Судья Лоббетт пристально посмотрел на него:
– Вас удивляет, почему я держу рядом с собой Изопель, не правда ли? Но где еще она будет в большей безопасности, чем там, где я могу присматривать за ней сам?
Мистер Кэмпион решил оставить свое мнение на этот счет при себе.
– Как много вы знаете? – задал новый вопрос судья Лоббетт.
– Достаточно, чтобы понять: вас преследуют вовсе не из чистой мести, – ответил молодой человек после короткой паузы. – Это и без дедуктивного метода Холмса ясно. В Нью-Йорке вас пытались запугать, и из этого следует, что у вас что-то на них есть. – Он замолчал, вопросительно взглянув на судью, и вновь заговорил после того, как Лоббетт сделал знак продолжать: – Затем бандиты, вероятно, решили, что, если у вас есть улики против них, вы ими воспользуетесь. И поэтому они все-таки попытались покончить с вами. Однако вы сбежали.
Чуть ли не первое, что вы сделали, приехав в Лондон, – это отправились консультироваться к Макнабу, эксперту по шифрам. Это снова их насторожило. Сначала им нужно выяснить, что именно вы о них знаете, а затем уже пролить вашу кровь. Я полагаю, у вас есть подсказка от одного из банды Симистера, которую вы пока не в состоянии расшифровать. Так ли это?
Лоббетт удивленно уставился на него.
– Позвольте заметить, – произнес он, – что когда я впервые увидел вас, мистер Кэмпион, то решил, что большего дурака на всем свете не найти, но теперь я начинаю сомневаться, не являетесь ли вы своего рода телепатом. – Он наклонился вперед. – Я скажу, что вы правы и что Макнаб мне ничем не помог, но он был первым, кому я доверил увидеть шифр. У меня в руках один конец веревки, понимаете? Но если кто-то из преступников пронюхает, о чем идет речь, они перережут саму веревку, и единственный шанс добраться до главаря банды будет утрачен навсегда. Тогда этот шифр станет для меня не полезнее хлама. И я не смею и не стану доверять никому из молодых людей вроде вас.
Решительное выражение лица судьи и жесткие складки вокруг рта заставили мистера Кэмпиона понять, что, по крайней мере в этом вопросе, судья будет упрям как мул.
– Полагаю, вы намерены оставаться здесь, пока не найдется решение для вашей головоломки?
– Я собирался поступить именно так, – кивнул судья Лоббетт. – Но после сегодняшнего ужасного происшествия прямо не знаю, как поступить. – Он взглянул на Кэмпиона. – Послушайте… По-вашему, каковы мои шансы, если я останусь здесь?
Молодой человек поднялся на ноги и заговорил чрезвычайно убедительным тоном:
– Шансы у вас есть. Вы в Англии, и лично я сомневаюсь, что нашему другу Симистеру будет здесь легко бедокурить по-крупному. К примеру, он не сумел вывезти из Америки и половины своих лучших людей, и при этом есть всего один шанс из ста, что он отважится сделать работу сам. На сей раз гора может прийти к Магомету, и значит, я сомневаюсь, что кто-то, кроме вас, находится в реальной опасности.
– Может, и так, но что насчет этого? – Судья Лоббетт кивнул на закрытую дверь за спиной молодого человека.
Кэмпион несколько мгновений постоял молча, засунув руки глубоко в карманы.
– Мне кажется, – сказал он наконец, колеблясь и будто взвешивая каждое слово, – что в этом происшествии есть нечто большее, чем заурядная тайна. Эх, бедолага пастор!..
Глава 8Конверт
Гостиная в Дауэр-хаусе изменилась до неузнаваемости. Ощущение покоя и уюта исчезло. Огонь догорел до красно-серых углей, свечи скукожились в канделябрах, и в комнате стало холодно и тоскливо.
Две девушки, прижавшись друг к другу, притулились на подоконнике. Бидди не плакала, она сидела напряженно, прислонившись спиной к сложенным деревянным ставням. Ее бледное лицо все еще сохраняло страдальческое выражение. Изопель своей маленькой ручкой ласково поглаживала ее по колену.
– Я не могу передать, насколько это невероятно! – внезапно выпалила Бидди, инстинктивно понизив голос, словно боялась, что ее подслушают. – Это так на него не похоже! Я не думала, что у него есть на свете иные, более серьезные заботы, чем проповеди в воскресной школе. Зачем он сотворил с собой этот ужас?
Изопель нечего было ей ответить.
– Подумать только! Он, похоже, задумывал это, еще когда прощался со мной. Должно быть, специально пошел к себе, написал письмо мистеру Топлиссу, послал Элис сюда с запиской, а потом зашел в ту маленькую каморку и… Ох… – Бидди зажмурилась.
Изопель кивнула.
– Знаю, что вы чувствуете, – сказала она, опустив ресницы, и мрачное выражение пробежало по ее хорошенькому личику. – Последние шесть недель я жила в такой же атмосфере. Я думаю, это сделало меня черствой. Сначала Скайлер, секретарь отца… Я знала его с детства. Его нашли в кресле отца с простреленной головой. – Ее передернуло. – Они, верно, выстрелили в него через окно, притаившись где-то напротив. А потом такие же случаи происходили один за другим: дворецкий Уиллс, затем наш новый шофер, а потом и Док Уэзерби, который шел по улице с отцом. Я и тогда была до смерти напугана. А уж позже, на борту корабля и в нашем отеле в Лондоне, было страшно так, что я думала, что сойду с ума. Когда мы отправились сюда, я чувствовала, что это побег. – Она вздохнула. – Ваше поместье, то, что через парк отсюда, да и этот дом – все было такое тихое, не тронутое веками. Казалось, ничего плохого здесь произойти не может. Но как только мы появились, случился этот ужас. Иногда мне кажется, – перешла она на шепот, – что мы разбудили дьявола. Нас преследует злая сила, от которой нет спасения.
Изопель говорила совершенно серьезно, что в сочетании с разыгравшейся трагедией породило в душе Бидди ужас.
– Но ведь святой Свитин покончил с собой, – возразила она, пытаясь вернуть себе здравый смысл. – В этом, как все говорят, нет никаких сомнений. И если бы произошло убийство, это не казалось бы настолько чудовищным. О, как бы я хотела, чтобы Джайлз скорее вернулся… – сказала она невпопад.
Негромкий стук в дверь заставил девушек вздрогнуть. Вошла Кадди с подносом. Руки пожилой женщины слегка дрожали. Ей уже сообщили о трагедии, и она отреагировала на это по-своему:
– Я принесла вам обеим какао, мисс Бидди.
Поставив поднос рядом с ними и не говоря больше ни слова, Кадди принялась разводить огонь и заново наполнять пустые подсвечники. Благодарные ей, обе девушки выпили какао. Это помогло им успокоить нервы. Они сидели тихо, пока вдалеке, над силуэтами верхушек изгороди, не увидели слабое свечение фар на фоне неба. Свет приближался. Они услышали, как машина проехала мимо дома. Затем за окном вновь стемнело.
– За кем они послали? За доктором и шерифом? – нервно спросила Изопель.
Бидди покачала головой.
– Думаю, это доктор Уиллер и Пек, полицейский из Херонхоу, – сказала она и, внезапно повернувшись лицом к ставням, заплакала.
В кабинете на другой стороне зеленой лужайки доктор Уиллер, этот невысокий, плотный, степенный пожилой человек, поставил сумку на стол и снял пальто.
Пек, полицейский из Херонхоу, покраснев и вспотев от непривычной ответственности, с несчастным видом сжимал свой блокнот.
Джайлз и Марлоу последовали за ними в комнату и теперь с серьезным видом стояли в дверях. Джайлз представил судью Лоббетта и Альберта Кэмпиона. Доктор коротко кивнул им.
– Плохи дела, – заключил он. – Просто ужас. Не похоже на старину Свитина. Я видел его вот буквально на днях. Он казался веселым. Что ж, где тело? – произнес он скороговоркой.
Джайлз указал на дверь в гардеробную:
– Мы оставили его так, как есть, сэр. Ничего нельзя было сделать. Ему… Ему практически разворотило голову.
Маленький доктор кивнул и полностью взял дело в свои умелые руки.
– Да, конечно. Нам понадобится немного света. Пек, принеси фонарь, ладно?
Его уважение к их чувствам не ускользнуло от остальных и наполнило их сердца глубокой благодарностью.
Дверь гардеробной распахнулась. Доктор, осторожно ступая, чтобы не испачкать подошвы в крови, вошел внутрь, констебль, высоко держа фонарь, – за ним.
Часть того ужаса, с которым они заглянули внутрь, передалась остальным четверым мужчинам, которые в ожидании застыли у камина. Доктор Уиллер появился через несколько минут, Пек – тоже, невозмутимый и молчаливый.
– Очень скверно, – тихо проговорил доктор, качая головой. – Но смерть, должно быть, была мгновенной. Нужно вытащить его оттуда, Джайлз. Лучше всего снять дверь сарая и, если можно, достать простыню. Как Бидди? Она в порядке? Она в Дауэр-хаусе? Перед отъездом я зайду к ней оценить состояние.
Джайлз объяснил, что с ней осталась Изопель, и старый доктор, который знал брата и сестру с самого их детства, заметно успокоился. Кэмпион и Марлоу прошли сквозь темную кухню, вышли во двор и, сняв с петель дверь сарая для инструментов, осторожно внесли ее в дом. Джайлз искал простыню наверху, поминутно спотыкаясь на неровном полу.
С помощью констебля, державшего фонарь, они помогли доктору поднять ужасающее их незрячее тело пастора на импровизированные носилки. Доктор, не дожидаясь, пока Джайлз принесет простыню, набросил на труп стихарь, висевший на стене.
Носилки они возложили на наспех расставленные стулья в дальнем конце кабинета. Кэмпион распахнул большие ставни на окнах, и все гурьбой, не говоря ни слова, направились в судомойню, чтобы помыться.
Пек, испытывая неловкость из-за необходимости побеспокоить Пейджетов и их друзей, с извиняющимся видом вытащил из кармана блокнот.
– Мне нужно зафиксировать всего пару моментов, – начал он, нервно прочистив горло. – Вы считаете, что из ружья стрелял сам покойный?
– О да, в этом нет никаких сомнений, – моментально ответил доктор, с трудом попадая руками в рукава пальто, которое держал у него за спиной Джайлз. – Вы потом к мистеру Топлиссу, Пек? Передайте, что я позвоню ему утром.
– Мистер Куш оставил письмо для мистера Топлисса. – Кэмпион указал на большой желтый конверт на столе.
Полицейский неуклюже подошел, чтобы взять его, а доктор вздохнул с облегчением.