Мы поняли, что кругом фашисты и находимся в ловушке, из которой, казалось бы, нет никакого выхода. В первый момент возникла мысль – взорвать гранаты и погибнуть, но тут же эта мысль была отвергнута. Сдаваться – ни за что, было наше решение. Мы приняли единственно правильное решение – принять бой. Долго мы не отвечали на выкрики сверху, тогда фашисты открыли стрельбу по входу в убежище, но пули нас не задевали, т. к. мы прижались к одной стенке тайника.
Николай крикнул: «Не стреляйте, мы выходим и бросаем оружие». Стрельба прекратилась сразу же. Николаем была брошена в хлев взведенная граната, которая тотчас же взорвалась. Среди фашистов поднялась паника (они этого не ожидали), началась беспорядочная стрельба. Выскочив из убежища, мы бросили остальные гранаты и побежали в разные стороны.
В побеге я был ранен (в лопатку и ногу), но бежать не переставал, слышны были крики: «Вот кровь, они побежали в эту сторону» и др. Я бежал и бежал, а крики оставались все сзади, дальше и тише.
С громадными трудностями мне пришлось перебираться к другим знакомым нам полякам. Днем приходилось скрываться в стогах сена, соломы, ночью же двигаться.
Никогда не забуду того дня, когда после того, как я пробежал километров 10–12 от места боя, меня нашли в стоге соломы поляки. Весь день я пробыл в этом стоге, к вечеру слышу, как к стогу подъехали поляки и начали нагружать солому. Я слышу, как солому начинают брать ближе и ближе к моему месту нахождения. Тогда я поднялся, говоря: «Подождите, здесь человек». Поляки были удивлены, но, узнав, кто я, отнеслись ко мне сочувственно, перевязали раны, накормили. Несколько ночей я продвигался до знакомых поляков (последние километры приходилось буквально чуть не ползти).
Здесь я встретил невредимого Алексея и узнал следующее. Оказывается, это были не советские партизаны, а предатели, используемые фашистами для вылавливания советских граждан и маскировавшиеся под «советских партизан»[137]. В этом бою Николай (сибиряк), Сергей (москвич) и хозяин-поляк были убиты. Манек был ранен в руку.
Вскоре нас с Алексеем освободила Советская Армия, Алексей сразу же пошел воевать, я же по причине ранения не мог этого сделать.
Не знаю я дальнейшей судьбы Алексея (фамилии не помню), помню, что он из Воронежской области. Не имею я связи и с теми поляками, которым обязан жизнью. Этот случай подробнее был опубликован в журнале «Польша», но никаких откликов на свою статью я не получал.
Ф. М-98. Оп. 3. Д. 73. Л. 82–87.
Дорогая редакция! Я ни разу не писал письма в редакцию и вот решился. Может, письмо мое будет смешное и непонятное. Дело в том, что в настоящее время радио и печать уделяют много внимания героям Великой Отечественной войны.
Я хочу рассказать о солдате, погибшем без вести, хотя и погиб он геройски.
Дело было так. На оккупированной немцами территории Орловской области Глазуновского района совхоз «2-я пятилетка», поселок Руда. В нашем доме находился штаб или еще какое немецкое военное заведение, знаю, что там были все старших чинов офицеры.
Был летний теплый вечер. К дому (штабу) подъехал мотоцикл. Сзади немца сидел связанный человек. В поселке сразу произошла суета, забегали немцы, стали строить в колонны пленных. После я точно не помню, что было. Только этот человек был посажен в крытую железом машину. Машина стояла в огороде сзади нашего дома. После из рассказа пленных выяснилось, что этот человек тоже был пленным и работал на машине у немцев. Потом добился доверенности немцев и с группой товарищей решил сделать побег из плена, но на линии фронта они каким-то образом попались. Товарищей его расстреляли на месте, а его, как руководителя (он, кажется, был или офицером или коммунист [ом]) этой группы, привезли в ту часть, где он находился до побега. Три дня он просидел в машине. Моя мама в окошко машины подавала ему сигареты, выпрошенные у немцев под разными предлогами, и спрашивала, «что с тобой будут делать?» – Он отвечал, что ждут какое-то высокое начальство. И вот настал день, когда выстроили всех пленных и всех немцев. Помню, немцы чистили сапоги по-быстрому и становились в строй. После строем всех вывели на луг около небольшого ручья и там публично перед глазами всех, связанного, расстреляли. Интересно, один немец (он немного говорил на русском языке) отказался стрелять в этого пленного. На том месте его пленные и присыпали землей. С приходом нашей армии за этой могилой женщины очень аккуратно ухаживали. Но вот время проходит, и жизнь течет по-своему. Кажется, это было в 1950 году, когда у нас в совхозе стали организовывать в центре совхоза братскую могилу. И по рассказам местных жителей и, конечно, с участием ребят, в том числе и я был, стали раскапывать могилы, где были наспех похоронены наши воины.
