Роде, оберштурмфюрер – доктор Фишер, оберштурмфюрер – доктор Клейн, доктор Деринг, гауптштурмфюрер – доктор Вирц, оберштурмфюрер – доктор Тилло, штурмбаннфюрер – доктор Клауберг, профессор Шуман, доктор Вабер, оберфельдфебель Эмиль Кошуб, оберштурмфюрер Эндрес, гауптштурмфюрер – доктор Геотмерман, гауптштурмфюрер – доктор Китт, гауптштурмфюрер – доктор Горстман, гауптштурмфюрер – доктор Краус.
Все они так же, как и все те немцы, которые принимали личное участие в убийстве и истязаниях узников Освенцима, должны предстать перед судом народов и понести заслуженную кару. Как записано в Декларации трех держав: «…Три союзные державы наверняка найдут их даже на краю света и передадут их в руки их обвинителей с тем, чтобы могло совершиться правосудие».
Ф. 17. Оп. 125. Д. 323. Л. 53–86. Подлинник.
г. Москва 30 мая 1945 г.
Капитан Арро Эльмар до 28 апреля 1945 г. служил в разведуправлении Генштаба немецкой армии в качестве переводчика.
Он показал:
«В 1941 году в РУ стали поступать первые сведения о зверствах, чинимых нами на Восточном фронте. Я лично скептически относился к этим сведениям, когда докладывал об этом начальнику РУ полковнику Кинцель. Я всегда говорил о зверствах, якобы совершенных нашими войсками. Однажды полковник Кинцель с некоторой иронией спросил меня, почему это я вставляю слово “якобы”, в то время как речь идет о зверствах, действительно совершенных.
Я и майор Куминг, работавший также переводчиком, поехали в город Владимир-Волынский в офицерский лагерь военнопленных, где мы пробыли 5–6 дней. Мы убедились в том, что сведения о зверствах верны. Мы узнавали о кошмарных преступлениях, совершавшихся в этом лагере. В нем царил дикий произвол. Массовые расстрелы были обычным явлением. Оказалось, что комиссар города Владимир-Волынский Вестерхейде хотя и является гражданским лицом, но пользуется неограниченным доступом в лагерь и лично расстреливает многих русских военнопленных. Этот же Вестерхейде ввел практику приема по расовым признакам.
Всех прибывающих военнопленных раздевали догола, осматривали и тех, кого осматривающие объявляли евреями, немедленно расстреливали.
На второй день моего пребывания в лагере во время допроса я слышал в соседней комнате спор двух немецких офицеров, определявших национальность прибывших.
В дни нашего пребывания во Владимир-Волынском состоялось открытие офицерского собрания гарнизона. В числе приглашенных был и Вестерхейде. Этот комиссар оказался 20-летним сопляком, но, как представитель национал-социалистской партии, он за столом произнес небольшую речь, которую я хорошо запомнил, так как после этой речи мне стыдно, что в моих жилах течет немецкая кровь.
Обращаясь к офицерам, Вестерхейде говорил: “Вы не мужчины. На Востоке нужны мужчины, а не мямли. Давайте мысленно взглянем на карту Европы. В середине – мы (немцы) – это люди, слева от вас – негроиды (французы), – они подлежат уничтожению, справа от вас монголоиды (русские). Они также подлежат уничтожению.
Вы мне будете говорить про Шиллера и Гёте, а я с… на них хотел. Если бы они сто лет тому назад вместо того, чтобы писать свои глупые стихи, поняли, что нужно уничтожать, мы бы теперь стояли на Урале. Я сюда поставлен фюрером, чтобы уничтожать. Эту задачу я выполняю. В первые же дни своего приезда сюда я велел привести к себе 250 штук женщин из числа этих недочеловеков и испробовал на них свой пистолет. Заверяю вас, господа офицеры, что после того, как я их расстрелял, ужин показался мне особенно вкусным”.
После этого выступления мне пришлось вывести из зала одного молоденького капитана, который весь трясся, плакал и хотел броситься на Вестерхейде. Я посоветовал ему не связываться с сумасшедшим.
По возвращении из Владимир-Волынского я и Куминг составили основательное описание всех зверств и представили его начальнику РУ полковнику Кинцель. Нас предупредили, что если окажется, что мы “сгустили краски”, то с нас строго взыщут. Наш доклад после небольшой переделки направили начальнику Генштаба генерал-полковнику Гальдеру. Как мы потом узнали от своего начальства, Гальдер был на приеме у Гитлера и просил у последнего дать распоряжение о прекращении расстрела военнопленных по соображениям гуманности. Гитлер закричал на него: “Не сметь в моем присутствии произносить слово “гуманность”!”»
Ф. 17. Оп. 125. Д. 323. Л. 94–95. Заверенная копия.
г. Москва 12 июня 1945 г.
