– Взгляните, если не верите. Я потерла им кинжал.
Эббершоу посветил фонариком на маленький скомканный клочок ткани в своей руке. Это был носовой платок, маленький обрывок тонкого батиста с кружевом, и на нем виднелось тусклое алое пятно, которое доктор безошибочно узнал: засохшая кровь.
Глава 4Убийство
Они медленно направились обратно к дому.
Мегги сразу же пошла в свою комнату, а Эббершоу присоединился к гостям в зале.
Уголок, где прежде сидел ветеран, был пуст, его кресло и все остальное исчезло.
Уайетт как мог старался улучшить настроение своих дорогих гостей, уверяя, что сердечные приступы у его дяди отнюдь не редкость, и просил их не брать в голову этот инцидент.
В суматохе никто даже не вспоминал о кинжале. Казалось, он бесследно испарился. Эббершоу колебался, стоит ли затрагивать эту тему, но в конце концов решил не делать этого и присоединился к вялой беседе.
Все отправились спать пораньше. Хандра охватила каждого из присутствующих, так что еще задолго до полуночи с потолка спустили большую люстру и гостиная вновь погрузилась во тьму.
В своей комнате Эббершоу снял пальто и жилет и, облачившись в скромный на вид, но роскошный халат, устроился в кресле перед огнем, чтобы выкурить последнюю сигарету перед сном. Последние события не развеяли не покидавших его все это время опасений.
Он безоговорочно поверил рассказу Мегги: она была не из тех девушек, которые при любых обстоятельствах выдумывают разные истории. Да и атмосфера в доме после возвращения Эббершоу из гаража, казалось, таила в себе смутную опасность.
Здесь происходило что-то необычное, что-то, чего он еще не понимал. В памяти снова промелькнуло лицо нелепого молодого человека в очках в роговой оправе, и он тщетно силился вспомнить, где видел его раньше.
Размышления прервал звук шагов в коридоре. В дверь постучали.
Встав с кресла, Эббершоу открыл дверь и обнаружил перед собой полностью одетого Майкла Прендерби, того самого юношу, что недавно стал доктором медицины.
Майкл выглядел обеспокоенным. Он быстро вошел в комнату и закрыл за собой дверь, предварительно оглядев коридор, как будто желал удостовериться, что за ним не следят.
– Простите мне эту мелодраматичность, – сказал он, – но в поместье происходит что-то чертовски странное. Не желаете выкурить со мной сигарету?
Эббершоу проницательно посмотрел на него. Рука, протягивавшая ему портсигар, была не слишком тверда, а шутливость в голосе опровергалась тенью беспокойства в глазах.
Майкл Прендерби был светловолосым худощавым юношей с удивительно тонким чувством юмора. Со стороны он мог показаться безобидным, даже безвольным человеком, и лишь его друзья знали о его необыкновенной силе духа и волевом характере.
Эббершоу взял сигарету и указал на кресло:
– Что ж, давайте. Как там дела?
Прендерби закурил, бодро затянувшись, а потом резко заговорил:
– Во-первых, этот дряхлый стреляный воробей наверху мертв.
Серо-голубые глаза Эббершоу блеснули, и подозрение, таившееся в глубине его сознания после разговора с Мегги в саду, внезапно обернулось уверенностью.
– Мертв? – переспросил он. – Откуда вы знаете?
– Так мне сказали. – Бледное лицо Прендерби слегка покраснело. – Его домашний врач – кажется, его зовут Уитби – подошел ко мне, когда я собирался лечь спать; он попросил меня пойти с ним и взглянуть на старика.
Последовала неловкая пауза, и Эббершоу вдруг понял, что Майкл вспомнил о врачебной тайне.
– Я думал, туда наверняка уже позвали вас, – продолжал юноша, – поэтому помчался вслед за доктором и обнаружил полковника на кровати – лицо прикрыто, все такое. Гидеон тоже был там. Едва войдя в комнату, я понял, зачем понадобился им. Они требовали, чтобы я поставил подпись на свидетельстве для кремации.
– Для кремации? Не слишком ли поспешно?
Прендерби кивнул:
– Я тоже так решил, но Гидеон объяснил, что последним желанием старика было, чтобы его кремировали и продолжили веселиться, поэтому они не хотели держать тело в доме дольше необходимого.
– Кремировали и продолжили веселиться? – глупо повторил Эббершоу. – Какой абсурд!
Молодой доктор наклонился вперед:
– Это еще не все. Услышав их требование, я, естественно, сказал, что вы опытный доктор и к вам следует обратиться в первую очередь. Кажется, это взбесило их обоих. Старик Уитби явно очень нервничал, он отошел в сторону и наговорил полной чуши насчет практикующих врачей, но еще хуже со мной обошелся иностранец. Он заметил своим отвратительно липким голосом, что я как гость не могу отказать в такой простой просьбе. Чертовская наглость с его стороны. Ситуация была ужасно неловкой. Но в конце концов я решил попросить поддержки у вас, надеюсь, вы замолвите за меня словечко, поэтому и… – Он замолчал.
– Вы подписали свидетельство? – быстро спросил Эббершоу.
Прендерби покачал головой.
– Нет, – сказал он решительно и пояснил: – Ведь мне не разрешили осмотреть тело.
– Что? – поразился Эббершоу: и так непростая ситуация становилась все хуже и хуже. – Вы отказались?
