Старожилы деревни Новоселки хорошо помнят лицо погибшего героя и могут распознать его по фотографии. Ведь может быть, что у кого-то из жителей нашего или другого района нашей Орловской области осталась его фотография или просто воспоминание о герое. Отзовитесь, люди!
Ф. М-98. Оп. 3. Д. 90. Л. 100–103.
В начале декабря 1942 года разведка отряда Короткова в количестве 4-х человек основных разведчиков – это Богуславского Миши, Худоройского Коли, Халявского Андрея и Ивченковой Екатерины – совместно с разведчиками из отряда Естинкова, бывшего председателя Дроздовского сельсовета Башуринского района, пошли в разведку километров за 30 в Лосевский сельсовет. Там фашистские захватчики ежедневно ездили по деревням и грабили мирное население. Отбирали последний хлеб и картофель. Грабили и глумились над семьями партизан и им сочувствующих. Часто заходят в дом партизана разведчика Халявского. Глумились над его женой. Ставили к стенке и стреляли из автоматов или пистолетов возле нее, а то разведут костер посредине поля, а малые детишки кричат и плачут. Однажды фашисты пришли и угнали жену в свой штаб, в так называемую волость, которая находилась в деревне Понкратово. Там ее пытали, стегали плетками, допытывались, где муж – партизан, а она им отвечала «не знаю я, где он есть, дома он не бывает, может быть, его и в живых нет», – отвечала она.
Уже были большие морозы, снег сверху моросил. После фашистских издевательств заперли ее в холодный сарай, где она просидела целые сутки, босая и раздетая, в одном нижнем белье, голодная, без воды. Разъяренная, она осмелилась проделать в соломенной крыше дыру и в одном нижнем белье, босая, убежала за семь километров. Ночью, на ее счастье, пришел ее муж Халявский и взял ее с собой в партизанский отряд.
Разведка, побывав в Лосеве, зашла в деревню Бортники, в дом бывшего секретаря Лосевского сельсовета Зайцева Ивана Степановича, (в настоящее время угнанного в фашистский лагерь смерти. Сообщила жена Зайцева – Степанида, оставшаяся с двумя малыми детишками, хлеба ни крошки, один картофель, хлеб пекли из одной мякины, этим и питались, фашисты грабили, отбирали последние крохи. «Ну ладно, мы их встретим с хлебом-солью», – так ответили партизаны.… Каждый из нас, партизан, старался убить хотя бы по одному фашисту, отомстить за родину, за родственников, семьи которых пострадали от их злодейской руки.
На следующий день фашистские захватчики и их приспешники, думая, что партизаны их опять караулят где-либо из этих деревень, собрав все свои силы из ближайших волостей: Пивкино, Задняя, Понкратово, – двинулись на эти деревни. Зашли они в деревню Приголово и, не встретив там препятствий, стали мстить мирному населению: бить и издеваться над старыми людьми, женщинами и детьми. Некоторых выводили на улицу и расстреливали на месте. Деревню подожгли с одного и с другого конца, многих загоняли в хату, подпирали и зажигали дом, так и горели живыми женщины, старики, дети. После заехали в деревню Бортники и тоже так издевались над несчастными женщинами и детьми, потом в деревню Лосево, где много жило партизанских семей и домов. Здесь фашисты окружили всю деревню, чтобы ни один мирный житель не смог убежать от их злодеяний. К соседу партизана Халявского, старику Глебу Тимофеевичу, ворвались и стали допрашивать, пытать: говори, где у Халявского зарыто имущество, хлеб. Старик стал просить о пощаде, отпустите меня, я ничего о нем не знаю, да и нет у него ничего.
Расстреляли Глеба Тимофеевича здесь же, около своего дома, дом его подожгли. Потом стали творить опять свои гнусные, черные дела, глумиться и издеваться над семьями партизан. Факельщики-поджигатели ходили от дома до дома и поджигали каждый из них. От рук фашистов и их приспешников погибли в огне пожарищ семьи партизан: Прудникова Афанасья Андреевна, Прудникова Анна Васильевна со своим малым сыном, Ларченко Ирина Филипповна, Ларченко Марфа Ивановна с двумя малыми детьми.
Вот такую строжайшую расправу фашисты и их приспешники чинили над семьями партизан, защитников и освободителей нашей родины. Специально было поручено уничтожить семьи партизан живьем в огне, подпирали дома, поджигали с улицы, возле домов стояли фашисты с автоматами в случае, чтобы не смогли выскочить живые люди из огня через окно. А дома старшин и полицаев оставляли…
…Вот прошло уже двадцать с лишним лет, а я эти страдания и пытки никогда не смогу забыть…
…Хочу сказать одно, что очень мало внимания обращают на нас, таких людей, которых, возможно бы, нужно отметить как-то, нас много, искалеченных войной, потерявших здоровье, потерявших семьи. Если и обзавелись многие новыми семьями, то старое забыть нельзя. Я потерял жену и троих детей. Сам я остался полукалекой, будучи партизаном, обморозил ноги, сейчас на протезах. Дали мне пенсию 28 рублей. Руки есть, можно работать. Пенсию получаю 50 %, т. е. 14 рублей, вот и весь тебе почет, и все к тебе уважение.
Дорогая редакция, возможно, я и лишнего чего написал. Накопилось в моем сердце. Вот и решил сразу написать за 20 лет все свои невзгоды.
С приветом к вам бывший партизан, ныне инвалид Отечественной войны.
Ф. М-98. Оп. 3. Д. 78. Л. 18–20.
Шел 1943 год. Немцы отступали, оставив разрушенный г. Моздок.
Шел на Запад солдат в форме фашистской. Выглядел он лет на 35–40. Среднего роста, черноволосый, разговаривал по-немецки, но говорил и на ногайском языке.
Люди его называли «ногайцем». Не был он похож на всех остальных солдат, отличался спокойствием и также отношением к мирному населению. Я был тогда еще мальчишкой, но запомнил его как хорошего человека. Он сделал очень многое людям, а именно: немцы, уходя из села Кизлярское, что в 10 км от Моздока, погнали всех мужчин. Сначала они заставили мужчин таскать и грузить на подводы ящики с патронами.
А когда закончилась работа, фашисты заставили их следовать за подводами, помогая лошадям. Как рассказывают очевидцы, «ногаец» ни на минуту не отходил от них и все спрашивал: «Куда вы идете, добрые люди?» Он же ведь не мог прямо сказать – вернитесь, но он толкал людей на побег. Когда подводы поднимались на подъем, он стал рядом с колхозниками, будто помогая лошадям, а сказал он следующее: «Слушай, брат, у тебя дети Алий и Арслан, жена Аминат, родные, мать остаются в селе, тебе куда от них идти? Немец отступает, русские их бьют, им нечего больше делать, как бежать на Запад. Я должен идти с ними…» – но не сказал больше ничего. Но добавил: «Немцу осталось мало…» «Ногаец» еще сказал: «Вот уже вечер. Как стемнеет, соберитесь, сколько вас человек, и бегите». Так и сказал – «бегите без оглядки». Он отдал баклажку свою, нож солдатский и пожелал удачи. Так был организован побег 13 человек.
Ночью, когда началась бомбежка села Раздольное, а на дороге создалась суматоха, колхозники бросились бежать. Всю ночь шли они по берегу реки Терека. Не раз сталкивались с фашистами, отстреливаясь и спасаясь ночной темнотой, люди добрались до с. Кизляра. Те, которым не удалось тогда бежать, были долгие годы в разлуке с родными… Конечно никто так и не узнал имя и фамилию «немца», он ушел с отступающей армией.
Никто не знает его дальнейшую судьбу. Всем очень хотелось, чтобы он был жив и чтобы он объявился. Все, кто спасен от угона на Запад, убеждены, что это был советский разведчик. На это есть и другие основания. «Ногаец» по делу и без дела, как говорится, ходил по селу. Ему все надо было. Вечерком он на арбе ездил в Моздок за какими-то делами. Да еще бомбежки в селе Кизлярское были очень точными по целям.
Да и случалось всегда так, что немцы только остановились у какого-либо двора, где штаб или квартира большого начальника, так начинали с горного района действовать «катюши». Никакая маскировка фашистам не помогала. Многое, что тогда люди могли подозревать, сейчас становится неоспоримым. Но имя одного человека, в немецкой форме, на кого все люди думают (фашист), остается неизвестным. А как хотелось узнать сейчас это имя.
Может, друзья по оружию знают этого человека, может, он сам скажет два-три слова жителям села Кизлярское, в памяти которых он живет как герой и будет жить.
Был и второй случай.
Перед селом Кизлярское раскинулись колхозные поля. Урожай кукурузы оставался зимой под снегом не убранным. Когда пришли немцы, людей заставляли выходить в поле копать окопы, строить разные заграждения. Однажды утром, когда колхозники вышли на работу, к ним подошел молодой парень, одет он был по-крестьянски, как говорится, и попросил, чтобы его взяли с собой на работу. Полицейский был в это время на мосту, а люди шли пешком с мешками, чужого человека могли обнаружить сразу. Тогда колхозники решили взять парня на арбу, как возчика, на них как раз полицай меньше обращал внимания. Так проехали мост. А когда приехали на поле колхозники – увидели уже не одного, а двоих парней. Ребята были вооружены автоматами и гранатами и имели какой-то груз в мешке. Так они ушли благополучно, поблагодарив колхозников, в сторону леса.
На другой день взлетели в воздух техника и склады немцев, бомбили с воздуха и били «катюши». Имена этих парней так же остались неизвестными.
Но нет безымянных героев. Герои жили и будут жить. Очень хотелось хоть одного из разведчиков, действовавших в районе села Кизлярское, узнать. Ведь здесь шли ожесточенные бои, здесь было остановлено наступление фашиста, действовали не один, не два разведчика или партизана, о них сказано очень мало.