Пенни охнула и посмотрела на дворецкого. Когда она заговорила, голос у нее дрожал:
– Бранч, он очень похож на профессора Гарднера Кэйри.
Бранч кашлянул:
– Извините, мисс, но это он и есть.
Глава 9Бестактная особа
В ближайшем окружении леди Петвик, где она любовью не пользовалась, ее смерть вызвала не скорбь, а скорее потрясение. Зато деревня Сэнктуэри от этой новости просто бурлила, и там поползли дичайшие слухи.
Мистер Кэмпион бродил по окрестностям. Совершенно незаметный, с глуповатым и отсутствующим видом, он был, однако, настороже. Очень быстро из авторитетных источников он выяснил, что леди Петвик: а) убили цыгане, б) ее унес дьявол по наущению миссис Манси и в) по версии наиболее рассудительных людей, она умерла сама из-за пьянства, наркотиков или же скверного характера. Даже здравомыслящая миссис Буллок не верила заключению, сделанному доктором.
На похороны доктор не пришел: вторую половину дня и вечер он разыскивал, а потом расспрашивал своих старых знакомых – миссис Сару, главу цыганского табора, и ее сына Джейкоба Бенвелла.
В то утро, когда на Фарисеевой поляне нашли леди Петвик, цыгане по понятным причинам поспешили убраться из Лисьего оврага.
На следующий день после ланча, на который сэр Персиваль не явился, мистер Кэмпион стоял в бывшей детской у окна и внимательно изучал цветник. Вошел мистер Лагг. Его широкая физиономия выражала недовольство.
– Тут какие-то с визитом явились, – сообщил он. – Верхом. На следующий-то день после похорон. Не дело это, сдается мне.
Почти следом за ним вошла Пенни. Глаза у нее потемнели от гнева.
– Альберт, представляете, какая наглость?! Только что заявилась миссис Дик Шеннон с двумя неизвестными. Ей хватило бесстыдства выразить соболезнования и заодно спросить, не будем ли мы так любезны показать ее друзьям Чашу? Да, согласно королевской грамоте, в четверг мы пускаем в Дом Чаши посетителей, но в данных обстоятельствах это уж слишком! Не находите? – Она перевела дух.
– Миссис Дик Шеннон? – переспросил Кэмпион. – Как же, помню. Громкоголосое чудо. А где она? Гостей принимает ваш отец?
– Отец ее не выносит. Она уламывает его продать каких-то жеребят, потому и приехала. Хорошо, если бы вы спустились для моральной поддержки. Отцу вы нравитесь, и, если поможете от нее отделаться, он предложит вам мою руку или даже членство в своем клубе. В общем, идемте.
Она вышла из комнаты, и Кэмпион последовал за ней. Тут же из холла до них донесся пронзительный голос миссис Шеннон:
– Я тоже сказала матери, что уж лучше пьянство, чем сумасшествие!
Эта фраза застала их на лестнице.
Пенни, не удержавшись, фыркнула:
– Уверена, она обсуждает нашего родственника. Ведет таким манером светскую беседу.
Миссис Шеннон в обществе двух своих друзей, которые, нужно отдать им справедливость, пребывали в смущении, стояла посреди обширного холла, широко расставив ноги. Все трое были одеты для верховой езды. В темном костюме миссис Шеннон выглядела особенно подтянутой.
Кэмпион вновь ощутил ореол значительности, окружавший эту целеустремленную даму.
Полковник сэр Персиваль Гирт с подкреплением в лице сына стоял и слушал гостью. Он был энергичный старик настоящей командирской породы, но, казалось, некая тайная забота подпортила характер этого простого и доброго человека. Сейчас полковник, несомненно, злился. Руки он сложил за спиной и сердито поблескивал глазами, такими же голубыми, как у отпрысков. Некрасивым его никто не назвал бы – вьющиеся седые волосы, чисто выбритое лицо с крупными чертами.
На Кэмпиона он посмотрел с надеждой:
– Миссис Шеннон, позвольте вам представить – друг моего сына мистер Кэмпион, Альберт Кэмпион.
Дама нехотя перевела холодный взгляд на молодого человека. Более откровенно свое презрение она не выразила бы и словами. Все же Дик Шеннон соизволила слегка наклонить голову и повернулась к спутникам.
– Майор Кинг и мистер Гораций Патнэм, – сообщила она и тотчас от них отвернулась.
Майор Кинг, высокий, представительный и унылый, с лошадиными чертами лица, ощущал себя не в своей тарелке. Зато мистер Патнэм, коротышка с маленькими блестящими глазками и умным морщинистым лицом, хотя был здесь явно впервые, держался совершенно невозмутимо.
– Ну? – бросила миссис Шеннон, и остальные сразу подобрались. – Пенни Гирт, если вы проводите нас в музей, мы готовы. Боюсь, наши лошади уже застоялись. Вы все так же бессмысленно упорствуете насчет тех однолеток, а, полковник?
Демонстрируя прекрасное воспитание, полковник ответил, как всегда, любезно:
– Дорогая моя, я не хочу их продавать. К сожалению, – бесхитростно добавил он, – именно сейчас у меня вообще нет охоты заключать сделки.
– Ну да, конечно. Бедная Диана! – Миссис Шеннон, нисколько не смутившись, трубила, как скверный громкоговоритель. – Я думаю, нужно смотреть фактам в лицо, сюсюканье до добра не доводит. Удивляет меня лишь одно: что этого не случилось раньше. Кобден – просто старый дурень. Я бы ему и ознобыши осматривать не доверила.