После всех с почестью и салютом похоронили в братской могиле. А когда предложили раскопать могилу этого пленного, то руководитель из района (Глазуновки) сказал: «Он не заслужил быть в братской могиле. Таких мы вместе не кладем». Это очень обидело нас, но мы были бессильны. Вот и все, я описал очень кратко. Потому что я плохо помню, ведь я с 1936 года рождения и то время очень смутно помню. Но мне, кажется, он геройски погиб. И у него были родные, может, их тоже презирают, не зная, как погиб этот человек. Его могилу не стали увековечивать, там копали торф. Но мне жаль, что так (он) погиб, что даже никто не знает его имени и фамилии.
Вот, дорогая редакция, я давно думал и мечтал: ведь, наверное, есть живые люди, у которых на глазах расстреляли его, и они знали его и за что его расстреляли. Конечно, из моего письма, я понимаю, трудно кое-что понять и разобраться. Но смысл моего письма, наверное, можно понять.
И вот если за это трудное дело кто возьмется в «Комсомольской правде», подробно(сти) можно узнать там, где его расстреляли. И потом опубликовать в газете, может, кто откликнется и расскажет об этом незнакомом герое-пленном. Место, где это проходило: Орловская область, Глазуновский район, совхоз «2-я пятилетка», поселок Руда.
Ф. М-98. Оп. 3. Д. 73. Л. 105–108.
Дорогая редакция!
Мы, ученики 7-го класса Высокинской восьмилетней школы, очень много читали о красных следопытах, которые открывают имена неизвестных героев, проявивших себя в дни Великой Отечественной войны. Мы всегда думали, что героев надо искать где-то, где проходили генеральные сражения во время войны. Однако все оказалось наоборот. Герои жили и живут рядом с нами.
От очевидцев нашего села мы узнали следующую историю о человеке, имя которого нам бесконечно дорого. Подвиг его никогда не забудется нами.
Кто он? Откуда? По чьему поручению прибыл он к нам? Этого мы не знаем. Нам известно только то, что он прибыл с одной целью – с целью борьбы с фашизмом. Он отдал свою жизнь, чтобы наше детство было счастливым.
Вот как это было…
В конце июля 1963[138] года на территорию Шаблыкинского района прибыл разведчик, которого за деятельность, направленную против немецко-фашистских захватчиков, выдал местный провокатор. Его схватили. Эсэсовский отряд, состоявший из девушек-украинок и немецких солдат, находился в деревне Новоселках. Разведчик был доставлен сюда. Жители деревни не знали, какой подвиг был совершен этим человеком, однако пытки, мужественно перенесенные им, были нечеловеческими. Посажен он был в амбар, со всех сторон обнесенный колючей проволокой и обставленный часовыми, вооруженными до зубов. Руки неизвестного были связаны цепью. Когда кто-либо приходил посмотреть на него, он весело подмигивал людям и, несмотря на угрозы немцев, говорил: «Скоро конец фашизму!»
23 июля 1943 года его пытали на улице. Его поставили к раките. В два ряда возле него стояли немецкие автоматчики, а шагах в десяти за столом сидел немецкий полковник, который лично хотел произвести допрос. Безымянный герой стоял у дерева, как Овод, высоко подняв голову, улыбаясь. Фашист озверел и начал стрелять по разведчику из пистолета. Видно, он был неопытный стрелок: ни одна пуля не задела отважного разведчика. Полковник встал из-за стола и перчаткой, в которой была свинчатка, начал бить его по лицу. Но разведчика трудно было сломить пытками. Выдержал он и это зверское насилие. Потом его отвели в амбар и бросили на пол.
Вместе с ним оказалась какая-то девушка. Утром, проходя мимо амбара, гражданка Новикова Мария Ивановна увидела, как из маленького окошечка выпал какой-то комочек. Это была косточка, в которой находилась записка с фамилией этого человека. Им оказался Кабан (имени и отчества в записке не было).
В следующий раз его пытали на огороде жительницы-колхозницы Новиковой Анны Петровны.
Фашисты заставили его вырыть для себя могилу. Он взял лопату и спокойно принялся за работу. Его окружали немецкие солдаты. Вдруг над деревней пронеслись советские самолеты, обстреливая лежавший невдалеке большак. Немцы, как по команде, попадали на землю, а он, Кабан, стал во весь рост и закричал: «Что, гады, конец приходит?! Слушайте и запоминайте, что нас, хоть и били вы много, всех не перебьете. Понюхали вы и у Москвы, и у Сталинграда, и у Орла нашего русского пороха. Понюхаете вы его и в Берлине. Запомните это!» Хотя стрельба уже давно закончилась, немцы не могли никак опомниться. 5 августа 1943 года фашистские звери посадили Кабана и его спутницу в машину и увезли в Воронцовский лес на расстрел.
Дорогая редакция! Мы очень просим вас опубликовать наше письмо в газете. Быть может, найдутся родственники, друзья Кабана. Они, испытавшие все муки и горести войны, откликнутся на наше письмо, и мы узнаем больше об отважном герое-земляке. А люди, знавшие его, узнают о нем то, что рассказали мы.