– Всенепременно. Пройдемте туда? Не люблю, когда мои сеансы проходят в присутствии зрителей, – объяснил он, улыбнувшись остальным. – В подобных условиях трудно говорить начистоту.
– Единственный, кому когда-либо удавалось точно предсказать мне судьбу, – подал голос мистер Кэмпион, – был сборщик долгов из налоговой.
– А он рассказывал вам о Семи Свистунах? – обернулся к нему хиромант.
Ни малейшего проблеска удивления не промелькнуло на простодушном лице мистера Кэмпиона, и Датчет быстро утратил к нему интерес. Но не к Джайлзу. Он направился к креслу у окна и тут же взялся изучать руку молодого сквайра.
Мистер Кэмпион, теперь пересев на подлокотник дивана рядом с Бидди, оказался точно между хиромантом и судьей Лоббеттом.
– Кажется, самое время, – начал он все с тем же простодушным выражением лица, – поделиться с нашими уважаемыми гостями моей ценной коллекцией старых пословиц, деревенских острот и прочего, почерпнутого из глубины веков. После многих лет исследований я могу представить вам, дамы и господа, пару настоящих маленьких жемчужин. Вот вам первая: видишь старого пастора в двух пальто – жди большого урожая овса. Подумайте, как это просто и изящно! – продолжил он с полной серьезностью. – Столь лаконично и точно изложенная мудрость, сам сельский дух пророчества в короткой фразе. А вот вам вторая: на стропилах кричит сова – ей никто не ответит. Это даже расшифровывать не надо.
Все рассмеялись, радуясь возможности избавиться от напряжения последних нескольких минут.
В дальнем конце комнаты монотонно бормотал предсказатель.
Мистер же Кэмпион продолжал болтать без умолку, по-видимому полностью наплевав на происходящее.
– Я знавал человека, который умудрился тайком заглянуть на шабаш дьяволиц в Молде. Он думал, что станет свидетелем страшных обрядов, но вместо настоящего шабаша обнаружил ежегодную встречу Навуходоносоров Последнего Дня – знаменитого общества травоядных. И ни одной дьяволицы.
Он бы и дальше нес чепуху, если бы Джайлз внезапно не вернулся к друзьям. На его лице было выражение недоверчивого изумления.
– Просто поразительно, – сказал он. – Кажется, этот парень знает обо мне все – то, о чем я никому не рассказывал! Бидди, обязательно попроси его предсказать судьбу и тебе.
Отчасти то беспокойство, которое испытывали люди в комнате в связи с появлением странного гостя, начало таять. Но все же ни у кого не было особенного желания подойти к замершей у подоконника худой фигуре, чьи глаза бесстрастно оценивали их всех.
И вдруг все разом обратили внимание на пастора. Он не двигался и не говорил, но в его внешности произошла перемена. Бидди, мельком взглянув на него, была потрясена тем, чего раньше не замечала: насколько он стар. Его челюсть как будто отвисла, веки выглядели серыми, тонкими как паутина.
Ко всеобщему удивлению, он поднялся и нетвердыми шагами проследовал через всю комнату к хироманту, который, казалось, только его и ждал.
Когда снова послышался тихий шепот, Джайлз принялся с энтузиазмом рассказывать о своих впечатлениях:
– Он – удивительный парень!
– И что он тебе поведал? – спросил Кэмпион.
– Э-э-э… – Джайлз был по-детски озадачен. – Что действительно меня зацепило, так это его осведомленность: он знает, что я собираюсь выставить лошадь в Моньюдоне в следующем месяце. Конечно, такое легко предугадать… Но он сказал мне, что на выставку отправится не моя любимая кобылка, как я намеревался, а лошадка охотничьей породы. Это действительно очень необычно! Ведь я спускался к Сиреневой Леди как раз перед ужином и все думал, что не смогу должным образом подготовить ее к выставке за столь короткий срок. Я сомневался: не выставить ли мне Сент-Крис или отправить ее в следующем году? И я никому об этом не рассказывал. – Он рассмеялся. – Безумие, как все точно, не правда ли?! Он мне и всякой банальной чепухи наплел: опасаться разговоров ни о чем и все такое. Вроде бы намекнул на грядущий скандал. Это я не совсем понял… Интересно, что он говорит святому Свитину…
Джайлз оглянулся через плечо на хироманта, устроившегося прямо на подоконнике, – свет свечи создавал фантастические тени на его необычном лице. С пастором он общался все тем же приглушенным монотонным голосом, который был хорошо слышен всем, но при этом нельзя было разобрать ни единого четкого слова.
Лицо пастора пребывало в тени. Он наклонился вперед, молитвенно сложив перед хиромантом руки.
– Кажется, он ловит каждое слово, – прищурился Марлоу.
– Вот уж верно, да? – рассмеялась Бидди. – Я очень надеюсь, что хиромант предскажет пастору жизнь, полную приключений. Слишком уж у него все спокойно.
– Сомневаюсь, что ему это понравится, – возразил Джайлз. – Спокойствие всегда было отличительной чертой святого Свитина.
– Кажется, это отличительная черта всей деревни, – подметил судья Лоббетт и вздохнул.
– Эй, они закончили, – бросил Марлоу, когда пастор и хиромант направились к ним.
Хиромант улыбался обходительно и совершенно непринужденно. Свитин Куш выглядел задумчивым.
Бидди повернулась к нему с улыбкой:
– Что, нагадали тебе удачу, святой Свитин?
Старик положил руку ей на плечо:
– Дорогая, я слишком стар, чтобы рассчитывать на нечто подобное. – Он вытащил свои часы и, взглянув на циферблат, заметил: – И мне уже пора спать. Я знаю, вы не будете возражать, если я откланяюсь, – добавил он для судьи. – В деревне принято вставать спозаранку. – Он говорил рассеянно, словно не рассчитывая на ответ. И пока остальные собирались в кружок вокруг хироманта, пастор снова повернулся к Бидди. – Спокойной ночи, дорогая. Передай от меня привет Джайлзу.
Она посмотрела на него без удивления: от него часто исходили неожиданные высказывания. Но теперь Бидди поймала его взгляд прежде, чем пастор успел опустить глаза, и испытала мгновенный испуг.
Старик ушел, не забыв захватить у Кадди в холле свой штормовой фонарь, хотя ночь была ясной и лунной.
Хиромант все еще владел всеобщим вниманием, так что уход старого пастора остался почти незамеченным.
– О, я не осознавал, что уже так поздно! – Тихий, ровный голос хироманта слегка повысился от удивления. – Дорога сюда заняла больше времени, чем предполагалось. Я успею предсказать будущее всего одному человеку, прочитаю по его руке вслух, чтобы все могли слышать. Но пускай это будет тот, кому я не могу обещать ничего, кроме счастья. – Он повернулся к Изопель. – Вы позволите предсказать будущее вам?
Девушка с сомнением покосилась на него, но рядом с Джайлзом, Марлоу и мистером Кэмпионом бояться, казалось, совсем нелепо.
Энтони Датчет взял ее руку в свою, и пока он поворачивал кверху ладонь, все с небольшим изумлением отметили, что на его руке отсутствовали естественные линии и складки. Его кожа была абсолютно гладкой.
– Я был прав, – сказал он, осматривая крохотную женскую ручку. – Ваша жизнь полна несчастий, но все это останется позади, хотя, возможно, и не так, как вы ожидаете. Вы полюбите. И вас полюбят в ответ. Я вижу, что вы окажетесь в странной компании по крайней мере дважды в жизни. Ваше самое ясное воспоминание, – продолжил он с внезапным пылом, – то, где вы лежите на кровати из густого меха, а сверху на вас смотрит голова зверя. Разве не так?
Судья Лоббетт и его дочь обменялись оторопелыми взглядами, и у Марлоу вырвался сдавленный возглас. Джайлз и Бидди вопросительно посмотрели на гостя, и после некоторого колебания Изопель объяснила:
– Когда я была ребенком, мы проводили каникулы в Скалистых горах. Однажды я заблудилась. Меня спас траппер, в хижине которого я провела несколько часов, пока меня не нашел отец. Траппер велел мне лечь поспать, так что я отдыхала на куче шкур у огня. На стене висела медвежья голова, неумело набитая опилками. Я не могла оторвать от нее глаз. Она была такой ужасной, бесформенной, гротескной. Это воплотилось в одном из кошмаров, который я часто вижу. Я не понимаю, как вы могли об этом узнать, – закончила она, уставившись на хироманта темными, завороженными от осознания чуда глазами.
Энтони Датчет улыбнулся и продолжил голосом с успокоительной интонацией:
– Вас ожидает темный час, но он пройдет. И далее наступит период безмятежности. Остерегайтесь чужаков, но помните: вам суждено стать женой чужака. Ваши владения будут обширны, и вы познаете мир маленьких лугов и мычания коров. В этом ваше счастье. Жаль, что я не могу обещать всем того же…
Последние слова он произнес очень тихо, и, хотя его тон не менялся, у всех остался неприятный осадок.
Хиромант немедленно откланялся. Джайлз и Марлоу рассчитались с ним, дивясь тому, что он запросил совсем пустяковую сумму.
Его машина скрылась на узкой дороге. Проезжая мимо сада, она издала странный свист. Этот свист повторился семь раз, все слабее и отдаленнее. Мистер Кэмпион, Джайлз и Марлоу прислушивались к нему.
– Семь раз, – сказал Джайлз. – Семь Свистунов. Выходит, скоро настанет конец света.
– Выходит, что мы наконец-то одни, – с облегчением произнес мистер Кэмпион. – Мои уважаемые друзья Джордж и Генри, а также их сыновья с большим успехом сыграли роль полицейских. Этой ночью никто больше не проедет по Страуд-стрит без нашего ведома. Наши славные парни стоят вдоль дороги через каждые пятьсот ярдов. И стоит только объявиться незнакомцам – что ж, это Совиная пятница, – нарушителей будут преследовать, сами понимаете.
Они, смеясь, направились к дверям, но на пороге столкнулись с Бидди. Позади нее стояли судья Лоббетт и его дочь, а возле них маячила полная старушка, которая, очевидно, вошла через черный ход. Бидди была бледна, в ее карих глазах плескался неподдельный страх. Она протянула что-то брату, сказав:
– Джайлз, посмотри на это. Элис только что принесла.
Молодой человек взял у нее скомканный листок бумаги и большое старомодное кольцо, сверкнувшее в его руке.
– «Джайлз и Альберт, приходите одни», – медленно прочитал он, и внезапно на его лице промелькнул испуг. – Святой Свитин! – пробормотал он, часто задышав. – Это его кольцо! Он ни за что не расстался бы с ним, если только…