, наложившего десятилетние сроки тюремного заключения на сорока двух евреев, схваченных в момент обучения владению оружием (сорок третий был приговорен к пожизненному заключению). Он считал, что эти «жестокие наказания… за их попытки объединиться в отряды самообороны и научиться обращению с оружием привели к тому, что нам приходится держать в Палестине совершенно ненужное количество войск для защиты еврейского населения». Его настойчивые требования вооружить евреев в Палестине не получили поддержки кабинета (218–219).
Это было в 1940 году, но процесс все равно уже был запущен, и к 1944 году ситуация уже существенно изменилась. 19 апреля 1944 года начальник Имперского генерального штаба генерал Алан Брук доложил на заседании Комитета обороны, что евреи, «которые, как нам известно, формируют тайную армию в Палестине, могут воспользоваться этой ситуацией для осуществления своих целей, что послужит для нас источником неприятностей». На что Черчилль заявил, что не верит, будто вообще возможно «возникновение каких-либо трудностей по вине евреев» (259). Черчилль не был ни слеп (мало кто мог потягаться с ним по части осведомленности в еврейском вопросе), ни глуп. Он просто врал своей стране и своему правительству. Но жизнь вскоре полностью разоблачит его враки. Как сформулировал Гилберт, «еврейская община также оказалась разделенной, и небольшое, но активное меньшинство… обратилось к тактике террора как против арабов, так и против британцев. Образовалась мрачная цепь насилия: арабы проводили теракты против евреев, евреи мстили арабам, британские военные власти боролись против обеих бунтующих групп» (179).
За что же евреи бунтовали против британцев? А вот именно за их попытки подавлять экстремизм обеих сторон, а не только арабской. Для нас, неевреев, такая позиция может показаться странной, но для них она естественна, ибо вытекает из религиозной концепции еврейского превосходства, утвержденной в иудаизме и закрепленной в его светской разновидности – сионизме.
Евреи убивали англичан за Палестину, за Израиль. Черчилля это мало волновало. Ну, убили и убили. Как когда-то в школьные годы его мало волновали прегрешения фарисеев в отношении Христа: ну, распяли и распяли… Подумаешь!
Начав террор против англичан, евреи поставили Черчилля в чертовски неудобное положение, но он стойко блокировал все попытки раздавить террористов и наказать евреев в целом, продолжая всемерно защищать еврейские интересы в Палестине и во всем мире. Вместо того чтобы воздействовать на евреев, он попытался переложить карательные меры на арабов, а Англию заставил играть дурацкую роль повара из крыловской басни «Кот и Повар». Между тем еврейский «кот Васька» продолжал «слушать, да кушать», наращивая террор, как когда-то в царской России. И даже, как уже говорилось, самого Черчилля чуть было не отправил к праотцам, о чем тот не знал. То-то был бы «достойный финал» политика-юдофила! Но Черчилль продолжал гнуть ту же линию, лоббируя еврейские интересы и ловко играя на тщеславии англичан, на их имперских чувствах и амбициях.
Между тем евреи не останавливались ни перед чем, добиваясь своего. Вот трагический и жуткий пример такой одержимости, не щадящей никого и ничего, произошедший в июне 1940 года. Рассказывает Гилберт: ««Патриа» являлся до войны французским кораблем и был захвачен британцами в порту Хайфы в июне 1940 года после подписанного представителями Французской республики соглашения о капитуляции с немцами. Когда «Патриа» готовился выйти из порта Хайфы с 1972 новыми нелегальными иммигрантами-евреями на борту, он был взорван. Заряд взрывчатки был установлен «Хаганой» – военным крылом Еврейского агентства с целью не позволить кораблю выйти в море и вывезти нелегальных иммигрантов-евреев из Палестины. Заряд оказался более разрушительным, чем предполагалось. В результате главнокомандующий британскими войсками на Ближнем Востоке генерал Вавель телеграфировал военному министру, что этот взрыв убил 267 беженцев» (225).
Для таких организаций, как Хагана (а их, как мы помним, было несколько), все средства были хороши: можно и своих убивать, если это соответствует тактическим интересам. По этой логике «в Палестине две подпольные еврейские организации, «Иргун» и «Штерн», первой из которых руководил будущий премьер-министр Израиля Менахем Бегин, начали кампанию убийств чиновников аппарата по управлению подмандатной территорией Палестины и британских военнослужащих, надеясь таким образом вытеснить британцев из Палестины. Они убивали и своих соплеменников-евреев, выступавших против их действий. Из сорока двух человек, убитых боевиками «Штерна», более половины были евреями. В феврале в Хайфе были убиты два офицера британской полиции. В марте трое британских полицейских были убиты в Тель-Авиве и еще трое в Хайфе. В августе 1944 года боевики «Штерна» совершили не увенчавшееся успехом покушение на сэра Гарольда Макмайкла, британского верховного комиссара. Во время этого нападения были ранены его адъютант и полицейский-водитель…
27 сентября силы «Иргуна» численностью около 150 человек напали на четыре британских полицейских участка. Спустя два дня старший офицер британской полиции из отдела уголовных расследований был убит на пути в свой офис в Иерусалиме» (274–275).
Напомню: Вторая мировая война, в которую Англия вступила, защищая еврейские интересы, еще длилась, тяжелая и кровопролитная, и англичане несли в ней свои потери. А тут вдруг такой удар в спину от тех, кого они защищали и которые так своеобразно «отблагодарили Англию». Спрашивается: на чьей же стороне были евреи? Как всегда, лишь на своей собственной.
Конечно, официально сионисты (Еврейское агентство) осудили еврейский террор против англичан. Премьер-министр Черчилль «принял заверения X. Вейцмана, что путь терроризма отнюдь не избран евреями Палестины или сионистским движением в борьбе за создание еврейского государства». Ну, как же было не принять такое милое заявление? В ходе встречи «Черчилль обратился к теме еврейского терроризма в Палестине, в частности, к недавнему убийству британских солдат, но, согласно записям Вейцмана, «не стал углубляться в эту тему»» (277). И правда, к чему? Это же пустяки!
В итоге подчиненные Еврейскому агентству отряды самообороны Хагана помогли британцам арестовать триста членов «Иргуна» и «Штерна» (ЛеХИ)[147]. Но какое наказание ждало этих бандитов и убийц, которых сам Черчилль впоследствии назовет «гангстерами»? 251 из них был депортирован в контролируемые Великобританией Эритрею и Судан – только и всего.
Остановили ли эти меры еврейский террор? Ничуть не бывало. Не прошло и суток после того, как Вейцман покинул резиденцию Черчилля в Чекерсе, где стороны раздавали взаимные заверения, как в Каире произошел очередной жуткий теракт: «два еврейских террориста, члены «Штерна» Элияху Бен-Цури и Элияху Хаким, совершили нападение на автомобиль [английского министра-резидента в Египте] Мойна возле его дома в Каире, убив Мойна и его шофера».
Как же отреагировал Черчилль? Поистине, это достойно внимания! Двуличность этого человека, насквозь пропитавшегося сионизмом, полностью преобразившим его природу британского аристократа, просто потрясает! Свидетельствует Гилберт:
«Черчилль был глубоко потрясен убийством одного из своих близких друзей… Выступая в палате общин, Черчилль заметил, что в последние годы Мойн «посвятил себя решению проблем сионизма», и добавил: «Я могу заверить палату, что евреи Палестины редко теряли лучшего и более информированного об их положении друга».
Когда Черчилль готовил проект заявления парламента об убийстве Мойна, [министр по делам колоний] Оливер Стэнли предлагал ему поставить вопрос следующим образом: либо полностью прекратить еврейскую иммиграцию в Палестину в ответ на эту террористическую вылазку, либо пригрозить таким прекращением, если акты терроризма не будут остановлены. Черчилль не хотел ни того, ни другого и за несколько часов до своего выступления в палате общин написал Стэнли: «Не сыграет ли прекращение иммиграции на руку экстремистам? В настоящее время основная масса евреев потрясена смертью лорда Мойна и настроена больше прислушиваться к призывам доктора X. Вейцмана к спокойствию. Предлагаемое объявление о прекращении иммиграции станет для них потрясением другого рода. Оно вовсе не увеличит степень их раскаяния, а только спровоцирует новый раскол в еврейском обществе и вызовет острые формы протеста против правительства» (280).
Такая реакция премьер-министра Британии показалась бы издевательски комичной, если бы не трагичность самой ситуации. Черчилль, по совести, должен был бы перед лицом новой действительности расписаться в ошибочности собственной многолетней политики и убеждений, покаяться перед своей страной. Но он, конечно, и не думал о признании своей вины. Он вообще опомнился, когда его политика уже принесла войну и крах всех надежд на мирное сосуществование двух народов в Палестине. Но не образумился и не остановился.
Он продолжал поучать министра по делам колоний Стэнли, попросту шантажируя его, стращая эскалацией террористического насилия сионистов, им самим же и выпестованного. «Если иммиграция будет прекращена, – подчеркивал Черчилль, – то сам доктор X. Вейцман, несомненно, присоединится к протестам против этого, указывая, что несправедливо, когда вся еврейская община поголовно наказывается за действия немногочисленного экстремистского меньшинства. Инициатива в результате этого перейдет к экстремистам. Таким образом, люди, ответственные за убийство, окажутся в выигрыше. В результате «вместо того чтобы объединиться против террористических банд, силы сионизма и даже все мировое еврейство могут объединиться против нас» (280).
(Замечу в скобках, что принцип коллективной ответственности народа за преступления его отдельных представителей всего лишь через год будет со всей силой обращен против немцев, и это не покажется Черчиллю несправедливым!)
Тем временем 6 ноября 1944 года в Каире боевиками из «Штерна» (ЛеХИ) был застрелен еще один британский чиновник высшего эшелона – министр по делам Ближнего Востока Уолтер Гиннесс. Еврейские террористы записали его во враги, поскольку он твердо придерживался принятых квот на еврейскую иммиграцию в Палестину.