– Ну конечно, – сказал он. – Я отлично понял. Вы для моего отца стараетесь. Мне пора вернуться домой.
Мистер Кэмпион взирал на гостя с легким удивлением:
– Рад, что вы так думаете, но я не работаю на вашего отца и понятия не имею, почему вас обуревают такие чувства при виде этого безвкусного произведения.
– Безвкусного? – Вэл фыркнул. – Вы человек посторонний, и мне трудно вам объяснить, насколько наша семья… – Он помедлил. – Как мы относимся к Чаше. – Последнее слово Вэл произнес тихо.
Мистер Кэмпион закашлялся.
– Если вы будете ко мне снисходительней, – проговорил он наконец, – думаю, я смогу вас сильно заинтересовать. Сядьте уже, ради бога, проявите понимание.
Вэл улыбнулся – на миг стало видно, какой он молодой, – и сел.
– Извините, – сказал он. – Я ведь вас совсем не знаю. Простите, что это повторяю, но мне сейчас нелегко… Дома мы никогда о Чаше не говорим. Есть такие страшно важные вещи, о которых лучше молчать. Фотография меня убила. Отец, должно быть, сошел с ума или… – Вэл заволновался. – Он в порядке?
– Думаю, в полном, – кивнул мистер Кэмпион. – Очевидно, фотографию сделали и передали прессе без его ведома. Боюсь, из-за этого произошла неприятность.
– Не сомневаюсь, – жестко бросил Вэл. – Вам трудно понять, но это настоящее кощунство. – Он покраснел, и мистер Кэмпион понял, что его гостю стыдно.
Вэл сидел съежившись, развернутая газета лежала у него на коленях. Мистер Кэмпион присел на краешек стола и повел речь:
– Я намерен прочесть вам лекцию по экономике, а потом поведать сказочную историю. Вас же прошу только слушать. Поверьте, оно того стоит.
Вэл кивнул:
– Не знаю, кто вы, но согласен.
Кэмпион ухмыльнулся:
– Выслушайте меня, а после могу показать вам даже мое свидетельство о рождении. Усаживайтесь поудобней, я буду говорить долго.
Вэл послушно откинулся на спинку кресла, а мистер Кэмпион подался вперед и принял сосредоточенный вид.
– Не знаю, относитесь ли вы к тем коммерсантам, которые изучают психологию, экономику и вообще все подряд, – начал он, – но если да, то должны были заметить: у достаточно богатого человека непременно наступает момент, когда для него ничто не имеет значения, кроме сиюминутных желаний. Он становится выше таких пустяков, как закон и совесть или, к примеру, кто выиграет гребные гонки.
Кэмпион замолчал, но, поскольку Вэл взирал на него с пониманием, продолжил:
– Так вот, лет пятьдесят назад полдюжины богатейших людей мира – два британца, американец, два испанца и француз – пришли именно к такому выводу относительно коллекционирования objets d’art[5]. У них были разные увлечения, но одержимость одинаковая…
Кэмпион вновь сделал паузу и затем повел повествование дальше:
– Тут лекции конец, и начинается сказочная история. Однажды эти шесть господ обнаружили, что для своих любимых коллекций они в состоянии купить любой желаемый предмет. Один из них, довольно загребущий типчик, захотел получить вещи, которые не продаются, из тех, что известные филантропы дарят музеям. А также государственные реликвии огромной исторической ценности. Улавливаете?
– Не понимаю, к чему вы клоните, но я вас слушаю.
– Тогда упомянутый человек – назовем его, скажем, Этель, поскольку это точно не его имя, – сказал себе: «Мне хочется иметь портрет Марии-Антуанетты, хранящийся в Лувре, но он не продается, а если я попробую его купить, может запросто начаться война, и я стану не так богат, как теперь. Значит, есть только один способ заполучить эту прекрасную картину». Он посовещался со своим помощником Джорджем, который был гений, но человек, к сожалению, так себе. Джордж полагал, что картину вполне можно украсть, если не пожалеть денег. И он знал человека, имеющего репутацию весьма ловкого вора. И вот так, – мистер Кэмпион в волнении повысил голос, – все и началось.
Вэл выпрямился:
– И я должен поверить?
– Вы слушайте! – резко оборвал его собеседник. – Другого от вас пока не требуется. Этель получил картину, и полиция четырех стран обыскала все, кроме его коллекции в загородном доме. Там они не искали, поскольку он был Очень Важной Персоной. К нему пришел его друг Ивлин, такой же богатый и к тому же большой любитель керамики, и Этель, не сумев устоять перед искушением, похвалился картиной. Ивлин был весьма и весьма впечатлен. «Как ты ее получил? Если ты смог добыть портрет Марии-Антуанетты, почему бы мне не разжиться вазой эпохи Мин из Британского музея, ведь я так же богат, как и ты». – «Ну, – ответил Этель, – поскольку ты мой друг и, будучи почтенным человеком, не станешь меня шантажировать, я познакомлю тебя со своим помощником Джорджем, и он все тебе устроит». Так и сделали. И Джордж устроил, только на этот раз привлек другого специалиста, занимавшегося именно похищением ваз. Ивлин пришел в такой восторг, что не удержался и рассказал своему другу Сесилу, который был немножко королем, а в основном – коллекционером драгоценных камней. Разумеется, они в конце концов отправились к Джорджу, и тот опять все устроил.
