– Какая разница – мы или я! – фыркнул Маркиз. – Мы с тобой – одна команда, одно целое, мы должны делить не только победы, но и поражения…
– Ага, ты еще скажи: «В радости и печали, в здравии и болезни, пока смерть не разлучит…»
– Ну, так далеко я не заглядываю…
– Нет, но все же где-то я его видела! У меня профессиональная память на лица…
– Да где ты его могла видеть? Ведь он приехал из Новохоперска… Разве что ты, Лолочка, тоже оттуда родом? И до сих пор старательно скрывала от меня свое происхождение?
– Ой, да перестань! Можно подумать, ты у нас родился в фамильном замке…
– И вообще, тот человек уже умер, так что не представляет для нас интереса! Я сумел разговорить Алису, она мне все рассказала! Вовсе он ей не любовник, просто они переспали один раз. И потом он умер, а ее шантажировали его смертью, требовали огромных денег! И эта дурочка заложила бриллиантовое колье…
Лола, однако, уже не слушала его. Она с видом сомнамбулы покинула кухню, причем Маркиз едва успел подхватить песика, чтобы тот не свалился на пол. Лола проследовала в коридор и, взгромоздившись на табурет, принялась рыться на верхней полке стенного шкафа.
– Лолочка, куда ты? – окликнул ее Маркиз. – Жизнь так прекрасна! Не покидай нас! Мы с Пу И не переживем, если ты погибнешь под обломками шкафа!
Лола не удостоила компаньона ответом.
Зато Перришон неожиданно всполошился. Покинув свой наблюдательный пост на холодильнике, он вылетел в коридор и закружил вокруг Лолы, выкрикивая хриплым голосом:
– Полундрра! Воздушная тр-ревога!
– Лолочка, кажется, ты очень рискуешь, – озабоченно проговорил Маркиз. – Судя по поведению Перришона, у него там спрятана заначка, и он будет защищать ее до последней капли крови…
Но Лола уже издала победный крик и спрыгнула с табурета с большим альбомом в руках.
Альбом был тяжелый, старомодный, в кожаном переплете, с металлическими застежками.
– Откуда у тебя это наследие советских времен? – ужаснулся Леня. – Это тайно привезла твоя тетя Каля из Черноморска? Там твои фотографии в возрасте трех месяцев, в ползунках и с соской?
– Нечего язвить! – отрезала Лола, плюхнув альбом на стол. – Здесь, в этом, как ты говоришь, наследии советских времен собрана краткая летопись моей творческой биографии, летопись моей былой славы – отзывы о спектаклях, в которых я играла, фотографии, программки… Все то, чего я лишилась по твоей милости!
– Это был твой добровольный выбор! – надулся Леня. – И ты вроде бы раньше о нем не жалела. И вообще, ты играла в маленьком, никому не известном театрике, перед полупустым залом…
– Настоящие театралы знали наш театр! – возразила Лола, переворачивая листы альбома. – У нас был свой зритель!
– Неужели всего один? – съязвил Леня. – Я думал, их было хотя бы двое. Или даже трое – кажется, у вашего режиссера были три сестры, которые не пропустили ни одного спектакля, и еще приезжал дядя Ваня из Челябинска…
– Какой ты грубый! – фыркнула Лола. – Между прочим, посмотри, какая рецензия: «…особенно выделялась на этом… фоне молодая актриса Ольга Чижова…»
– Ну-ка, ну-ка… – Леня заглянул через ее плечо. – Как тут сказано… ага! «Особенно выделялась на этом тусклом фоне молодая актриса Ольга Чижова в роли немой служанки…» Да, это действительно блестящая рецензия! А вообще, что ты здесь ищешь?
Или просто решила устроить вечер воспоминаний? Так я тебе скажу – ты выбрала для этого не самое подходящее время!
– Отстань! – огрызнулась Лола, переворачивая страницы альбома. – Я тебе сейчас докажу…
– Не знаю, что ты мне собираешься доказать, но лучше бы ты занялась делом!
– Ага, вот оно! – Лола придвинула альбом к Маркизу и показала ему одну из фотографий. – Ну, что ты теперь скажешь? Ты не станешь спорить с очевидным?
– Где? Что? – пробормотал Леня, склонившись над альбомом.
На фотографии, которую показывала ему Лола, были изображены трое молодых людей в голубых мушкетерских плащах и широкополых шляпах. Они выглядели очень довольными, один из них держал в руках большой букет роз.
– Этот снимок сделан после спектакля «Подвески королевы», – сообщила Лола компаньону.
– По «Трем мушкетерам»? Очень актуально!
– Ну да. В центре, в роли Атоса – Гена Самохвалов, я его сто лет знаю, еще с училища. Слева толстый парень – Костя Судейкин, в роли Портоса. Ты его наверняка тоже видел, он в рекламе много снимается. А справа, в костюме Арамиса – ты не будешь спорить – это тот самый человек с Алисиной фотографии…
– Ты считаешь? – Леня вгляделся в снимок, потом сходил на кухню и вернулся оттуда с фотографией, которой шантажировали Алису Резун. Положив два снимка рядом, Маркиз долго разглядывал их, переводя глаза то на один, то на другой.
Лола ничего не говорила. Она с торжествующим видом наблюдала за своим компаньоном.
– Ну, вообще-то похож… – произнес наконец Маркиз, – здесь он помоложе, конечно, вид более голодный…
– Непохож, а это он и есть! – уверенно отозвалась Лола. – Теперь ты не будешь спорить, что у меня отличная память на лица?
