем специалистом, который определил, что Чаша не настоящая, как только она попала к ним в руки. Когда позвонил Станислаус и сообщил о похищении ложной Чаши, мне стало скверно, как никогда в жизни. Хитро они придумали с налетом. Впрочем, инспектору просто не повезло. Будь полисмен, дежуривший у моих дверей, поопытней, ничего бы не случилось.
Пенни, нежась на солнышке, словно котенок, улыбнулась:
– Знаете, Альберт, я тут подумала: вы совсем не умеете себя подать. Скромность – черта, конечно, очаровательная, но с ней вы ничего не добьетесь. Послушать, как вы рассказывали папе о случившемся, так вы ничего особенного и не сделали.
Кэмпион поморгал.
– «Краса лишь в истине, а истина – в красе»[18], – продекламировал он. – И пусть на дереве повиснут трое все. Овидий. Я, как и сэр Исаак Ньютон с его грушей, говорю только правду.
На Пенни его тирада впечатления не произвела.
– И все же вы могли бы рассказать поинтересней. Например, о похищении Вэла. Вы наплели, будто заехали за ним в гараж и привезли домой, а в поле оставили потому, что спешили в Лондон, повидаться с букмекером. Нужно более тщательно прорабатывать сюжеты, иначе останетесь ни с чем.
– Но это же правда, – мягко возразил мистер Кэмпион. – Ничего особенного и не было. Когда инспектор Оутс мне сообщил, что Вэл погнался за джентльменом, похитившим его чемоданчик, я сразу понял: поймай он вора, то уже давно вернулся бы. А если не поймал, выходит, его самого поймали приятели вора. – Глаза Кэмпиона за очками смеялись. – Значит, Вэл гостит незваным у мистера, скажем, Мэтью Сандерсона или одного из его сотоварищей. Держать его при себе им вряд ли нравится. Как только они добудут трофей и передадут куда следует, бояться им будет нечего. Я и рассудил, что его просто где-нибудь оставят.