– Полагаю, это очень упростит дело, – заметил он. – Я боялся, что вас подвергнут утомительным допросам. Но с письмом расследование превратится в чисто формальное.
Констебль сунул письмо в карман.
– Да, первым делом поеду к мистеру Топлиссу, – кивнул он. – Однако, если не возражаете, есть еще вопрос: где находились вы все, когда прозвучал выстрел?
– Сидели вместе в гостиной, – ответил Джайлз, – в Дауэр-хаусе, прямо за лужайкой.
– Угу. – Пек старательно записывал. – А экономка, миссис Брум, где была?
– С нами, – ответил Джайлз. – Она принесла нам послание святого Свитина – я имею в виду мистера Куша.
– О? Что за послание? – живо заинтересовался констебль.
Джайлз протянул ему листок, и полицейский поднес его к свету.
– «Джайлз и Альберт, приходите одни», – прочитал он. – Альберт – это вы, сэр? – спросил он, поворачиваясь к Кэмпиону.
– Да, – кивнул тот. – И как только мы получили сообщение, раздался выстрел.
– Понятно. Это делает произошедшее очень преднамеренным, не так ли, сэр? – обратился Пек к доктору.
– Вне всяких сомнений, это было преднамеренно, – решительно подтвердил Уиллер.
– А вы, двое джентльменов, значит, нашли тело, – сказал Пек, с облегчением заканчивая вести записи. – Полагаю, у вас нет идей относительно причин, побудивших мистера Куша покончить с собой, сэр? – спросил он Джайлза.
– Ни малейших, – качнул головой тот.
– Письмо для мистера Топлисса все прояснит, будьте уверены, – заявил доктор Уиллер, энергично натягивая перчатки. – Джайлз, я отправляюсь к вашей сестре.
В этот момент вопрос о том, кто останется с телом пастора, стал особенно насущным. Джайлз и Кэмпион, усевшись по обе стороны камина, приготовились к бдению. И они остались бы там вдвоем, несмотря на щедрое предложение Марлоу составить им компанию, если бы в дверях не появилась Элис, старая экономка. Она уже справилась с первой вспышкой горя и вернула себе спасительный, непробиваемый стоицизм деревенской женщины, которая одинаково принимает весну и зиму, рождение и смерть. Ее красное лицо застыло в своей невозмутимости.
– Ступайте лучше в постель, мистер Джайлз. Я остаюсь. – Она отмахнулась от его протестов. – Я приглядывала за ним в жизни, сделаю это и в смерти. Он был стар и вряд ли хотел бы видеть подле себя кого-то, кроме меня. Спокойной ночи вам всем.
С этим они и отбыли.
Кэмпион уходил последним, и мысль о том, что старуха останется наедине с покойником, заставила его произнести несколько подбадривающих фраз.
В ответ она взглянула на него с легким удивлением в маленьких глазках.
– Я не испугаюсь, – усмехнулась она. – Ну и что, что там кровь? Это ведь его кровь, не так ли? За свою жизнь я насмотрелась на пастора в разных видах. Но я ценю вашу заботу. Спокойной ночи.
Он последовал за остальными к подъездной дорожке. Молча они шли к Дауэр-хаусу, где доктор в своей энергичной профессиональной манере уже успокаивал обеих девушек.
Старый Лоббетт подошел к Кэмпиону.
– Я отведу свою дочь обратно в поместье, – сказал он. – Думаю, нам не стоит и дальше путаться под ногами. Отправьте мисс Пейджет спать. Сон – лучший целитель, а время для разговоров настанет утром.
С уходом Лоббеттов обстановка в доме стала более родственной. Джайлз сидел, обняв Бидди. Кэмпион стоял на коврике у камина, облокотившись на каминную полку.
Доктор и Пек тоже ушли, сказав, что сделают все необходимые приготовления.
– Итак, что, во имя всего творения, все это значит?! – выпалил Джайлз.
Бидди повернулась к Кэмпиону с умоляющим выражением лица:
– Альберт, ты знаешь его почти так же хорошо, как и мы. Зачем он это сделал?
Кэмпион сунул руку в карман пальто, достал объемистый желтый конверт и протянул им. На нем было написано: «Джайлзу, Бидди и Альберту Кэмпиону», а в углу стояла пометка: «Конфиденциально».
– Это лежало на столе рядом с письмом для коронера, – пояснил он. – Я подумал, лучше подержать его у себя, пока мы не останемся одни. Открывай ты, Джайлз.
Молодой сквайр нетвердыми пальцами вскрыл конверт и вытащил содержимое: еще один конверт с надписью «Джайлзу», сложенный листок – для Бидди и что-то твердое, завернутое в лист почтовой бумаги, – для Кэмпиона. С серьезным видом Джайлз раздал послания.
Бидди взглянула на полученное сообщение – всего две строчки. Почерк старика был дрожащим, почти неразборчивым:
Расскажи Альберту о нашей самой длинной прогулке. Да благословит тебя Бог, моя дорогая.
– Святой Свитин, должно быть, совсем потерял разум. – Полная недоумения, она передала листок Кэмпиону. – Как ужасно. Он был совсем один…
Кэмпион взял у нее послание и уставился в него. Затем покачал головой:
– Он не был сумасшедшим, Бидди. Этим он пытался что-то сообщить, что-то, что не хотел доверить никому, кроме нас. Возможно, это нам поможет.
