— Какой адрес записан в его водительском удостоверении?
— И здесь нам не повезло. Удостоверение ему выдали в Калифорнии, когда он там учился. Какой-то адрес на Монтане. Название, словно из вестерна, а на самом деле — обыкновенная улица в Лос-Анджелесе.
— Лишили прав его тоже в Калифорнии?
— Да.
— Когда?
— Восемь лет назад.
— Что?!
— Вот так-то.
— И все это время он разъезжал без прав?
— Похоже, что так.
— И ни разу не обращался в полицию Нью-Йорка по поводу новых?
— Нет.
— И в Коннектикуте тоже?
— Нет.
— Мафия, — коротко бросил Лаундес. — Он может покупать фальшивые права десятками.
— Иными словами, мы до сих пор не знаем, где он живет?
— Абсолютно верно.
— А раз мы не знаем, где он живет, мы не можем установить за ним слежку.
— Естественно.
— А как насчет парковки в неположенном месте?
— Я послал запрос и жду ответа, — кивнул Реган. — Если он все-таки ездит на «акуре», должен же он иногда из нее выходить. А наш друг не из тех, кто свято соблюдает правила дорожного движения.
— Три превышения скорости, — вставил Лаундес.
— Он наверняка оставляет машину там, где ему удобно.
— Когда мы получим ответ?
— Ну ты же знаешь эту публику. Станут они из-за нас напрягаться.
— Давай потеребим их еще разок, — предложил Майкл.
Реган взглянул на часы.
— Самое время, — заметил он и направился к телефону. — Алекс, ты не помнишь, какой у них внутренний номер? У Отдела нарушений правил парковки?
— Два-три-ноль, — ответил Лаундес.
Реган нажал на кнопки. Майкл включил громкую связь. На противоположном конце провода раздался один гудок, два, три...
— Уже разошлись по домам, — предположил Лаундес.
— Как, в полпятого? — возмутился Реган.
— Отдел нарушений правил парковки, Кантори.
— Позовите, пожалуйста, сержанта Хендерсона.
— Кто его спрашивает?
— Детектив Реган, окружная прокуратура.
— Секундочку.
Реган выразительно передернул плечами. Они подождали.
— Хендерсон слушает, — раздался голос из динамика.
— Сержант, с вами говорит детектив Реган. Я вчера звонил вам по поводу «акуры», которую разыскивает Отдел по борьбе с организованной преступностью. С коннектикутскими номерами.
— Ну и?..
— Сейчас рядом со мной сидит заместитель начальника Отдела. Его очень интересует, удалось ли вам что-нибудь выяснить?
В трубке наступило молчание.
— На самом деле у нас тут включена громкая связь, — добавил Реган.
— Здравствуйте, сержант, — вступил в разговор Майкл. — Моя фамилия Уэллес, я помощник окружного прокурора. Как наши дела?
— У нас сейчас уйма работы, — промямлил Хендерсон. — Выходные, сами понимаете.
— Прекрасно понимаю, — согласился Майкл. — Поверьте, мне очень бы не хотелось вас торопить, но дело не терпит отлагательств.
— Ни одно дело не терпит отлагательств, — сухо заметил Хендерсон.
— Не сомневаюсь. Но тем не менее не могли бы вы подстегнуть свой компьютер и выяснить, проходила ли у вас когда-нибудь интересующая нас машина? Вы нам очень помогли бы.
— Напомните мне номера.
Хендерсон перезвонил через десять минут.
— Голубая «Акура-купе» тысяча девятьсот девяносто первого года, зарегистрирована в Коннектикуте, декоративный номер с надписью «ФАВ — ДВА», владелец Эндрю Фавиола, проживающий по адресу: штат Коннектикут, Стонингтон, Крэдл Рок-роуд, двадцать четыре.
— Она, — подтвердил Реган.
— Четырнадцать штрафов за парковку в неположенном месте начиная с сентября прошлого года. Что именно вам нужно?
— Места парковок.
— Четыре рядом с рестораном «Ла Луна» на пересечении Пятьдесят восьмой и Восьмой.
Майкл кивнул.
— А остальные?
— В разных районах Манхэттена и Бруклина.
— Как они записаны?
— По номерам ближайших зданий.
— Около которых стояла машина? — уточнил Реган.
— Да.
— Повторения есть? — спросил Майкл.
— Что вы имеете в виду?
— Он парковался где-нибудь чаще одного раза?
— Нет, все адреса разные.
— А улицы?
— Минуточку.
Последовала длинная пауза.
— Да, три адреса по одной улице.
— Название улицы?
— Точнее, авеню.
— Хорошо, какая авеню?
— Бовери. На Манхэттене. Но адреса отстоят друг от друга довольно далеко.
— Мы могли бы на них взглянуть?
— Дайте мне номер вашего факса, — сказал Хендерсон.
Квартира располагалась над лавкой портного на Брум-стрит, всего лишь в двух кварталах от Бовери. Лавка находилась на первом этаже здания. Три следующих были переделаны в трехэтажную квартиру. С улицы случайный прохожий увидел бы обычный четырехэтажный доходный дом из кирпича, покрытый грязью и сажей по меньшей мере столетней давности. Внутри же находилась роскошная квартира, состоявшая из прихожей и гостиной непосредственно над лавкой, кухни и столовой на следующем этаже и спальни на последнем, оборудованная и обставленная по высшему разряду. Отец Эндрю поручил работы по перепланировке одной из своих собственных строительных компаний, и те постарались на совесть, так как отлично понимали, от кого исходил заказ.
