Немцы на танках Т-34 с красными звездами на бортах заходят с тыла. Связь потеряна. Ожидая своих танкистов, солдаты вылезают из щелей показать цели, куда направиться танкам, неожиданный и сразу не понятый огонь из танков уничтожил много наших воинов и офицеров.
К ночи остались в тылу у немцев, за линией фронта. Командир батальона капитан Зубов, батальонный комиссар Олейников и политрук Гольдберг[151] (точное окончание может быть другое), пользуясь сильной темнотой, собирая остатки живых и подвижных раненых, натолкнулись на меня – тяжело раненного. К утру общими усилиями добрались к своим и опять – в оборону на окраине города.
Мне хотелось бы отметить отвагу молодой девушки Зины Бондарь, за первый год войны она была дважды ранена. Попав в начале 1942 года к нам в часть, она исключительно геройски вела себя в бою, собирая и перевязывая раненых. Отца у нее не было, воспитывалась она в детском доме в г. Кривой Рог на Новоукраинской улице, окончила техникум по специальности топографа, но не захотела работать в дивизии по специальности, ушла на передовую. Была возможность отправить ее из Сталинграда, но она отказалась уходить. Видимо, погибла – у нее был адрес моей жены, чтобы она сообщила, если чего ей надо, но до сих пор не разыскалась она, а встреченный лейтенант из части уже после войны сказал, что она, видимо, погибла у элеватора. Хотелось бы, чтобы детский дом, где она воспитывалась, знал о его воспитанниках.
В такие дни, казалось бы, последние дни жизни человека и своей Родины, люди находили силы и волю сопротивляться, несмотря на все лишения.
Ф. М-98. Оп. 3. Д. 35. Л. 133–138.
Я вспомнил рассказ своего соседа, который я буду вести от своего имени.
В нем нет ничего героического, и я не знаю, напечатают ли его…
Война застала меня в одном из сел Винничины – Белиловке. Я, рядовой колхозник, изготовлял сбрую для лошадей, так как по профессии был шорником.
Немцы были близко, но никто из односельчан не думал, что наша местность будет оккупирована, что зверства фашистов они увидят собственными глазами.
Я был откомандирован в соседнее село изготовлять сбрую для колхозных лошадей. Срок моей командировки кончался, когда вдруг по селу пронесся слух о том, что в Белиловке немцы.
Я со всех ног бросился к своему родному селу. Уже издалека было видно зарево, поднявшееся над селом.
Вот и мой дом. Ужас сковал мои движения.
Во дворе лежала жена с грудным ребенком. Вокруг них лужа крови. У меня помутился взор, мне казалось, я сейчас упаду и не смогу встать. В это время из-за угла дома показались фашисты. Они заметили меня, стали стрелять. Я бросился бежать. На повороте я почувствовал, как что-то кольнуло меня в спину. Я резко повернулся в сторону дороги. Этот поворот спас мне жизнь. Пуля прошла через грудь, изменила направление и вышла через руку.
Я вбегаю в первый попавшийся мне навстречу дом. В нем жила Мария Гуменюк. Она и выходила меня. Целый месяц я прятался у нее, пока не излечил рану.
Потом мне пришлось скитаться по селам, помогая сельским жителям в работе.
Я встретил своего коллегу по работе. Его звали Семен Р.
Однажды Семен отправился на поиски какой-нибудь работы. То ли он неосторожно вел себя, то ли еще была какая-то причина, но его схватили фашисты.
«Юда – партизан?» – спросил мордастый ефрейтор.
Семен затрясся от страха, беззвучно шевеля губами: «Нет, я не партизан, но покажу вам партизанского комиссара». И он привел фашистов к тому месту, где прятался я. Меня схватили, долго пытали, но так как я ничего не сказал, да и ничего не знал об отряде, меня бросили в Житомирскую тюрьму.
Шло время. Наша армия освобождала город за городом, приближаясь к Житомиру. Каждый день из разных камер выводили товарищей на расстрел.
Ждать было невозможно.
Спасение пришло, и совершенно неожиданно. В караульной команде был коммунист – немец. Мы договорились с ним о побеге.
Благодаря ему спаслось 130 человек.
Ф. М-98. Оп. 3. Д. 35. Л. 189–190.
Сегодня, 3-го апреля 1965 г. я получил письмо из г. Чернигова, ул. Урицкого, 31, от Шаллар Юлии Ивановны, в котором она обратилась с просьбой сообщить, что я знаю о ее муже, летчике, капитане Шаллар Григории Лукиче. Ниже привожу текст ее письма.
«Уважаемый Григорий Гаврилович!
«Мне стало известно о том, что Вы были вместе с Шаллар Григорием Лукичем во время Великой Отечественной войны и можете сообщить нам подробно обо всем, что произошло в то страшное и незабываемое время с Григорием Шаллар. Очень прошу Вас не посчитаться со временем и написать нам о его судьбе. Будем очень благодарны. Ждем с нетерпением ответ. Мне кажется, что он жив и мы еще встретимся.
Жена, Юлия Ивановна Шаллар.
Передаем Вам большой привет и хорошего, крепкого здоровья. Ждем ответ!! Адрес: …»
Я знал его, вместе плечом к плечу боролись с ненавистным врагом человечества – фашизмом в условиях террора и мракобесия концлагерей смерти гитлеровской империи. Я думаю, что не только должна знать о своем муже жена Юлия Ивановна Шаллар, как жил и боролся в невыносимых условиях в фашистских концлагерях смерти Григорий Шаллар. Но на примере его стойкости, мужества и несгибаемой воли пламенного патриота своей Родины, отдавшего жизнь за освобождение от гитлеровских полчищ и дальнейшее ее процветание, должна воспитываться наша советская молодежь.
В моем рассказе нет никакого вымысла, что ниже написано – испытано, пережито, и видены мною все зверства фашистских палачей. Все, что сохранилось в памяти, все, что хранится в сердце моем, я кладу на бумагу. Первый раз я описываю свои воспоминания из прошлой жизни страшных военных лет Великой Отечественной войны. Если я не так пишу, непонятно, вы извините меня за непоследовательность.
Я, бывший узник концлагерей смерти Майданек, Бухенвальд, Дахау и лагеря Оснабрюк, всегда с содроганием вспоминаю о страшном пережитом времени фашистского рабства. Мне было всего шестнадцать мальчишеских лет, когда худое, измученное, истерзанное тело находилось в самых страшных руках гестаповских палачей, отнявших не одну человеческую жизнь. Это были самые жестокие и беспощадные костоломы. Никакие годы не смогут стереть в памяти людей следы кровавых преступлений извергов фашистов. В шестнадцать лет я испытал и пережил то, что никогда не увидят и не испытают поколения веками, если люди мира не дадут вновь воскреснуть нацизму, не дадут поднять голову оставшемуся недобитому змею – фашизму.
Еще не все имена героев, отдавших жизнь в борьбе со злейшим врагом человечества и оставшихся в живых, известны на сегодня. Еще не все злодеяния, учиненные фашистами над людьми, известны народу. Слезы матерей, жен, родных и друзей еще по сегодняшний день не высохли на их невыплаканных глазах.
Познакомился я и сдружился с Григорием Шаллар в концлагере смерти Дахау, в 27 блоке, третьей штубе. Вот какие трудные, неторные дороги, через пытки, гестаповские тюрьмы, через все лишения, через саму смерть привели нас к встрече…
Из концлагеря Майданек в Польше меня фашисты перебросили в лагерь Оснабрюк в 50 км от Гамбурга на каторжные работы, где за участие в организации группы Сопротивления, объявление голодовок, саботаж, за побег из лагеря приговорили к пожизненному заключению в концлагере смерти Бухенвальд, заменив смертную казнь через повешение. До Бухенвальда меня прогнали через восемь фашистских тюрем, настоящих осиных гнезд гестапо.
В Бухенвальде я находился в восьмом блоке малолеток, первой штубе. Гоняли меня вместе с командой взрослых на каторжные работы в Штаинбрух (Каменоломню). Подпольный комитет концлагеря Бухенвальд спас меня от неминуемой гибели. С помощью шранбштубы внес мой лагерный номер 17 655 в списки этапируемых в концлагерь Дахау.
Дахау, такой же лагерь смерти, как многие другие концлагеря, со своими свойствами и методами уничтожения людей. В лагере имеется обширная площадь построения с виселицей в центре. Страшный крематорий, день и ночь пожирающий человеческие жизни, только черный густой дым со смрадом. Из высокой закопченной трубы расстилается над лагерем смерти (пепел), падая на землю тяжелыми хлопьями. Рядом с крематорием навалены две большие кучи человеческих трупов, не успевающих пройти через огненное чрево фабрики смерти, а убитых, замученных, расстрелянных, отравленных газом и еще живых все везут и везут в этот страшный, все поглощающий ад. Кругом мрак и смерть, и человек в этом фашистском вертепе чувствует себя не живущим на земле, а в загробном мире, где всюду трупы и смерть, блуждающая с тобой всегда рядом. В концлагере Дахау имелись на нечетной стороне три блока, 1–3–5, называемые санчастью или лазаретом больных. Это только так назывались, а на самом деле эти блоки являлись филиалом института какого-то фашистского профессора, где вместо оказания медицинской помощи делали в этих блоках-лазаретах всевозможные эксперименты над живыми людьми. Заражали людей всякими заразными болезнями, малярией, замораживали в ванных, опускали человека в ванну с водой и подключали ток высокого напряжения, закрывали в камеры и выкачивали воздух, испытывали отравляющие вещества. Во власти палачей находились десятки тысяч подопытных человеческих жизней. Лагерь смерти Дахау подразделялся на два вида узников – рабочих и не работающих. Не рабочие заключенные содержались в нечетных блоках, с 7 по 31. Рабочие – со 2 по 30. Все нечетные блоки были опутаны колючей проволокой, чтобы узники не могли между собой общаться. Каждый блок состоял из четырех штуб. Эти секции блоков настолько были забиты людьми, что четырехэтажные нары не могли вместить всех заключенных, плотно ложившихся друг к другу. Сколько за годы фашизма нашли вечный покой на этих жестких и холодных нарах людей многих стран Европы. Десятки тысяч людей, согнанных фашистами из разных стран на пожизненную каторгу, насильно оторванных от родных мест, людей, измученных непосильным, каторжным трудом, голодом, плетьми и пытками палачей, уже отчаявшихся