Он принялся разворачивать маленький пакетик, подписанный его именем. Развернув, не смог сдержать вздох удивления. На его ладони лежала шахматная фигурка из слоновой кости – красного цвета конь.
Глава 9В случае неприятностей…
– Что это может означать? – Бидди откинулась на спинку кресла, устремив взгляд на маленькую фигурку из слоновой кости в руке Кэмпиона.
Джайлз тоже был поражен:
– Я ее узнаю. Это из его лучшего шахматного набора – мы им редко играли. Что ты думаешь, Альберт?
Кэмпион положил шахматную фигурку в карман пальто.
– Почему бы тебе не прочесть свое письмо? – предложил он.
– Конечно. – И Джайлз разорвал толстый конверт.
Ко всеобщему удивлению, он вытащил два листка бумаги, исписанные мелким почерком. Чернила на них высохли и почернели. Письмо, очевидно, было написано заранее. Голос Джайлза, хриплый и молодой, разносился по комнате, когда он читал:
Мой дорогой мальчик, если ты когда-нибудь прочтешь это письмо, то лишь потому, что я совершу преступление, тяжесть которого полностью осознаю. Однако, если до этого дойдет, прошу тебя поверить, что я предпочел умереть здоровым и в ясном уме, чем влачить мучительное существование, которое сделает меня обузой для вас и проклятием для меня самого.
Я давно знал, что меня съедает злокачественная, неизлечимая болезнь, и все больше опасался, что она ослабит не только тело, но и разум. Я прошу тебя и Бидди простить меня. Я оставлю записку для коронера, она должна избавить вас от любых дознаний. Однако…
– Это подчеркнуто, – отметил Джайлз.
…в случае серьезных неприятностей, коли те возникнут сразу после моей смерти, отправьте Альберта Кэмпиона к Аларику Уоттсу из Саффолка – моему старому другу и викарию Кепесэйка. Он знает, как должно действовать в этой ситуации.
– Здесь что-то зачеркнуто, – сказал Джайлз, поднося бумагу к свету. – «Это» было добавлено позже. Насколько я могу судить, выглядит так, будто он сначала написал «в такой ужасной ситуации». Затем текст продолжается все более шатким почерком.
В любом случае я особенно прошу вашего прощения и ваших молитв. Искушение было велико. И я ему поддался. Дети мои, вся моя любовь навечно с вами.
P. S. Завещание, в котором я распределяю то немногое, что у меня есть, лежит в столе.
– Это все, – сказал Джайлз.
Бидди первой нарушила тишину. В ее глазах блестели слезы, но она говорила твердо:
– Альберт, все это ошибка, все это неправда.
– Что ты имеешь в виду? – задумчиво взглянул на нее Кэмпион.
– Я имею в виду, – голос Бидди немного повысился, – что святой Свитин был здоров не менее, чем ты или я. Он что-то скрывал или кого-то покрывал, или… – Ее голос замер в тишине.
Кэмпион взял письмо у Джайлза и разложил его на столе перед собой.
– Оно было написано задолго до того, как мы услышали о Лоббеттах. Я бы сказал, вскоре после смерти твоего отца.
– Это ничего не меняет. – Бидди сидела прямо, глаза ее сияли. – Святой Свитин в жизни не болел. Я никогда не слышала, чтобы он жаловался даже на мигрень. Он был в последнее время угрюмым, немного странным, но не больным. И вдобавок, почему он выбрал именно такой момент? Сразу после прихода хироманта…
Брат и сестра посмотрели на Кэмпиона. Тот сидел, разглядывая их серьезными глазами за роговыми очками.
– Мои дорогие пташки, – изрек он, – я понятия не имею, кем был этот хиромант. Джайлз, ты говорил, что слышал о нем?
– Да, – кивнул молодой человек. – О нем во всем графстве поговаривают. И Гаффи, и еще один человек, живущий неподалеку от Хэдли. По-моему, хиромант наведывался туда последние несколько лет. Он появился в Мейплстоун-холле под Рождество и имел большой успех. Вот там-то его и увидел Гаффи.
– Мейплстоун-холл? – переспросил Кэмпион, подняв глаза. – Не там ли был небольшой скандал месяц назад или вроде того? Мне кажется, я что-то об этом читал.
– Дело о клевете или что-то в этом роде, – кивнул Джайлз. – Что-то подозрительное в любом случае. Но Гаффи рассказывал об этом невнятно.
Бидди наклонилась через стол и положила ладонь на руку Кэмпиона:
– Альберт, этот человек убил святого Свитина.
– Но, моя дорогая, – мягко возразил тот, – у нас по всей дороге стояли наблюдатели, и семь свистков авто были слышны отчетливо. Кроме того, это ведь явное самоубийство. От фактов никуда не деться.
– О, я знаю, – порывисто произнесла Бидди, – я знаю. Я не говорю, что бедный святой Свитин не застрелился там, в темноте, но на самом деле его подтолкнул тот человек. Тот ужасный человек с рыжей бородкой. Он что-то ему предъявил. Пока мы все сидели здесь, у очага, смеясь, он сказал нечто, что заставило святого Свитина пойти домой и покончить с собой. Я знаю, я уверена в этом.
Кэмпион поколебался.
– Это слишком неправдоподобно, – сказал он.
– Вы думаете, хиромант был просто обычным шарлатаном? – Тон Бидди и так подразумевал, что она думала.