Здание стояло на перекрестке двух улиц. Двери лавки выходили на Брум-стрит, а ее стеклянные витрины — еще и на Мотт-стрит. Со стороны Мотт-стрит имелась еще одна деревянная выкрашенная синей краской дверь. Около нее висели табличка с адресом по Мотт-стрит и черный почтовый ящик, на котором золотой вязью было выведено: «Картер и Голдсмит. Инвестиции». За дверью начиналась лестница, ведущая на первый этаж квартиры. В квартиру можно было попасть еще и через лавку — по другой лестнице, которая заканчивалась в гостиной рядом с камином. Как верхняя, так и нижняя двери в квартиру запирались на одинаковые замки. Единственный ключ от обоих хранился у Эндрю.
Он всегда парковал машину на первом попавшемся месте. На боковые улочки Маленькой Италии и Чайнатауна соваться, как правило, не имело смысла, но ему довольно часто везло на Бовери, рядом с каким-нибудь из многочисленных магазинчиков. Затем он проходил пешком два-три, а иногда шесть и больше кварталов до лавки портного на Брум-стрит. Золоченые буквы на витринах, выходящих на Брум-стрит и на Мотт-стрит, гласили:
ЛУИ ВАККАРО
ХИМЧИСТКА
МОДНОЕ АТЕЛЬЕ
ПОДГОНКА
Маленький колокольчик над дверью звонил всякий раз, когда кто-нибудь заходил в лавку. В эту дождливую, промозглую и хмурую пятницу колокольчик звякнул особенно по-уютному, предвестником влажного тепла мастерской. В дальней комнате шипели и жужжали гладильная и вязальная машины. Луи сидел рядом с витриной, выходящей на Брум-стрит, с дешевой незажженной сигарой в зубах и, подняв очки на лоб, нажимал ногой на педаль швейной машинки, близоруко щурясь на кусок материи, выползавшей из-под иглы. Слева от него в глубине лавки рядами висели в ожидании заказчиков готовые костюмы.
— Здравствуй, Эндрю! — воскликнул он, вставая, и быстро положил сигару на маленькую пепельницу рядом с машинкой. — Come vai?[2]
— Спасибо, отлично, — улыбнулся Эндрю и обнял старика.
Луи был одет в безрукавку поверх белой рубашки и в брюки в мелкую полоску. Брюки он сшил себе сам. Так же как и спортивную куртку, которую Эндрю надел сегодня под дорогой и модный плащ. Седые волосы всегда торчали у Луи в разные стороны, да и сам он вечно выглядел каким-то помятым. Эндрю подозревал, что брился старик только раз или два в неделю, да и то из-под палки.
— Я нашел для тебя отличную ткань, — объявил Луи. — Получится превосходный костюм. Хочешь взглянуть?
— Не сейчас. Я жду дядю Руди, — ответил Эндрю и посмотрел на часы. — Когда он придет, сразу же попроси его подняться наверх, ладно?
— Конечно. Ну и погодка, а?
— Кошмарная.
— В куртке не мерзнешь?
— Совсем не мерзну, — улыбнулся Эндрю и распахнул плащ. — К тому же она очень красивая.
— Верно, — скромно согласился Луи.
— Так я подожду наверху.
— Я передам ему.
— Как поживает Бенни?
— Сам спроси, — передернул плечами старик.
Его сын гладил в задней комнате.
— Ненавижу эту чертову работу, — выпалил он тут же.
— Ты отлично гладишь, — заметил Эндрю.
— Нашел бы ты мне что-нибудь, — взмолился парень.
Долговязый и тощий, с вечно взлохмаченными, как у отца, волосами, только пока еще не седыми, а иссиня-черными, он тоже носил очки. Стекла у них запотели от пара. Работал Бенни в нижней рубахе белого цвета и в темных брюках. Белые носки, черные туфли. Побриться ему тоже бы не помешало. «Яблочко от яблони», — подумал Эндрю.
— Я на все согласен, — продолжал канючить младший Ваккаро. — Хоть на стройку, хоть в доки, хоть за руль грузовика — все что угодно. Я сильнее, чем кажусь, Эндрю, честное слово.
— Я знаю. Но...
— Я худощавый, но крепкий.
— Я знаю. Но что станет делать без тебя твой отец?
— Вся беда в том, что я ненавижу глажку. Просто ненавижу.
— А он знает?
— Понятия не имею.
— Так поговори с ним. Давай выясним, что он думает. Если он согласится отпустить тебя, пожалуй, я найду тебе местечко на Фултонском рынке.
— Боже, я терпеть не могу рыбу, — скривился Бенни.
— Или еще где-нибудь. Посмотрим. Но сперва поговори с ним.
— Мне становится дурно от одного запаха рыбы.
— Поговори с ним, — повторил Эндрю и направился к двери в дальней стене. Рядом с ней висел домофон и кнопка звонка. Эндрю открыл ключом замок, щелкнул выключателем и поднялся по лестнице на первый этаж квартиры. Стены лестничной площадки были выкрашены в белый цвет, под стены ателье, так же как и наружная сторона двери в квартиру. Другую же ее сторону украшала отделка под орех, в стиле интерьера гостиной. Эндрю взглянул на терморегулятор, удовлетворенно кивнул и принялся ждать своего дядюшку.
В редакции газеты на пятом этаже школьного здания Лоретта и Сара трудились над следующим номером «Грир-газетт». Настенные часы показывали без двадцати двенадцать. У обеих выдалось окно в расписании, и чем больше им удалось бы сделать сейчас, тем меньше пришлось бы сидеть после уроков остальным членам редколлегии. Лоретта лучше всех умела придумывать заголовки; ее пытливый ум моментально схватывал самую суть. Сейчас она билась над названием статьи о школьной экскурсии на выставку Матисса. Пока она предложила Саре на выбор два варианта: