Пара проследовала за ним в комнату старухи. Миссис Мид окинула их подозрительным взглядом:
– Куда это вы собрались? А может, мне не следует вас пускать?
– Разве вы не с нами? – спросила Мэгги. – Вам ведь наверняка хочется поскорее очутиться подальше от этих негодяев! С нами вы в гораздо большей безопасности.
– Что? Уйти и пропустить, как мой сын научит их манерам? – презрительно сказала миссис Мид. – Ну уж нет, мисс. А кроме того, – резко добавила она, – не уверена, что тот немецкий джентльмен опаснее его! – И она указала на Кэмпиона. – Лиззи Тидди здесь не единственная сумасшедшая. Подумать только, лазить по дымоходам!
Ее замечание напомнило им о том, как они собираются сбежать, и они повернулись к старинному камину, весьма массивному и неизысканному. При его виде Эббершоу и Мегги показалось, что затея обречена на провал, но Кэмпион с гордым видом подвел их к нему поближе:
– Вот, взгляните, до чего же просто, если подумать! В этой комнате и в смежной используется один и тот же дымоход, а как раз из смежной, дамы и господа, и бежал мистер Альберт Кэмпион, провернув свой знаменитый трюк с исчезновением. Входной билет – четыре пенса, мелочью, если можно. На самом деле, – продолжал он уже более серьезно, – фактически в обеих комнатах один и тот же камин, разделенный лишь тоненькой перегородкой – как видите, довольно низкой и окованной сталью, чтобы отделить пламя. – Он по-совиному взглянул на собеседников сквозь очки в роговой оправе. – Я сам, без помощи взрослых, обнаружил, что эту искусную перегородку можно снять. Так я и сделал, прежде чем элегантно шагнуть навстречу даме справа от нас, чье приветственное слово несколько охладило мой пыл.
– А я ему и говорю: «Да обратятся нечестивые в ад», – вставила миссис Мид. – И глядите, все сбывается. Ступайте же в пылающую печь, и станет она вашим очистительным костром! – Это замечание было адресовано Эббершоу, но старуха тут же воодушевленно повернулась к Кэмпиону. – А дураков, – сказала она, – дураков не терпит сам Господь.
Кэмпион выглядел немного обиженным.
– Что-то мне подсказывает, – произнес он, – что у этой публики я, мягко говоря, не в чести. Возможно, нам лучше не медлить. А вы тут снова запретесь, не так ли? – добавил он, обращаясь к старухе.
– Уж будьте уверены, – многозначительно ответила она.
– Вы правда не хотите пойти с нами? – спросила Мегги.
Миссис Мид взглянула на нее, но не столь свирепо, как на остальных.
– Спасибо, но мне и здесь весьма неплохо. Уж я-то знаю, что рискую меньше, чем вы с вашими акробатическими трюками в дымоходе.
– Пойдем, – тихо сказал Кэмпион, касаясь руки Мегги. – Кажется, я что-то слышал. Пойду первым, а вы следуйте за мной. – С этими словами он встал на каменную плиту, перекинул ногу через кирпичную заднюю стенку камина, высота которой, как можно было теперь видеть, не превышала и трех футов, после чего исчез из виду.
Мегги пошла за ним, последним отбыл Эббершоу. Три минуты спустя они очутились в кладовой, и Кэмпион поднял крышку сундука в дальнем углу.
Мегги позволила ввести ее в пыльный туннель, Кэмпион шел впереди нее, а Эббершоу замыкал процессию.
По дороге им слышался надтреснутый голос миссис Мид, энергично напевавшей:
Ты, нечестивых посрамляя,
Их в адском пламени сжигая,
Меня направь к воротам рая!
Аминь!
Глава 18Совет мистера Кеннеди
Когда Альберт Кэмпион и двое беглецов вылезли из потайного хода, они обнаружили, что дверца шкафа распахнута, а в спальне их ждут гости. Энн Эджвер бросилась через всю комнату к Мегги, тихонько повизгивая одновременно от сочувствия и облегчения. Видимо, с Жанной, невестой Прендерби, мисс Эджвер так и не нашла общий язык.
Напряжение последних двадцати четырех часов сказалось на всех. Воздух в просторной старомодной спальне казался наэлектризованным, и беззаботный голос Кэмпиона вкупе с его потешным выражением лица не соответствовали атмосфере.
– Получите, распишитесь, – весело сказал он, выбираясь из шкафа.
Однако осторожность, с которой он прикрыл за собой дверцу, свидетельствовала о беспокойстве: их голоса могли услышать в комнате, из которой они бежали.
Первым заговорил Крис Кеннеди. Он слегка покраснел и пытался сдержать волнение, что указывало на то, что раненая рука больше не доставляла ему беспокойства.
– Теперь, когда все мы здесь, – сказал он, – можно перейти к делу и разработать план, который поможет нам выбраться отсюда и воздать должное этим негодяям. Я за то, чтобы бороться.
– Эй, подождите-ка минутку, сынок, – насмешливо протянул Мартин Уотт. – Сначала о главном. Где вы пропадали, заблудшие души? – обратился он к Мегги и Эббершоу. – И как малыш Альберт нашел вас? Надеюсь, вы не ввязались в драку?
– Нет, все было весьма пристойно, – весело сказал мистер Кэмпион. – На моем пути возникла лишь одна дракониха с парой ласковых для меня. Большинство слов, что она говорила, я услышал впервые, – задумчиво добавил он.
