Да, «заслуги» промышленников перед нацистским руководством безмерны. Столь же безмерна их вина перед народами Европы. Что касается «заслуг», то они нашли свое отражение в том, что сам Гитлер и его министры неоднократно отмечали крупных монополистов, публично выражали им свою благодарность, присваивали титул «фюрер имперской промышленности», награждали высокими орденами империи. 5 июня 1943 года Шпеер по поручению Гитлера в берлинском Спортпаласте устроил публичное чествование крупнейших представителей монополистического капитала. «Народ вправе, — сказал он, — знать тех людей, которые совершили огромный трудовой подвиг. Ведущие умы промышленности, такие, как Плейгер, который руководит всей угольной промышленностью, Краух, преобразовавший весь химический сектор в соответствии с нуждами войны, Рехлинг, своей энергией и большим опытом доведший производство железа до рекордного уровня…[58] в тесном согласии и сотрудничестве с вермахтом завершили этот гигантский труд».
Следовало бы специально отметить роль германских банкиров в создании гитлеровской военной машины и осуществлении нацистской агрессии. Приведем лишь отрывок из допроса Курта фон Шредера, совладельца известного банковского дома Штейна, на Нюрнбергском процессе.
«Вопрос. Имели ли, по вашему мнению, крупные берлинские банки большое влияние и осуществляли ли они контроль над экономической жизнью страны и над германским правительством?
Ответ. Имели даже слишком большое!.. Особенно в последние годы влияние крупных банков на германскую промышленность достигло таких размеров, что вряд ли существовала область промышленного производства, которая не находилась бы под их контролем…
Вопрос. Не оказывали ли крупные банки… огромное воздействие на партию, поскольку партия играла в Германии господствующую роль и в решающей степени контролировала правительство?
Ответ. Они оказывали колоссальное воздействие на партию и правительство. Де-факто крупные банки были тогда вторым правительством».
В книге Франца Неймана «Бегемот. Структура и практика национал-социализма. 1933–1944»,[59] изданной в 1977 году во Франкфурте-на-Майне, подробно освещается вопрос о взаимоотношениях Гитлера с промышленниками после прихода нацистов к власти. Как автор книги, так и автор послесловия к ней, западногерманский историк Герт Шефер, указывают, что в нацистской Германии наметилась явная тенденция к слиянию власти финансовой олигархии с нацистской партийной бюрократией. «Маленькая группа могущественных монополистов, — пишет Франц Нейман, — все больше сращивалась с группой партийных руководителей, образуя единый блок, который владел как орудиями производства, так и орудиями власти». Симбиоз этот, по мнению Герта Шефера, привел к «единой системе власти и угнетения» в гитлеровской Германии. Промышленники вместе с нацистскими руководителями навязали свою систему всему германскому народу.
Мы далеки от мысли, что во всех областях и на всех этапах, несмотря на симбиоз, между гитлеровским бюрократическим аппаратом и промышленниками существовали «гармоничные отношения». В правящем лагере нацистской Германии происходила внутренняя борьба, характерная для любой капиталистической страны в эпоху государственно-монополистического капитализма. Созданная система удовлетворяла больше всего представителей самых крупных монополий, членов трехсот семейств, фактически управлявших экономикой Германии. Среди владельцев менее крупных предприятий жесткая регламентация, введенная Гитлером при прямом участии крупных монополий, не пользовалась особыми симпатиями. Были случаи резких столкновений между отдельными промышленниками и руководителями как государственных экономических органов, так и органов самоуправления промышленников. Критику вызывало и то обстоятельство, что в итоге многочисленных реорганизаций возникла гигантская, дорогостоящая, неповоротливая бюрократическая машина, во многих случаях мешавшая производству. В целом эта машина работала с большими издержками. Много времени занимали всякие бюрократические формальности, проверки, писанина, согласование. Но все это отступало на задний план перед задачей создания такой системы, которая подчинила бы всю экономику узкой клике монополистов и нацистских партийных бюрократов и обеспечила бы полную милитаризацию страны.
Прямое несогласие промышленников с Гитлером возникло лишь на последнем этапе войны, когда явственно замаячил призрак разгрома нацизма. А особенно в последние месяцы в связи с так называемым «приказом Нерона» о разрушении всех важных промышленных объектов в районах Германии, откуда вынуждены были отступать германские войска. Приказ этот был издан Гитлером 19 марта 1945 года и прямо покушался на святая святых — собственность крупных монополистов. Осуществить его значило лишить монополии их базы в послевоенное время.
И тут промышленники проявили твердость. Против приказа открыто запротестовал Альберт Шпеер. 29 марта он направил Гитлеру письмо, в котором писал: «Я не могу верить в успех нашего доброго дела, если мы в эти решающие месяцы одновременно будем разрушать основы существования нашего народа… Прошу поэтому, чтобы Вы отказались от этого акта вандализма… Военные удары, обрушившиеся на Германию в последние недели, потрясли ее до основания. Теперь уже не в нашей власти определить, куда повернется судьба».
