Глава 3В гараже
Таинственность огромных каменных лестниц и неосвещенных уголков тревожила Эббершоу больше, чем он предполагал. В темноте слышались шорохи, шепот и торопливые шаги. Джордж был отнюдь не слабонервным и при других обстоятельствах, вероятно, нашел бы игру забавной, если не скучной. Но именно в эту ночь и в этом доме, который еще с подъездной дороги показался таким зловещим, Эббершоу было явно не по себе.
Что еще хуже, он потерял из виду Мегги, упустил ее, как только его обступила непроглядная тьма. Так что Джордж вышел через первую попавшуюся дверь, которая вела в сад, и тихо притворил ее за собой.
Стояла прекрасная ночь, безлунная, но свет звезд освещал дорогу; чтобы не бродить в одиночестве по жуткому поместью, Эббершоу пришло в голову сходить проверить свой двухместный автомобиль с кондиционером, который он оставил в большом гараже у ворот.
Щепетильный от природы, Джордж тем не менее не был уверен, закрыл ли он бензобак. Вот и появилась удобная возможность проверить.
Он без особого труда нашел некогда служивший амбаром гараж, силуэт которого вырисовывался на фоне звездного неба, и пересек широкую дорогу, вымощенную плиткой. Двери гаража все еще были открыты, с нижней балки свисали две масляные лампы, источая слабый свет. Внутри стояло более полудюжины машин, и Эббершоу не могло не прийти в голову, насколько каждая из них отражала вкус своего владельца. Купе «ровер» с кремовым кузовом и черными крыльями явно принадлежало Энн Эджвер; Джордж догадался бы об этом, даже не видя вычурного черно-белого набора запчастей. «Сальмсон» с нелепым маскотом указывал на Криса Кеннеди; великолепным «ланчестером», должно быть, владел Гидеон; и так же легко можно было определить владельцев «бентли», «бьюика» и «свифта».
Взгляд переходил от одного авто к другому, и на губах Эббершоу мелькнула улыбка при виде позабытого всеми автомобиля, который пылился в углу с достоинством старой девы.
«Должно быть, машина хозяев, – подумал Джордж, подходя к автомобилю, который, очевидно, принадлежал полковнику Кумбу. – Поразительно, насколько уместно она здесь смотрится».
Сделанный в самом начале века, этот пионер автомобильной промышленности явно относился к эпохе, когда, как сказал один гениальный американец, люди создавали авто, как собор, помолясь. Это был настоящий «брогам», в чей кузов, обитый кожей, влезало не меньше шести человек, не считая водителя. Эббершоу интересовался автомобилями, и так как у него в запасе имелось время, которое нужно было как-то потратить, он поднял необычайно тяжелый капот этого экспоната и заглянул внутрь.
Несколько мгновений он рассматривал двигатель, затем, вынув из кармана фонарик, пригляделся повнимательнее.
Внезапно у него вырвался сдавленный возглас. Эббершоу наклонился и направил луч фонаря на днище машины, чтобы заглянуть под тяжелые до нелепости подножки и изучить оси и вал. Наконец он встал и закрыл капот, на его благодушном лице проступили одновременно изумление и любопытство.
Под несуразным древним кузовом, который прилагался к автомобилю, якобы способному проделать не более двадцати миль, были установлены ходовая часть и двигатель от новейшего «роллс-ройса» модели «Фантом».
Ему не хватило времени поразмышлять об эксцентричности владельца этого странного гибрида – на подъездной дороге послышались чьи-то шаги. Некий инстинкт заставил его направиться к своей машине и склониться над ней, прежде чем в дверях появился силуэт.
– О… э… приветствую! Решили малость побездельничать, да?
Слова, произнесенные каким-то безобидным идиотским голосом, заставили Эббершоу поднять голову и обнаружить глупо улыбающегося Альберта Кэмпиона.
– Привет! – сказал Эббершоу, немного раздраженный тем, как точно тот описал его времяпрепровождение. – Как ритуал?
– О, народ снует туда-сюда, полагаю. – Мистер Кэмпион выглядел немного смущенным. – Пара часов чистого удовольствия, не так ли?
– Как бы вам все это не пропустить, – многозначительно сказал Эббершоу.
Молодой человек принялся исполнять какой-то нелепый чарльстон, видимо, чтобы скрыть смущение.
– Ну да, мне уже на самом деле наскучило, – признался он, все еще пританцовывая, что особенно раздражало Эббершоу. – Эта беготня в темноте с кинжалами – не самое разумное дело. От оружия только и жди беды, из-за него людям приходят на ум бог знает какие мысли. Не хочу быть там, поэтому я здесь.
Эббершоу впервые испытал к нему легкую симпатию.
– Ваша машина тоже здесь? – поинтересовался он небрежно.
Этот совершенно обыденный вопрос, казалось, еще больше взволновал мистера Кэмпиона.
– Ну… э… нет. На самом деле нет. Точнее, – добавил он во внезапном приливе уверенности, – у меня ее не водится. Хотя как раз машины мне всегда нравились, – поспешно продолжил он, – они красивые, полезные. Я всегда так думал. Можно сесть и поехать куда хочешь. Так лучше, чем на лошадке.
Эббершоу уставился на него. Он счел, что этот человек либо умалишенный, либо пьяный, и, поскольку ни один из двух вариантов ему не нравился, сухо предложил вернуться в дом. Юноша не изъявил особого желания, но Эббершоу, в котором временами и при нужных обстоятельствах просыпалась решительность, без дальнейших рассуждений потащил его к боковой двери, через которую он покинул особняк.
Как только они вошли в просторный серый коридор и почувствовали слегка сырое, затхлое дыхание дома, стало очевидно: что-то неладно. Звучал топот множества ног и эхо голосов. Свет в дальнем конце коридора замерцал и погас.
– Кто-то скандалит из-за проигрыша, что ли? – Идиотский голос Альберта Кэмпиона странным образом раздражал Эббершоу.
– Поглядим, – сказал Джордж с нескрываемым беспокойством.
Совсем рядом послышалась легкая поступь, во тьме блеснул шелк платья.
– Кто здесь?
Эббершоу узнал голос Мегги.
– О, слава богу, это вы! – воскликнула она, услышав его ответ.
Тогда мистер Альберт Кэмпион сделал первую разумную вещь с тех пор, как появился здесь: немедля испарился из коридора, оставив Джорджа с Мегги наедине.
– Что случилось? – Эббершоу говорил с опаской, чувствуя, как рука девушки дрожит в его ладони.
– Где вы были? – спросила она, задыхаясь. – Вы разве не слышали? У полковника Кумба случился приступ прямо посреди игры! Доктор Уитби и мистер Гидеон повели его в комнату. Однако им с трудом это удалось, ведь нигде не было света. Они ударили в гонг, но слуги не явились. Судя по всему, из их покоев ведет всего одна дверь, и та, похоже, была заперта. Но свечи уже зажигают, – добавила Мегги, все еще странно задыхаясь.
Эббершоу посмотрел на девушку – ему хотелось видеть ее лицо.
– Что там сейчас происходит? – спросил он. – Мы можем что-нибудь сделать?
– Нет, не думаю, – покачала она головой. – Они просто стоят и разговаривают. Уайетт сказал, что ничего серьезного не случилось, и попросил всех продолжать игру как ни в чем не бывало. Видимо, у полковника этот приступ далеко не первый… – Мегги заколебалась и вдруг замерла.
Эббершоу почувствовал, как она дрожит рядом с ним, и у него вновь появилось странное, пугающее предчувствие, которое весь вечер таилось в глубине его разума.
– Скажите, что случилось? – Интуиция подсказала ему, что говорить нужно ласково и успокаивающе.
Мегги, вздрогнув, ответила срывающимся голосом:
– Нет, не здесь. Может, выйдем на улицу? Я боюсь этого дома.
От ее признания сердце Эббершоу болезненно подпрыгнуло.
Значит, что-то произошло.
Он взял руку Мегги в свою:
– Да, конечно, идемте. Сегодня прекрасная звездная ночь; самое время прогуляться по траве.
Доктор вывел ее на грубо подстриженный газон, который некогда был ровным. Выйдя из тени дома, они спрятались в зарослях небольшого кустарника, чтобы никто не мог увидеть их из окна.
– Итак, – произнес Эббершоу, голос которого помимо его воли звучал покровительственно. – Что же случилось?
Мегги посмотрела на него. В слабом свете звезд он увидел ее проницательное, умное лицо и прищуренные карие глаза.
– Это было просто ужасно, – прошептала она. – Я говорю о приступе полковника Кумба. Кажется, его нашел доктор Уитби и вместе с мистером Гидеоном поднял, в то время как другой мужчина – тот, что с бесстрастным лицом, – звонил в гонг. Никто не знал, что произошло, нигде не было света. Затем мистер Гидеон спустился и сказал, что у полковника сердечный приступ… – Она умолкла и пристально посмотрела на Эббершоу, который с ужасом понял, что Мегги вне себя от страха. – Джордж, – внезапно сказала она, – если я сообщу вам кое-что, вы не сочтете меня… сумасшедшей?
– Нет, конечно нет, – твердо заверил он ее. – Что еще произошло?
Мегги с трудом сглотнула. Он увидел, что она пытается взять себя в руки, и, повинуясь внезапному побуждению, обнял ее за талию, даря поддержку.
– Во время игры, – сказала Мегги так четко и сдержанно, словно ей на это потребовались усилия, – примерно за пять минут до того, как прозвенел гонг, кто-то вложил мне в руку кинжал. Не знаю, кто это был, кажется, какая-то женщина, но я не уверена. Я как раз стояла у подножия каменной лестницы, ведущей в нижнюю залу, и вдруг кто-то в темноте прошел мимо и сунул мне этот кинжал. Я всполошилась, побежала по коридору, ища кого-нибудь, чтобы его отдать. – Мегги умолкла, и Джордж почувствовал, как она дрожит. – В коридоре есть окно, – сказала она, – и когда я проходила мимо него, кинжал немного осветился, и – не подумайте, что я сумасшедшая, или грежу, или воображаю, – я увидела на лезвии что-то темное. Когда я прикоснулась к нему, пальцы стали липкими. Я сразу поняла: это кровь!
– Кровь! – До Эббрешоу постепенно дошел смысл слов Мегги, и он уставился на нее наполовину зачарованно, наполовину доверчиво.
– Да. Вы должны мне верить. – В ее голосе звучала боль.
Эббершоу чувствовал взгляд Мегги на своем лице.
– Я просто стояла и смотрела на кинжал, – продолжала она. – Сначала думала, что упаду в обморок. Я знала, что закричу через мгновение, а затем – совершенно внезапно и бесшумно – из тени появилась рука и забрала у меня нож. Я так испугалась, что почувствовала, будто схожу с ума. И когда моя голова уже раскалывалась от переживаний, прозвучал гонг. – Мегги замолчала и сунула что-то в руку Джорджа.