Все, что Эббершоу счел нужным сообщить, он поведал очень быстро. Тем временем остальные гости тоже не сидели сложа руки. Мартин Уотт, который, похоже, назначил себя выразителем общего мнения, взял слово после Эббершоу:
– Мы тоже здесь в какой-то степени развлекались. Этот старый осел Долиш приглашал нас наверх по одному, дабы выслушать наш катехизис и историю рода до седьмого колена, а затем, после обыска карманов и сумочек, отпускал. Он также запер нас в большой гостиной и еще раз обошел спальни. Старина Прендерби попытался наладить отношения со слугой, но ему ткнули дулом револьвера в живот. К девушкам отправили ужасную старуху-ключницу и полоумную горничную. И наконец, что не менее важно, Гидеон в обстановке строжайшей секретности зачитал нам самое веселое описание натуры своего приятеля, какое только можно себе представить. – При этом воспоминании легкая улыбка скользнула по его ленивому лицу. – По его словам, старик Долиш представляет собой нечто среднее между несколькими знаменитыми личностями: мистером Хайдом, Жилем де Ре и Наполеоном. Но, в отличие от них, он не так ловок. И я склонен согласиться с этой оценкой, – продолжал он, – но от этого не легче ни ему, ни нам! Ведь он все еще не может найти свою посылку, а мы не можем вернуться к своим семьям. Я сказал об этом Гидеону, но тот, похоже, меня не понял. Боюсь, он весьма глуп.
Эббершоу кивнул:
– Возможно, так оно и есть, но вот Долиш очень опасен. Должен сообщить, друзья, – продолжал он с внезапной решимостью в серых глазах, – что я поступил с вами не по совести. Я не сказал, что бумаги Долиша у меня – это на самом деле были бумаги – и что в первый день здесь я предал их огню. Вчера я признался Долишу в содеянном, но он мне не поверил.
Джордж замолчал и огляделся: бледные глаза Кэмпиона таращились на него из-за очков в роговой оправе; Уайетт смотрел с сочувствием. Остальные просто были удивлены и выражали одобрение.
– Вы знаете, что это были за бумаги? – с удивлением в голосе задал Кэмпион пришедший всем в голову вопрос.
Эббершоу кивнул:
– Записи были зашифрованы, но у меня на этот счет есть весьма толковая мысль. – И он в общих чертах обрисовал им свою идею.
Кэмпион слушал молча.
– Так вы их сожгли? – наконец задумчиво спросил он, а затем переключился на совершенно другую тему: – Интересно, дым от пятисот тысяч фунтов пахнет как-то по-особенному?
– Почему пятисот тысяч? – Эббершоу пристально взглянул на него.
– А почему бы и нет? – легкомысленно ответил Кэмпион. – Полкроны сюда, полкроны туда, знаете ли. Думаю, вскоре мы выясним.
Остальные, верно, приписали это замечание его обычной глупости, но Эббершоу посмотрел в бледные глаза Кэмпиона за большими очками, и его опасения усилились. Маловероятно, чтобы мистер Кэмпион сказал что-то такое наобум, поскольку был изрядно осведомлен.
Пятьсот тысяч фунтов. Эта колоссальная сумма позволила Эббершоу осознать масштабы потери немца; вот откуда та мрачная решимость, с которой мошенник стремился вернуть планы Кумба. Эббершоу и в голову не приходило, насколько велики ставки. В одно мгновение он увидел ситуацию в истинном свете, поэтому его следующие слова своей резкостью больше походили на приказ:
– Сейчас самое важное – выбраться. Нам нужно немедленно покинуть дом. Да, я знаю, этого мы и хотели с самого начала, но теперь это вопрос жизни и смерти. Уитби может вернуться в любой момент, и тогда Долиш убедится, что вчера я ему не солгал. Лишь богу известно, что он тогда предпримет. Наша единственная надежда – улизнуть до возвращения Уитби.
– Есть лишь один путь, я все время это говорю, – произнес Крис Кеннеди, сидевший на кровати нога на ногу; на его молодом лице читались настороженность и нетерпеливость. – Свободу нужно вырывать силой. Это наша единственная надежда. Кто попробует улизнуть и настучать местным бобби, считай, не жилец. Я много думал об этом. Нас заметят при попытке побега, а мы знаем, что они не побоятся выстрелить.
– В гостиной хранятся доспехи, – вдруг заявил Кэмпион. – Если хотите, я могу надеть их и пойти. И пускай себе стреляют. Как вам идея?
Эббершоу резко взглянул на него, но на приятном невыразительном лице не было и следа усмешки. Однако Альберт смутился, когда Кеннеди вновь заговорил:
– Извините, но у нас нет времени на такие глупости. Мы угодили в чертовски неприятную ситуацию, и нам надо вытащить из нее и себя, и девушек. Говорю вам, открытый бой – единственное, что нас спасет. Слушайте, я уже все продумал! Первая возможность подвернется через минуту. Раз нас каждый вечер кормят ужином, вполне логично, что так будет и сегодня. Обслуживать нас за столом будут все те же двое слуг. Мы знаем, что они вооружены и, судя по тому, как они обошлись с Майклом, умеют обращаться с оружием.
– А разве для этого нужно особое умение? – удивился мистер Кэмпион. – Я-то думал, просто нажимаешь на спусковой крючок, и – хлоп! – готово.