Насколько нам известно, это — единственный случай, когда крупный нацистский чиновник в письменной форме выразил свое несогласие с фюрером и потребовал от него отмены принятого решения. Такая дерзость могла окончиться лишь одним — смертным приговором. Но министр не был наказан. Гитлер закрыл глаза на его письмо. И Шпеер получил возможность действовать в противовес указанию фюрера, саботируя выполнение его приказа.
Как это делалось? Довольно просто, но ловко. Еще до приказа «Нерон» Шпеер назначил «уполномоченных по делам военной промышленности», которые были наделены чрезвычайными правами. Уполномоченными, например, были назначены в Рейнско-Рурской области Феглер, в Верхней Силезии и так называемом «протекторате Богемия и Моравия» — председатель правления горнорудной компании «Берг унд хюттенверксгезельшафт» и т, д. Район Берлин — Бранденбург Шпеер оставил за собой. В ведение уполномоченных входило, в частности, проведение всех мероприятий по эвакуации и выведению из строя промышленных предприятий. Теперь именно этим уполномоченным Шпеер поручил осуществление приказа Гитлера. В распоряжении министра подчеркивалось: «Полное разрушение самых важных предприятий либо существенных частей их проводится только по моему распоряжению. Эти предприятия будут названы мною в соответствующем документе, который будет передан председателям комиссий или подкомиссий по делам военной промышленности…»
Практически распоряжение Шпеера означало отмену приказа Гитлера, ибо оно передало дело разрушения крупных предприятий в руки самих промышленников — собственников этих предприятий. Приказ Гитлера так и не был выполнен — промышленники «переиграли» своего фюрера.
Сильнее и хитрее фюрера промышленники оказались и в другом важном вопросе — в деле планирования на послевоенное время. В то время как в 1943–1945 гг. Гитлер продолжал строить проекты создания европейской и даже мировой фашистской империи, крупные промышленники втихомолку лелеяли совсем иные планы — они намеревались сохранить свое господство после поражения Германии, Некий штурмбаннфюрер СС Бакхауз писал 26 августа 1944 года личному референту Гиммлера штандартенфюреру СС Брандту: «Имперский уполномоченный Беренс позавчера был в гостях у доктора Унгевиттера из «имперской группы химии». Унгевиттер рассказал ему о некоторых практических шагах крупных концернов, которые, по моему мнению, являются прямой изменой родине… В частности, Унгевиттер… утверждал, что крупные промышленные фирмы, пренебрегая задачами военного производства, переключаются на мирную продукцию и что ведущие люди в промышленности выступают против фюрера». Ссылаясь далее на беседу одной «старой национал-социалистки» с руководящим деятелем фирмы «Винтерсхалль» Вертманом, Бакхауз продолжал: «Директор Вертман открыто заявил ей, что… промышленники считают войну проигранной и что нынешнее государство рухнет. Поэтому они стремятся уже теперь завязать связи с заграницей».
Более подробные сведения о работе ведущих монополий в области послевоенного планирования сообщил заместитель председателя «имперской группы сталелитейной промышленности» Шталь группенфюреру СС Олендорфу 13 декабря 1944 года. Он указал, что с согласия Олендорфа «узкий рабочий кружок», в «имперской группе» занялся составлением широкой программы деятельности монополий после войны. Шталь подробно перечислил круг проблем, которыми занимался «рабочий кружок».
В стране, где любое высказывание о возможном поражении каралось смертной казнью, ведущие монополии активно занимались подготовкой программ на случай крушения нацистского рейха, причем органы безопасности были об этом прекрасно информированы. Более того, дело не ограничивалось составлением меморандумов. 10 августа 1944 года в Страсбурге состоялась тайная конференция представителей ведущих монополий, на которой были согласованы послевоенные планы промышленников. На конференции присутствовали представители фирм Крупна, Рехлинга, «Броун-Бовери», «Рейнметалл-Борзиг», Тиссена, Мессершмитта и др. Ораторы прямо говорили о мерах, вытекавших из неизбежного поражения Германии. А в это время нацисты гнали на убой сотни тысяч людей и вводили все новые и новые ограничения и террористические меры в тылу, выдвинув очередной лозунг: «Колеса должны вращаться для победы…»
Некоторые западные исследователи утверждают, что в конце жизни Гитлер мечтал расправиться с промышленниками. В своем логове в Восточной Пруссии он вспомнил вдруг демагогические антимонополистические лозунги ранней поры национал-социалистского движения и пообещал, что если выиграет войну, то лишит власти хозяев «анонимного капитала», владельцев акционерных обществ. «Спекулятивная собственность, — говорил фюрер — всегда отвергалась мною… Анонимные капиталистические общества должны перейти в руки государства». В бессильной злобе, предчувствуя поражение, он клял своих главных покровителей, обвинял их в корысти и властолюбии. Но это были лишь пустые слова. Промышленники уже сбросили его со счетов. Игру своей жизни, которую Гитлер вел во имя интересов всей правящей верхушки Германии, он проиграл. И по замыслам закулисных правителей рейха, которых он вознес и обогатил, отвечать за проигрыш должен был лишь он один. Было от чего прийти в ярость…