– Ну конечно. – Прендерби начинал злиться. – Уитби наговорил всякой чепухи: слыхали, знаем. Он так распалился, что стреляный воробей на кровати, ей-богу, едва не начал разлагаться. Но при этом доктор все время преграждал мне путь к телу, а когда я решился сдернуть простыню, к нему присоединился и Гидеон, намеренно загородив собой покойника. Похоже, Уитби воспринял как личное оскорбление то, что я счел необходимым провести простейший осмотр тела. Потом, как ни прискорбно, я вышел из себя и удалился. – Он смущенно посмотрел на Эббершоу. – Видите ли, – внезапно разоткровенничался он, – мне в жизни не приходилось подписывать свидетельство для кремации, и не хотелось бы начинать эту практику в столь подозрительных обстоятельствах. Вы же знаете, я сдал выпускные экзамены лишь несколько месяцев назад.
– О, конечно, конечно, – уверил его Эббершоу. – Интересно, чем они заняты сейчас.
Прендерби ухмыльнулся.
– Вероятно, скоро вы сами узнаете, – сухо сказал он. – Им ничего не осталось, кроме как пойти к вам. Они рассчитывали, что легко со мной договорятся, но, потерпев неудачу, да еще при такой спешке, непременно обратятся к вам. Ну а мне пришло в голову опередить их.
– Вы поступили правильно. Большое спасибо, – искренне сказал Эббершоу. – Дело не из заурядных. Были ли там симптомы сердечной недостаточности?
– Понятия не имею, мой дорогой друг. – Прендерби пожал плечами. – Я даже не видел лица умершего. Но если это была сердечная недостаточность, почему бы не дать провести осмотр? Знаете, Эббершоу, все это более чем подозрительно. Как вы думаете, нам следует что-нибудь сделать?
– Нет. По крайней мере, не сейчас.
Круглое щекастое лицо Джорджа Эббершоу вдруг приняло выражение, сразу изменившее его наружность. Губы сжались решительно и твердо, взгляд преисполнился уверенности. В одно мгновение он обернулся опытным специалистом, способным справиться с любой проблемой.
– Послушайте, – сказал он, – если вы только что оттуда, они в любой момент придут ко мне. Вам лучше уйти, чтобы нас не застали вместе. Не нужно устраивать скандал, впутывать женщин и так далее; кроме того, мы ничего не сможем сделать, если ситуация выйдет за рамки. Как только я доберусь до города, зайду повидаться с Дэдвудом из Скотленд-Ярда, а уж тот все проверит без шума и пыли. Разумеется, прежде мне нужно удостовериться, что дело того стоит и здесь есть что расследовать. Поэтому, если они потребуют подписать бумагу, я, вероятнее всего, это сделаю. А уже потом, если будет необходимо, организую расследование. Вряд ли они успеют кремировать тело прежде, чем на них выйдет Скотленд-Ярд. Решено, прямо с утра я еду в город.
– Отличный план, – с энтузиазмом сказал Прендерби. – Если не возражаете, я зайду к вам позже, чтобы узнать, как дела. Доброй ночи! – Вдруг он замер, прислушиваясь. – В коридоре кто-то есть. Знаете, если вы не против, я и далее буду мелодраматичным. – Он проскользнул в большой гардероб в дальнем конце комнаты и закрылся там как раз в тот момент, когда шаги в коридоре замерли и раздался стук в дверь.
Эббершоу, как и ожидал, обнаружил на пороге доктора Уитби. Тот ужасно нервничал. Его тонкие седые волосы прилипли к потному лбу, руки заметно подергивались.
– Доктор Эббершоу, – начал он, – извините, что беспокою вас так поздно, но я должен просить вас об услуге.
– Мой дорогой сэр, разумеется. – Эббершоу излучал благодушие, и его коллега воодушевился.
– Полагаю, вы знаете, – сказал он, – что я личный врач полковника Кумба. Он инвалид уже несколько лет, как вам наверняка известно. На самом деле произошло нечто весьма прискорбное, и хотя мы уже давно понимали, что такой исход неизбежен, это все равно огромное потрясение. Сегодняшний приступ полковника Кумба, увы, оказался смертельным.
Реакция Эббершоу была верхом актерского мастерства: брови взметнулись, рот открылся.
– Боже мой, боже мой! Как это прискорбно! – сказал он с напыщенностью, которая всегда придает молодым людям особенно нелепый вид. – Очень неприятно, – повторил он, словно его осенило. – Вот и конец вечеринке.
– Ну… – заколебался доктор Уитби. – Мы надеемся, что до этого не дойдет.
– Разве нам не нужно разъехаться по домам?! – воскликнул Эббершоу с таким потрясенным видом, что старик поспешил объясниться.
– Покойный был весьма эксцентричной личностью, – доверительно пробормотал доктор Уитби. – Его последним – довольно настойчивым – желанием было продолжить праздник.
– Всем будет тяжело исполнить его желание, – сухо прокомментировал Эббершоу.
– Вот именно. Как раз по этой причине я и пришел к вам. Полковник всегда хотел, чтобы его кремировали после смерти не откладывая, так что позаботился обо всем заранее. Осталась лишь формальность – свидетельство для кремации, и я бы хотел попросить вас его подписать. – Он замялся и взглянул на маленького рыжеволосого человека в халате.