ь о том, насколько правильно он понимал производственную необходимость и народное благо и все ли он делал верно, но разговор-то о другом, суть в речах обвинителей сводится к бесчеловечности «режима».
Однако что мы видим в американских реалиях данного периода, о чем свидетельствует Стейнбек, что доказано историками, подтверждено экспертами? Что? А вот что: в голодающей Америке намеренно уничтожали зерно, фрукты, свинину и прочие продукты в огромных количествах!
Что это, если не бесчеловечность?
Ладно бы это продовольствие продали куда-то, было бы еще с полбеды, ведь оно хоть кого-то спасло бы от голодной смерти, но американские магнаты велели просто уничтожать продукты на глазах у голодающих!
Ни с каким сталинизмом сравнения нет! И вообще не с чем сравнить эту подлость! Но, к сожалению, принципы такого подхода к делу, принципы отношения к человеческой жизни, принцип философии остается прежним. Вашингтонские господа способны спокойно взирать на гибель тысяч и миллионов людей и даже провоцировать эту гибель теми или иными средствами, но продолжать сидеть на вершине пирамиды, созданной ими, а еще вопить о чужих грехах, приписывая свои деяния другим, агрессивно и цинично стравливать людей, не думая порой, что покушаются и на такие вещи, которые ценнее самой жизни, ведь сеять семена вражды и злобы между родными братьями — великий грех, осуждаемый всеми религиями и всеми системами морали. Но именно раздор и ненависть между братьями, между детьми одного славянского рода пытаются разжечь пропагандисты теории «голодомора», калечащие психику детей в украинских школах, уродующие сознание людей, еще недавно не подозревавших о том, что придут времена ненависти, времена, которыми командует Америка.
Глава 8Депортации народов в США
Сколько раз мы слышали обличительные речи в адрес сталинской политики перемещения народов из прифронтовой полосы! Говоруны-обличители стремились представить эти депортации как верх негодяйства и безобразия, пускаясь в передержки, а иногда и в откровенные манипуляции, стараясь убедить всех, что Сталин осуществил нечто такое, что выходит за рамки обыденной практики военного времени, как и нормального отношения к народностям своей страны.
В густой тени оставался вопрос депортаций в США, происходивших в это же время. И хотя на территории США военные действия не велись, а значит, и настоящей необходимости принимать столь жесткие меры на самом-то деле не было, но американские власти устроили-таки депортацию алеутов с островов, прилегающих к Аляске, и японцев из Калифорнии, причем проведена она была более жестокими и циничными методами, чем сталинские депортации.
Любопытным моментом является тот факт, что хотя от сталинского принудительного переселения перемещенные народы конечно же пострадали, но вместе с тем нельзя говорить о том, что они были помещены в концентрационные лагеря либо в сегрегационные условия, поскольку в местах, куда были переселены эти люди, они жили практически на равных правах с остальным населением, их дети ходили в обычные школы, пользовались всем тем, что было доступно и прочим. Так что в вопросе советских депортаций не все так однозначно, а вот относительно насильственного перемещения алеутов и японцев в США, все, увы, слишком однозначно и нелицеприятно для Америки. Это очередная позорная страница истории Соединенных Штатов.
Депортация алеутов и японцев стала не первой в истории США насильственной переброской народов, известны действия в отношении индейцев, в отношении чернокожих, а также и европейских переселенцев, прибывших на территорию Северной Америки до ее захвата англичанами, но интернирование японцев и алеутов стало самым масштабным деянием подобного рода, совершенным режимом вашингтонской власти в данный период. Да и англичане — идейные учителя и предтечи американцев — много раз в своей истории не брезговали насильственным перемещением народов и отдельных групп людей; так и в данный исторический период, а именно 1939 году, были отправлены в концлагеря в отдаленных районах этнические немцы, в том числе бежавшие из Германии от преследований нацистов. Часть из них была переправлена в Канаду, в концлагерь в Квебеке.
В США же с начала 1942 года в специальные лагеря было помещено около 120 тысяч японцев (из которых 62 % имели американское гражданство). Лишь чуть менее 10 тысяч смогли спастись от насильственного выдворения, успев скрыться, переехав в другие районы страны, остальные 110 тысяч были, подобно преступникам, заключены в лагеря, официально называвшиеся «военными центрами перемещения». Во многих публикациях (даже в исследованиях американских ученых) эти лагеря сейчас названы концентрационными. Никакого имущества взять с собой не разрешалось, лишь ту поклажу, размеры и вес багажа которой были таковы, чтоб ее можно было унести с собой в руках [132].
