. В силу сказанного я не буду пересказывать лишь данную монографию, а обращусь и к иным, в том числе архивным, источникам. Ибо, как отметила Т. Ю. Красовицкая (другой рецензент): «сегодня общество крайне заинтересовано в анализе национальных проблем, особенно русско-еврейских отношений, как говорится, по гамбургскому счету»[228]. Одним из бесспорных плюсов постсоветской научной жизни является снятие ряда табу с исторических тем, в том числе с темы еврейской.
Вчитываясь в книгу Будницкого, где тема погромов занимает центральное место, я спрашивал себя, как же это получилось, что красные погромы были не менее многочисленны и жестоки, чем белые, и почему евреев беспощадно громили вообще все участники Гражданской войны от анархистов до монархистов, в том числе сторонники социализма и независимой Украины (петлюровцы), всевозможные «зеленые», атаманы, махновцы, казаки всех казачьих войск и др. и пр.?!
Вначале скажу о красных и партизанских погромах, поскольку именно они в своей шокирующей и новой для читателя правде жизни раскрывают самую суть исследуемой темы – русско-еврейской войны. Ведь что поражает в исследовании Будницкого в первую очередь? Масштабы этой войны. Она велась на всем пространстве России и носила поистине всенародный характер.
Будницкий ничего не говорит о русско-еврейской войне, которую сам же тщательно и подробно описывает. Он говорит вместо этого о «погромах», подменяя одно понятие – и понимание истории! – другим. Но при этом отмечает: «Одно из главных отличий погромов периода Гражданской войны от погромов 1881–1884 и 1905–1906 годов – колоссально возросшее число жертв. Действительно, когда речь идет о десятках и сотнях (нескольких тысячах в период погромов 1905–1906 годов) убитых с одной стороны и десятках тысяч – с другой, это уже другое качество насилия. Если в одном случае мы можем говорить о беспорядках, сопровождавшихся человеческими жертвами, то в другом речь идет об истреблении»[229].
О том, что истребление было взаимным и счет русским жертвам еще до 1917 года шел тоже на десятки тысяч (не говоря уж о том, что началось после 1920 года), автор тоже не пишет, даже не намекает. Однако читатель не может не сознавать: евреи сеяли ветер в 1881-м, в 1905-м – вот и пожали бурю в 1919 году. Чему удивляться? Это было вполне закономерно. Тогда войну еще можно было остановить – теперь она разгорелась. Маховик войны разгонялся медленно, но крутили-то его евреи, а когда он разогнался, уже было не затормозить.
Не пишет Будницкий и об истинной причине погромов. Но она порой сквозит в тех фактах и цитатах, которые он честно приводит. Например, он рассказывает: «Иногда борцы за свободную Украину брали заложников. Командир одного из отрядов объяснил: «Наш отряд преследует цели воспитательные. Мы хотим отучить жидов от политики. Мы хотим отбить у них охоту к власти на Украине, где власть должна принадлежать только украинскому народу. Вот мы и дадим им маленький урок, бескровный». «Урок» заключался в том, что заложников высекли»[230].
Думается, что инстинктивно именно так – отбить у евреев охоту к власти – и понимали свои задачи простые участники Гражданской войны по обе стороны фронта: русские, украинцы, белорусы (в понятиях того времени – «триединый русский народ»). Лишь иногда переводя свои стремления с языка инстинкта на язык мысли. Но ведь отличие любой этнической войны – ее стихийность, спонтанность, неудержимость. Она есть именно проявление инстинкта, а не рассудка, хотя пользуется и рациональными аргументами. И с этой стихией не совладать ни доводами разума, ни законами, ни декларациями.
Необходимо также напомнить читателю, что когда говорят о зверских погромах евреев, учиненных казаками, как белыми, так и красными, осенью 1919 года, то почему-то забывают, что этому предшествовала геноцидная директива Якова Свердлова о «расказачивании» от 29 января того же года, следствием которой явилось массовое чудовищное истребление казачьего субэтноса русского народа без различия пола и возраста, проводившееся под руководством Якира и Френкеля. Казакам сегодня адресуются едва ли не основные обвинения со стороны пострадавшего еврейства. Однако мы понимаем: погромы во многом явились ответом казачества, в том числе и на эту директиву, и на этот геноцид. Но главное: и то и другое было откровенным проявлением этнической русско-еврейской войны, отрицать которую нет никакой возможности.
В течение почти ста лет всю вину и ответственность за еврейские погромы времен Гражданской войны все возлагали только на белых. Понятно: кровная связь Советской власти с еврейством на протяжении всей своей истории требовала именно такой публичной и постоянной трактовки. Официально большевистский режим был объявлен абсолютным благом, а противодействие ему – абсолютным злом, соответственно, красным приписывалось все хорошее, а белым все плохое, в том числе погромы. Эта пропагандистская традиция сложилась уже в ходе Гражданской войны, когда вся еврейская пресса и общественность за рубежом агитировали за Советскую власть. А в дальнейшем проеврейски настроенные историки вне России (в основном на Западе), вынужденные, напротив, постоянно отбиваться от обвинений в установлении евреями большевистского режима, искали в белогвардейских погромах оправдания массовому участию евреев в революции, Гражданской войне и строительстве Советской власти. Этой позиции еврейская историография придерживается и посейчас.
