– Что же вы тогда едите? Или вы все это время голодали?
Миссис Мид выглядела весьма огорченной.
– О, они не посмели оставить меня без еды, – сказала она, – разумеется. – Очевидно, ей не приходило в голову, что ее легко могли бы уморить голодом. – Утром и вечером ко мне присылают Лиззи Тидди с подносом.
– Лиззи Тидди? – Эббершоу вопросительно поднял глаза. – Кто это?
Улыбка, насмешливая и неприятная, расплылась по морщинистому лицу.
– Она полоумная, – сказала миссис Мид и засмеялась.
– Полоумная?
– С головой не дружит. Все в ее роду слегка не в себе. Вот и от Лиззи нет проку.
– Но она ведь прислуживает здесь? – На лице Мегги читалось осуждение.
Тут улыбка миссис Мид превратилась в ухмылку, и ее бегающие глаза замерли на девушке.
– Это верно. Потому что больше никто бы ее не нанял. Она помогает миссис Браунинг, экономке, с посудой и вообще по хозяйству.
– И она же снабжает вас едой? – Эббершоу говорил нетерпеливо, понимая: недалекая деревенская девушка вряд ли окажет им сильное сопротивление, если они попытаются сбежать, едва та откроет дверь.
– Да, Лиззи приносит поднос, – кивнула миссис Мид. – Она ставит его на пол, отпирая замок, а я снимаю засовы и втаскиваю поднос в приоткрытую дверь.
Процедура была столь элементарная, что настроение Эббершоу тут же улучшилось.
– Когда она приходит? – спросил он. – В какое время?
– В половине восьмого утра и в половине восьмого вечера.
Он взглянул на часы:
– Выходит, она появится с минуты на минуту?
Миссис Мид покосилась на окошко.
– Получается, так, – согласилась она, – судя по цвету неба. Тогда я вернусь в свою комнату, если не возражаете. И лучше никому не знать, что мы с вами общались. – Она отвернулась и затворила дверь между комнатами.
В молчании Эббершоу с Мегги услышали, как миссис Мид тихо задвигает засовы.
– Какая необыкновенная старушка, – прошептала Мегги. – Думаешь, она умалишенная?
Эббершоу покачал головой.
– Нет, – сказал он. – Хотя мне почти хочется, чтобы так оно и было. Но она определенно не сумасшедшая, и я верю, что каждое слово в ее истории абсолютно правдиво. Подумай сама, моя дорогая: ей явно недостанет воображения все это выдумать.
– Это правда. – Мегги медленно кивнула и вдруг добавила: – Но, Джордж, неужели ты думаешь, что эти ужасные люди не убивали полковника Кумба?
– Я не понимаю, зачем им это делать, а ты? – Джордж серьезно посмотрел на нее. – Взгляни на все с учетом того, что мы знаем.
– Тогда это означает, что либо Альберт Кэмпион, либо… Ох, Джордж, это ужасно!
– Знаю. – Его лицо стало еще серьезнее. – Но не это беспокоит меня сейчас, – внезапно продолжил он, словно пытаясь отогнать ужасную мысль. – Я втянул тебя в эту ужасную историю, значит мне тебя из нее и вытаскивать; и, если не ошибаюсь, на лестнице как раз звучат шаги Лиззи Тидди.
Мегги затаила дыхание. Пару мгновений они молча прислушивались. Снаружи действительно слышались шаги по каменным ступеням и дребезжание посуды на шатком подносе. Рука Эббершоу легла на плечо девушки.
– Итак, – прошептал он, – держись позади меня и при первой же возможности беги в комнату слева, прямо к сундуку, о котором я говорил. Ты его не пропустишь. Он огромный, стоит в углу. Я последую за тобой.
Мегги кивнула. В тот же миг в замке повернулся ключ, и все надежды, которые питал Эббершоу, тут же испарились. Дверь открылась, и в проеме шириной с локоть показалось дуло револьвера.
Эббершоу застонал. Надо было догадаться, с горечью сказал он себе, что их похитители не полные идиоты. Мегги прижалась к нему, он чувствовал, как бьется ее сердце. Дверь медленно открылась, и над пистолетом показалось лицо верзилы, которого Долиш называл Вендоном. Он стоял, ухмыляясь, и целился прямо в лицо Мегги.
– Вздумаете фокусничать – девчонка первая словит пулю, – сказал Вендон. – Это приказ хозяина. Тебя, приятель, он приберег для себя. Только поэтому вас разрешили кормить. Теперь, милая, задвигай поднос, и побыстрее. – Последнее замечание было адресовано кому-то позади, хотя он ни на минуту не сводил глаз с Эббершоу и Мегги.
В коридоре началась возня, затем на полу появился узкий поднос и проскользил через порог. Неожиданно Эббершоу заметил, что на него воззрилась пара глупых глаз на бледном пустом лице.
Ему хотелось прыгнуть вперед, рискуя быть застреленным, но в то же время он ощущал свою беспомощность, так как Мегги держали на мушке. Тяжелая дверь стала медленно закрываться – едва револьвер исчез, Эббершоу решительно прыгнул вперед, но опоздал. Ключ повернулся в замочной скважине.
На подносе их ждала еда: стопка сэндвичей да кувшин воды. Мегги какое-то время вслушивалась в тишину, а затем резко прошептала:
– Джордж, а ведь с той старушкой никто не пытается осторожничать. Возможно, мы сумеем избежать встречи с ними, если попадем в ее комнату.
Эббершоу бросился было к двери миссис Мид, но тут же изменился в лице:
– Увы, она уже забаррикадировалась, кроме того, мы упустили шанс. Придется ждать вечера. О, дорогая, мне так жаль, что я втянул тебя в это!
Мегги улыбнулась, но промолчала. Вскоре голод слегка оттеснил тревогу, и пленники сели подкрепиться.
А потом потянулся долгий утомительный день. Миссис Мид, похоже, не была заинтересована в беседе, вдобавок рано или поздно в поместье должен был вернуться доктор Уитби, который мог опознать красный кожаный бумажник, а к чему это приведет, можно было только догадываться. Поскольку Долиш уже питал неприязнь к Эббершоу, его мог по-настоящему вывести из себя тот факт, что бумаги действительно были сожжены.
Но больше всего Эббершоу беспокоило положение Мегги. Какой бы ни была его собственная судьба, девушке вряд ли позволят уйти: она слишком много знает. В конце концов, Долиш считал, что другие гости пребывают в неведении относительно того, что происходит. Кэмпиону даже удалось убедить их, что он действительно глуп и безобиден; им было невдомек, что Эббершоу и Прендерби его разоблачили.
Таким образом, шансы на освобождение Мегги были очень малы, и Эббершоу чувствовал головокружение при мысли о том, на что эти люди могли обречь ее. Однако побег представлялся невозможным, и в комнате не нашлось ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия при надобности. Окно, даже будь оно достаточно большим, чтобы в него пролез взрослый человек, выходило на обрыв высотой не меньше семидесяти футов.
Похоже, им не оставалось ничего другого, кроме как сидеть и смирно дожидаться следующего хода Долиша.
За целый день не случилось ничего, если не считать заунывных гимнов, возвещающих кару, в исполнении миссис Мид. Настроение пленников было прескверным. Наконец начало смеркаться.
Очевидно, Уитби еще не вернулся. Эббершоу предположил, что у него возникла необходимость объясняться с людьми из крематория, и в том случае оставалась вероятность, что полиция все-таки узнает о происходящем в Блэк-Дадли. Джордж задавался вопросом, что сделает в таком случае Долиш: расправится ли он с пленниками или просто пустится в бега со своей бандой, рискуя быть обнаруженным?
Эббершоу пытался подытожить все, что знал об этом человеке. На первый взгляд, ходившие о Долише слухи и собственный опыт Джорджа указывали на то, что их с Мегги все же заставят замолчать. Эта перспектива представлялась ему очень мрачной.
Но затем внезапно произошло нечто такое, что заставило его сердце бешено забиться от новой надежды; пленники вскочили, устремив взгляд на дверь и напряженно пытаясь уловить хоть какой-то звук.
И звук, весьма необычный, донесся из комнаты миссис Мид.
То был тихий скрежет, за которым последовал взрыв пронзительного негодования старухи, а в следующее мгновение ясный и отчетливый фальцет взбудораженно заговорил: «Все в порядке, моя дорогая мадам, я вовсе не из страховой компании!»
Мегги схватила Эббершоу за руку:
– Это же Альберт Кэмпион!
Эббершоу, тоже безошибочно узнавший этот голос, кивнул. Он подошел к межкомнатной двери, осторожно постучал и прошептал:
– Кэмпион, мы здесь.
– Не волнуйтесь, старина, уже иду. Но прежде скажите этой славной почтенной леди, что я свой, – произнес Кэмпион немного напряженно. – Кажется, она сочла, что я не внушаю доверия. Может, вы убедите ее, что под этим строгим костюмом бьется нежное сердце?
– Миссис Мид! – Эббершоу слегка повысил голос. – Мистер Кэмпион – наш друг. Не могли бы вы пустить его к нам?
– Весьма сомнительные у вас друзья, – послышался из-за двери резкий голос миссис Мид. – Не хотела бы я знаться с тем, кто сваливается на голову через дымоход.
Эббершоу и Мегги переглянулись: очевидно, мистер Кэмпион был посланником свыше.
– Даже если ваш сын здесь и появится, дражайшая вы моя, – очень возмущенно заговорил фальцетом Кэмпион, – не вижу причин, по которым моим друзьям следует дожидаться его, а не меня. И потом, у меня ведь тоже есть мать!
Непонятно, к чему было это замечание о матери, но оно оказало на старуху поистине магическое воздействие – она, бормоча, немедленно принялась отодвигать дверные засовы. И вот перед Эббершоу и Мегги предстал сияющий Альберт.
– Увы, не рискну переступать порог, – весело сказал он. – Эта дама едва ли не одержима идеей познакомить меня с ее отпрыском, и я боюсь, что она может лишить меня возможности выбора, заперев с вами, сделай я еще полшага в эту дверь. А поскольку ее сына следует ждать не раньше среды, я не сказать что заинтересован в этой встрече. Полагаю, если вы оба готовы, мы все уйдем тем же путем, каким пришел я.
– Вниз по дымоходу? – спросила Мегги с некоторым трепетом.
– Через дымоход, – с гордостью поправил Кэмпион. – Я весь день искал по всему особняку рычажок, который позволит мне сорвать куш, и посмотрите-ка, выиграл пару блестящих медяков, – весело сообщил он, с ухмылкой глядя на медно-рыжие волосы Эббершоу и Мегги. – Страсть как люблю каламбуры, – поспешно добавил он. – А теперь нам пора, если не возражаете. Не хочу задерживаться в этом скорбном месте надолго.