– Постой, – спохватился Леня. – Такты знаешь этого человека? То есть знала раньше?
– В том-то и дело, что нет! – пригорюнилась Лола. – В том спектакле Арамиса играл Леша Поленов, но потом он заболел, и спектакль чуть не отменили, но в самый последний момент Генка Самохвалов привел какого-то своего знакомого, тоже актера. Он сыграл один вечер, а потом Поленов выздоровел… Видишь, как я все хорошо помню? Только вот забыла, как его зовут… то есть звали – ты ведь говоришь, что его убили…
– Дело не в твоей памяти, – возразил Маркиз. – Дело в том, как это повлияет на нашу операцию. Ведь, по словам Алисы, этот тип буквально накануне их встречи приехал из Новохоперска. И раньше никогда не был в нашем городе. А ты говоришь, что он жил в Петербурге и играл в спектакле – кстати, когда это было?
– Лет пять назад… Да я сейчас тебе точно скажу! – Лола вытащила фотографию из альбома, перевернула ее и прочла на обороте дату – действительно пятилетней давности.
– Интере-есно! – протянул Маркиз. – Как-то это все не увязывается… А ты никак не можешь разузнать подробности про этого человека? Ведь ты говоришь, он – хороший знакомый этого твоего Самодурова?
– Самохвалова, – машинально поправила Лола компаньона.
– Ну, так ты можешь позвонить этому Самос – валову и расспросить про его приятеля?
– Почему нет? – Лола томно вздохнула. – Только обещай, Ленечка, что ты не будешь меня к нему ревновать!
– Вот еще! – хмыкнул Леня. – С какой это стати? Ведь мы с тобой, кажется, давно договорились, что нас связывают сугубо деловые отношения! А что – у вас с этим Самопаловым что-то было?
– А вот это, дорогой мой, тебя совершенно не касается! – сказала Лола таким тоном, что Маркиз сразу понял – было у нее с этим Самохваловым. И не что-то, а самый настоящий роман.
Отчего-то от этой мысли у Лени сразу же испортилось настроение. Вот, казалось бы, он сам в свое время поставил перед Лолой обязательное условие: они живут в одной квартире для удобства, к тому же успели обрасти целой сворой домашних любимцев, и содержать их в общей квартире гораздо проще. Но никаких личных отношений, либо – работа, либо – все остальное. Лола тогда согласилась с негодованием, не больно-то и хотелось, но его истории с многочисленными подружками принимала всегда слишком близко к сердцу. Леня старался лишний раз не попадаться. Но сейчас отчего-то ему стало неприятно видеть, как Лолины глаза покрылись томной поволокой при воспоминании о каком-то паршивом актеришке, как его… Самодурове, Самоедове…
– Самохвалове, – кротко подсказала Лола. – Ты, Ленечка, только не нервничай так, это вредно для твоего сердца…
Маркиз отвернулся, еле слышно скрипнув зубами. Он готов был поклясться, что ни звука не произнес вслух, да еще и за лицом своим следил. Он же все-таки профессиональный мошенник! Но Лолка видит его насквозь. И мысли его читает, как по открытой книжке. Правду говорят, все женщины – ведьмы!
Лола перелистала старую записную книжку и подозрительно быстро нашла телефон Самохвалова.
– Гена, – проворковала она своим самым завлекательным голосом. – Ты меня узнаешь? Это Оля, Оля Чижова…
– Оля? – отозвался Самохвалов каким-то придушенным голосом. – Извини, я сейчас не могу…
Он как-то странно захрипел, а потом в трубке раздался другой голос – грубый и властный:
– Если через час деньги не будут у меня – ты получишь свою дочь по почте, маленькими частями!
– Боже! – вскрикнула Лола. – У тебя какие-то ужасные неприятности? Тебе нужна помощь?
– Ничего особенного, – пропыхтел Самохвалов. – Но я правда сейчас не могу разговаривать… Если ты можешь – подъезжай к памятнику «Стерегущему»…
Снова его перебил второй голос:
– Ах, так ты меня не хочешь слушать? Тебе же хуже!
Из телефона понеслись короткие гудки.
Лола испуганно взглянула на Маркиза:
– Ничего не понимаю… Кажется, его нужно выручать! Он просил приехать к памятнику «Стерегущему»…
– Мало нам собственных неприятностей, так мы еще в чужие лезем! – вздохнул Маркиз, но тем не менее он уже был в прихожей и надевал ботинки.
Через полчаса они с Лолой уже подъезжали к памятнику миноносцу «Стерегущий» на Петроградской стороне. Этот миноносец прославился тем, что сто лет назад, во время Русско-японской войны, окруженный превосходящими силами неприятельского флота, не сдался врагу. Его экипаж открыл кингстоны и затопил корабль, за что и удостоился довольно уродливого памятника.
В сквере возле памятника что-то происходило. То есть не что-то – в нем происходила самая настоящая криминальная разборка.
Лолин приятель Самохвалов стоял посреди аллеи с поднятыми руками, перед ним возвышался здоровенный тип с помповым ружьем в руках, рядом – еще двое парней совершенно уголовного вида.
– Ленечка, что делать? – вскрикнула Лола и, не дождавшись ответа, выскочила из машины, едва Маркиз затормозил. Оказавшись снаружи, Лола припустила к своему знакомому, размахивая сумочкой.