– За пятьдесят лет многие богатые люди воспользовались услугами Джорджа и его преемников, – медленно произнес Кэмпион далее. – И в результате сейчас имеется немалое количество таких вот Этелей, Ивлинов и Сесилов. На целое общество их не наберется, но имеется, скажем так, круг очень влиятельных и самых богатых людей в мире. Преступниками в общепринятом смысле их не назовешь, ведь не они, а Джордж и его друзья берут на себя самое неприятное, и деньги получают они же. Их не интересуют предметы, которые можно купить официально. Они неприкасаемые, эти Сесилы, Ивлины, потому что: а) они весьма важные люди и б) только Джордж и его преемники знают, кому достается сокровище. Вот в чем загвоздка. Понимаете?
Кэмпион умолк, и в небольшой комнате воцарилось гнетущее молчание. Рассказ его звучал легко, но тем не менее вполне передавал реальность описываемых событий.
Гирт уставился на собеседника.
– Значит, это правда… – пробормотал он. – Удивительно. Почти так же удивительно, как мои сегодняшние приключения. Только при чем здесь я?
– Сейчас и до вас дойдем, – откликнулся Кэмпион. – Однако в первую очередь вам нужно усвоить, что в моей сказочной истории лишь одно может сгладить ее абсурдность: она совершенно правдива. Разве «Мона Лиза» не пропала однажды и не вернулась вскоре при самых загадочных обстоятельствах? Если вспомнить, то и другие бесценные и непродажные предметы в свое время исчезали, причем, обратите внимание, рыночной цены они не имеют, поскольку слишком хорошо известны.
– Наверное, некоторые из первых членов этого круга уже умерли? – поинтересовался Вэл, поневоле увлеченный удивительной историей.
– И к этому я тоже подхожу. За последние полсотни лет число миллионеров значительно выросло. И маленький кружок богатых коллекционеров тоже увеличился. Сразу после войны в нем насчитывалось около двадцати человек разных национальностей и цветов кожи, и система, которая вполне успешно работала для небольшого количества клиентов, оказалась заметно перегружена.
Именно тогда один из ее членов, настоящий организационный гений, человек, хорошо известный на трех континентах, взялся за дело всерьез и разработал ключевые принципы. Он все скоординировал, поставил на деловую основу. И теперь это общество без названия в своей сфере практически не имеет конкурентов.
Кэмпион сделал паузу, чтобы его слова дошли до собеседника, встал и начал медленно прохаживаться по комнате.
– Имена многих членов мне неизвестны, – снова заговорил он. – А те, которые я знаю, назвать вам не могу. Но если я скажу, что ни Скотленд-Ярд, ни Сюрте Женераль упорно не видят совершаемого прямо у них под носом, вы поймете: Этель и его друзья очень важные люди. Ведь если все предать огласке, то будет скандал, от которого пострадает парочка-другая монархий и попадут под удар правительства четырех или пяти держав.
Гирт поставил бокал на маленький столик сбоку от кресла.
– История и вправду чертовски сказочная. Но я вам верю, – сказал он.
Бледнолицый Кэмпион послал ему благодарную улыбку:
– Я рад. Значит, мы можем продолжить беседу.
Вэл нахмурился. Последнее замечание Кэмпиона он пропустил мимо ушей.
– Только я не понимаю, как они ухитрялись все обделывать. Этот самый Джордж в вашей истории, почему он за такое взялся?
Кэмпион пожал плечами:
– Ну, тут ничего сложного. Совсем легко. Помощник Джордж оказался очень умным. Потому он и поставил дело так, как оно идет и сейчас. Он стал передаточным звеном: пускал куда следует слух, что готов платить неслыханные деньги за определенный предмет… Послушать, так прямо братство прерафаэлитов, – весело добавил Кэмпион. – Поверьте дяде Альберту: люди платили деньги и получали выбранный товар.
– Необычная история, – вздохнул Гирт. – Но при чем здесь я? Я не прославленный вор. – Он рассмеялся. – И не смогу ничего для вас украсть.
Кэмпион покачал головой:
– Вы неверно поняли. Я не вхожу в эту организацию. Вы не догадались, почему я вас пригласил?
Несколько мгновений Вэл тупо смотрел на собеседника, а потом глаза у него наполнились ужасом.
– Боже милостивый! Чаша!
– Да, – кивнул Кэмпион со всей серьезностью. – Именно Чаша.
– Невероятно! – Вэл на миг задумался и понял, что само такое предположение абсурдно. – Не буду даже обсуждать. Провалиться мне на месте. Вы человек посторонний и не понимаете, не можете понимать, насколько это смехотворно.
– Святая вы простота. Нельзя бороться с опасностью, если не признать ее существование. Последние две недели я разыскивал вас, потому что узнал: если ничего не предпринять, то не позднее чем через полгода сокровище Гиртов окажется в частной коллекции некоего очень знатного мусульманина.
Вэл на некоторое время потерял дар речи, а потом рассмеялся:
– Уважаемый сэр, вы сошли с ума!
– Думайте как хотите. – Мистер Кэмпион обиделся. – Только кто, интересно, пытался вас похитить, когда вы сели в такси? И зачем, по-вашему, за моим домом наблюдают как минимум четыре человека? Вы бы их заметили, будь вы повнимательней.