О подпольной деятельности «Военно-политического центра» в концентрационном лагере Бухенвальд (по донесению нач. ПУ 1-го Украинского фронта)
Освобожденная из немецко-фашистского концлагеря Бухенвальде группа советских офицеров нарисовала следующую картину условий жизни и борьбы узников фашизма в этом лагере смерти:
Бухенвальде – небольшой населенный пункт в Тюрингии.
Концентрационный лагерь в Бухенвальде – один из старейших лагерей фашистской Германии, организованный гитлеровцами в первые дни прихода к власти. В последнее время в этом лагере находилось около 60 тыс. заключенных, главным образом, военнопленных офицеров армий всех стран Европы. В лагере были и гражданские лица, начиная от политических деятелей, включая и немецких коммунистов, которые томились в неволе по 10–15 лет, кончая уголовными преступниками.
Весь лагерь состоял из большого количества «блоков», вмещавших в себя от 400 до 700 заключенных каждый. Различные национальности имели свои «блоки». Самый большой «блок» был для русских, и находился он в самых жутких условиях.
Всю борьбу с фашистским режимом в Бухенвальдском концлагере возглавлял интернациональный Военно-политический центр, который состоял из представителей всех основных национальностей.
Военно-политический центр существовал как глубоко конспиративный руководящий политический орган. Он состоял из советской, французской, чешской, югославской, польской и немецкой секций. Никаких элементов демократизма в военно-политическом центре не было. Руководство не выбиралось, а подбиралось и назначалось.
Руководящую роль в работе военно-политического центра в Бухенвальдском лагере играла советская секция, состоявшая из военнопленных, и немецкая секция, которая состояла в основном из старых коммунистов, соратников вождя коммунистической партии Германии – Тельмана, находившихся по 10–12 лет в заключении.
Поскольку внутреннее управление в лагере было, главным образом, в руках заключенных, немцы занимали в нем почти все административные посты, что давало большие возможности (через немецкую секцию) в проведении мероприятий военно-политического центра.
Военно-политический центр состоял из 5 человек. Во главе комитета был ленинградец-коммунист Николай, под кличкой «Толстый» (в прошлом работник НКВД), который, по заявлениям бывших военнопленных офицеров, находившихся в Бухенвальдском лагере, майора Кравцева и военного инженера 1 ранга Янвиста, по неизвестным для них причинам после освобождения лагеря американскими войсками был оставлен у американцев с большой группой освобожденных из лагеря советских военнопленных. Фамилии остальных членов Военно-политического центра не были известны этим офицерам по причинам конспирации.
Из беседы с бывшими военнопленными офицерами, принимавшими активное участие в работе Военно-политического центра, военным инженером 1 ранга Янвист, майором Кравцевым, капитаном Волковым, капитаном Чеснык (последний заявил, что он – Герой Советского Союза), полковником Сушковым и многими другими офицерами, которые сейчас находятся в 49 пересыльном пункте, установлено, что Военно-политический центр Бухенвальдского концлагеря ставил перед собой следующие задачи:
1) Мобилизация среди заключенных всех лучших сил на борьбу с тиранией эсэсовцев;
2) Политическое воспитание заключенных, направленное на борьбу против фашизма;
3) Создание в лагере боевой организации для вооруженного восстания;
4) Выявление и истребление враждебных элементов и провокаторов;
5) Выявление и спасение от голодной смерти и физического истребления лучшей части заключенных – смелых борцов с фашизмом.
В своей работе Военно-политический центр опирался на идейно устойчивых коммунистов всех национальностей, которые находились в лагере. Коммунисты выявлялись среди вновь прибывших партий заключенных, главным образом, по внешнему признаку. Если человек, рискуя жизнью, принес с собой в лагерь свой партийный билет и пытается во что бы то ни стало сохранять его, то это уже и было первой чертой стойкости этого человека, и он после длительного изучения вовлекался в работу Военно-политического центра.
Военный инженер 1 ранга Янвист рассказал:
«Прежде чем попасть в лагерь, человек должен пройти баню, не столько с целью санобработки, сколько с целью очищения его от документов и оружия. Снятая одежда тщательно просматривалась и проходила дезкамеру. Я пришел в лагерь со своим партийным билетом и хотел во что бы то ни стало сохранить его. Во время прохождения бани я взял свой партийный билет и орден в руку и хотел пронести его. Однако у двери меня остановил немец, схватил за руку и отнял у меня партийный билет и орден. В этот момент к немцу подскочил парикмахер, вырвал у него мой партийный билет и орден и скрылся. Уходя, он сказал мне: “Не беспокойся, все будет в порядке”. На следующий день этот же парикмахер разыскал меня и возвратил партийный билет и орден, которые я сохранил до настоящего момента. Было много случаев, когда во время обысков и проверок мне помогали товарищи прятать партийный документ и орден.