Концептуально книга Будницкого примыкает к той же традиции, однако ее выгодное отличие в том, что она буквально обрушивает на читателя массу информации о погромах евреев, которые совершались по обе – что очень важно! – стороны всех фронтов. (Автор не случайно подчеркивает в «Заключении», что антисемитизмом было увлечено «большинство населения страны» и что «Красная армия была проникнута не в меньшей степени антисемитским духом, чем войска ее противников»[231].) Позволяя, тем самым, постигнуть, что фронт-то на самом деле был один и что за фасадом социальной, классовой войны следует прозревать войну этническую. Своя русско-еврейская война шла в каждом из двух враждебных станов: как в белом, так и в красном.
Пересказывать пионерную книгу Будницкого здесь нет возможности (развернутую рецензию см. в журнале «Вопросы национализма» № 28, 2016), но некоторые примеры и цитаты из нее привести стоит.
Будницкий дает такую статистику: «По «консервативным» оценкам Н. Гергеля, больше всего погромов на Украине в период с декабря 1918 по декабрь 1919 года приходится на долю войск Директории и ее союзников – 439 (40 % общего числа погромов, проценты даются округленно), далее следуют различные банды – 307 (25 %), белые – 213 (17 %), красные – 106 (9 %), григорьевцы – 52 (4 %), неустановленные (276) погромщики – 33 (3 %), польские войска – 32 (3 %). Войсками Директории и ее союзников за это время было убито 16 706 евреев (54 %), белыми – 5235 (16.9 %), различными бандами – 4615 (14.9 %), григорьевцами – 3471 (11.2 %), красными – 725 (2.3 %), поляками – 134 (0.4 %), неизвестными – 36 (0,1 %)».
При этом:
«Погромы сопровождались редкостными даже для Гражданской войны зверствами.
Украинские «повстанцы» заживо хоронили евреев, «заживо варили в большом котле на центральной площади местечка», топили, а пытавшихся выплыть «укладывали прикладами», «пачками укладывали на рельсы и пускали паровоз» и т. п.
Зверствовали не только банды различных «батек». Польские легионеры в местечке Долгиново Виленской губернии не ограничились грабежом и избиением евреев нагайками. Они отрезали чем-то особенно не угодившему им еврею уши и нос, выкололи глаза, поломали руки и ноги. После чего пошли обедать, а вернувшись, расстреляли несчастного. В садистской изобретательности с легионерами соперничали белые»[232].
Евреев, как видим, одинаково «любили» все славяне, немало провековавшие с ними бок о бок, – русские, украинцы, поляки и др. И большевики не были исключением. Они, так сказать, шли в ногу со всем народом в данном отношении. Изначально антисемитскую пропаганду большевики использовали, к примеру, против Временного правительства. По признанию Ильи Эренбурга, во время выборов в Учредительное собрание шла прямая агитация «против жидов за большевиков». Парадокс, но так было! Агитация дала свои плоды, и на выборах большевики получили аж 25 % голосов. А по воспоминаниям Керенского, накануне своего падения он видел характерную надпись на стене одного петербургского дома: «Долой еврея Керенского, да здравствует Троцкий!».
Все сказанное ярко свидетельствует о том, во-первых, какой хаос и неразбериха царили в умах русского простолюдина, обозленного, революционизированного, но при этом тотально дезинформированного и замороченного партийной пропагандой. А во-вторых – о том, насколько страх перед евреями и племенная ненависть к ним пропитали все русское народное сознание за сто сорок лет совместного проживания двух народов. Почему-то, рассуждая о причинах еврейских погромов в России, сравнивая их с последующим Холокостом и т. д., никто не задается самым простым вопросом: отчего никто никогда не слышал о погромах в отношении, например, мордвы или удмуртов, башкир или ненцев, тофаларов, нанайцев, нганасанов, самоедов и проч. Почему всегда и везде – только евреи?! Думается, ответ уже дан выше.
В результате такого положения вещей, как ни дико читать об этом человеку, воспитанному в традициях советской школы и вуза, «антисемитизм в Красной армии был проблемой для большевистского руководства на протяжении всей Гражданской войны». Будницкий приводит характерный пример: 22 апреля 1919 г. в ЦК РКП(б) поступила докладная записка члена коллегии ВЧК Г. С. Мороза, еврея по национальности, вернувшегося из поездки на Украину. В записке воспроизводилась царившая там удушливая, предпогромная атмосфера: «То и дело в вагонах, на станциях, в столовых, на базарах и даже клубах слышишь: «Жиды всюду, жиды губят Россию. Советская власть ничего бы, если бы не жиды» и пр.»