Нужно отметить, что на самом деле интернирование, осуществленное властями США, не ограничивалось только японцами и алеутами, оно относилось также к немалому числу немецких и итальянских иммигрантов, семьи которых были заподозрены в нелояльности режиму. Помимо того депортации подверглись и те, кто, по данным ФБР, имел хотя бы 1/16 часть японской крови и 1/8 алеутской. Например, дети-сироты, у которых была «одна капля японской крови» (так было указано в письме американского чиновника), тоже были включены в программу по интернированию, были помещены в лагеря.
Обоснованность всех этих действий стала возможна потому, что еще в 1798 году, в президентство Джона Адамса, был принят «Закон о враждебных иностранцах», когда Америка вела необъявленную морскую войну с Францией. Закон остается в силе по сей день.
Ко времени атаки на Перл-Харбор около 127 000 японцев проживало на Западном побережье континентальной части Соединенных Штатов. Около 80 000 из них были рождены и имели гражданство США, остальные родились в Японии и не имели права на получение гражданства.
Ошибкой было бы полагать, что единственной причиной репрессий против японцев были военные события, поскольку антияпонская истерия нагнеталась в США еще задолго до начала событий Второй мировой.
В начале ХХ века в Калифорнии как на дрожжах росли антияпонские настроения, которые конечно же, как и водится, имели под собой некоторые объективные основания, ведь около 90 % японских иммигрантов по причине относительной географической близости Японских островов к Калифорнии поселялись именно в этом штате и соседних с ним, где соперничество за работу и землю приводило к трениям и антияпонским настроениям [133]. Белое большинство не желало конкурировать на равных с более неприхотливыми и трудолюбивыми японцами. В 1905 году в калифорнийский закон о запрете смешанных браков была внесена поправка, запрещающая браки между белыми и «монголами» (этот термин отчего-то в то время использовался для обозначения японцев среди других народов восточно-азиатского происхождения). В октябре 1906 года комитет Сан-Франциско по вопросам образования проголосовал за сегрегацию школ по расовому признаку. Девяносто трем ученикам этого округа было приказано перевестись в специальную школу в Чайнатауне. Двадцать пять из этих школьников были американскими гражданами. Эти антияпонские настроения не прекратились и после, о чем свидетельствует «Закон об исключении азиатов» 1924 года, который закрывал для японцев возможность получения американского гражданства.
Инициаторами интернирования японцев выступили американские военные и разного рода «патриотические» общественные организации США. Так, спустя некоторое время после нападения на Перл-Харбор и в свете стремительного продвижения японской военной машины в Азии (что вызывало у американских военных панику и опасения о возможном японском десанте на побережье США) командующий Западным военным округом генерал-лейтенант Джон ДеУитт потребовал разрешения на проведение операций по задержанию японцев — дабы «не позволить им связываться по радио с японскими кораблями», предотвратить шпионаж и диверсии с их стороны [134].
«Япошка — это всегда япошка», — будет повторять генерал ДеУитт в интервью корреспондентам американских газет. Ту же мысль он станет проводить и в конгрессе, убеждая в необходимости интернирования японцев: «Я не хочу, чтобы кто-нибудь из них (людей японского происхождения) был здесь. Они — опасный элемент. Нет способов, чтобы определить их лояльность… Не имеет никакого значения, являются ли они американскими гражданами, — они все равно японцы. Американское гражданство не говорит о лояльности. Мы всегда должны проявлять беспокойство по поводу японцев, пока они не стерты с лица Земли». Впоследствии ДеУитт — человек, явно отягощенный антияпонскими предрассудками, — управлял программой по интернированию [135].
Особенно усердствовали власти Калифорнии, в которой проживало наибольшее количество японских иммигрантов и где между «белыми» и «желтыми» исторически сложились неприязненные отношения, вызванные конкурентной борьбой за землю, рабочее место и т. д. Представился удобный случай рассчитаться да еще и извлечь выгоду [136].
Когда же в начале войны пришли первые сообщения о депортации японцев, эти новости были с большим энтузиазмом встречены белыми фермерами, которые конфликтовали с фермерами японского происхождения. Белые фермеры почти не скрывали, что выселение японцев согласуется с их частными интересами, они видели в выдворении конкурентов удобный способ улучшить свое положение и свой бизнес.
Остин Энсон, ответственный секретарь Ассоциации производителей-поставщиков овощей «Салинас», заявил газете «Сэтэдэй ивнинг пост» в 1942 году: «Нас обвиняют в том, что мы хотим избавиться от япошек из эгоистических соображений. Так и есть. Вопрос состоит в том, будет жить на тихоокеанском побережье белый человек или желтый. Если всех япошек завтра уберут, мы по ним не соскучимся и через две недели, так как белые фермеры могут выращивать все то же, что и япошки. И мы не хотим, чтобы их возвращали после войны».