Семейство Гирт жестоко страдало. Только их врожденная деликатность спасла миссис Дик Шеннон и ее спутников от бесславного изгнания.
Мистер Кэмпион глупо улыбался, словно гостья совершенно его очаровала.
Миссис Шеннон зашагала к двери.
– Идемте уже! – бросила она. – Мне-то не особенно интересно, зато мистера Патнэма всякий старинный хлам очень привлекает.
Пенни не двинулась с места.
– Чаша спрятана под покровом, – пояснила она. – Так полагается в течение десяти дней после чьей-то…
Миссис Шеннон не дала ей договорить:
– Так снимите этот ваш покров! Идемте, нельзя, чтобы лошади долго стояли. Полковник, как же вы тут всё запустили после смерти жены! Бедная Хелен, она так старалась блюсти порядок.
Невольно подчиняясь напористой особе, вся компания последовала за ней.
Своими возмутительными речами миссис Шеннон оскорбила как минимум троих, но даже не соизволила этого заметить. Именно благодаря такому свойству характера она и занимала в графстве то положение, которое занимала. Все ее знали, никто не любил, притом большинство слегка побаивалось. Ее успехи в коневодстве вызывали у людей восхищение пополам с завистью. И не родился еще тот человек, который сумел бы поставить эту даму на место. Ее намеренно грубое обращение стало в округе притчей во языцех. Она была вхожа везде, поскольку имелся лишь один способ ее остановить: буквально силой вытолкать за дверь. Задача сама по себе непростая, и потом, до такого пока не додумались консервативные умы ее жертв.
Семейство Гирт весьма неохотно шагало по дорожке, ведущей к Дому Чаши, но в конце концов полковник решил, что, раз уж поделать ничего нельзя, лучше уступить и поскорее отвязаться. Бранча отправили за ключами, а маленькая процессия двинулась вокруг восточного крыла и, миновав небольшие воротца, очутилась в цветнике.
Миссис Шеннон отпускала замечания, способные вывести из себя самого уравновешенного человека:
– Розы так себе. Цветы ведь как лошади, – не умеешь с ними обращаться, лучше не заводи.
Она отступила в сторону, пропуская Бранча к окованной железом дубовой двери. Замок был старым и очень упрямым, поэтому маленький дворецкий не сразу смог вставить огромный ключ, а потом тщетно пытался его повернуть.
Прежде чем Вэл пришел на помощь, вмешалась миссис Шеннон. Легко, словно паутинку, сметя с пути Бранча, она без усилий открыла замок.
Майор Кинг нервно хихикнул.
– Сильные у вас руки, – заметил он.
Она окинула его уничтожающим взглядом:
– Моя профессия слабых не терпит.
Неприятный мистер Патнэм рассмеялся.
– Получайте, майор, – сказал он. – Я сегодня утром видел, как миссис Шеннон управляется с Алоэ. Вас бы эта кобыла затоптала. – Затем он повернулся к даме. – В нее словно черт вселился, я думал, она вас прикончит. Нет, злая лошадь – все равно что злая женщина: проще пристрелить. – Затем он обратился к остальным, слушавшим безо всякого интереса: – Алоэ молотила передними ногами не хуже боксера, а миссис Шеннон вцепилась в недоуздок и работала хлыстом, как заправский берейтор. И усмирила-таки скотину. Никогда такого не видел.
Под эту беседу незваные гости вошли в древнюю и священную часовню Чаши. То была комната с низким сводчатым потолком, большими кирпичными колоннами и совершенно без мебели. Свет сюда едва проникал через узенькие окошки с толстыми ромбовидными стеклами, и поэтому даже в солнечные дни здесь царил полумрак. Пол был выложен могильными плитами с красивыми медными табличками.
В дальнем конце комнаты помещался небольшой каменный алтарь с алым покрывалом, прижатым по краям двумя тяжелыми подсвечниками.
Над алтарем располагалась ниша, забранная решетчатой железной дверцей. Освещалась она весьма оригинально – через проделанную в стене наклонную шахту, которую в более позднее время закрыли стеклом. Сейчас в нише виднелась черная бархатная пирамидка.
– Когда в семье кто-нибудь умирает, Чашу закрывают, – объяснил полковник. – Это покрывало здесь уже три дня. Такова традиция – не убирать его по меньшей мере десять дней.
Он выразительно замолчал.
Миссис Шеннон не унималась:
– Полагаю, решетка отпирается другим ключом? Ну вы тут и устроили! Еще и сигнализацию, наверное, провели?
Был лишь один способ спровадить нежеланных гостей – показать им Чашу. Полковник, как человек миролюбивый, а также понимая, что миссис Шеннон на попятную не пойдет, решил подчиниться. Взяв протянутый дворецким ключ, он нагнулся над алтарем и отпер решетку, которая тут же распахнулась. Он почтительно поднял черное покрывало.
Мистер Кэмпион, во всем видевший комическую сторону, подумал, что полковник напоминает в этот миг фокусника. И тут же его мысленная метафора получила реальное продолжение.
Полковник сдавленно вскрикнул, а Пенни пискнула. Под черным покрывалом не оказалось ничего, кроме двух кирпичей, явно вынутых из колонны. На Чашу не было и намека.