С французами, к счастью, было полегче[339]. Возможно, действовала благодарная память о русских солдатах и офицерах, своими жизнями выкупившими для французов избавление от тяжкого поражения и потери Парижа (т. н. «чудо на Марне»). Но… «Франции приходилось считаться с политикой англичан, нам в настоящее время определенно враждебной»[340]. Все, что сделала официальная Франция, – 10 июля 1920 года ее тогдашний премьер Мильеран уведомил о признании правительства Юга России де-факто. Но не де-юре, увы… хотя и отправили в Крым дипломатического представителя.
И вот 6 октября 1920 года в белый Крым прибыла французская миссия во главе с верховным комиссаром графом де Мартелем. Кто же входил в ее состав? Семеро из десяти членов делегации были французскими евреями. «Неблагоприятное впечатление еще более усиливалось тем, что в составе миссии находился майор Пешков, бывший русский офицер… приемный сын большевистского прислужника Максима Горького»[341]. Пешков, как сегодня всем известно (Врангель этого не знал), – это не кто иной, как Зиновий Свердлов, родной брат большевика-цареубийцы Якова Свердлова, волею судьбы заброшенный во французскую армию. В дальнейшем он и полковник Бюкеншюц, жалуется Врангель, вели подрывную работу, «сговаривались с милыми их сердцу «оппозиционными» правительству «демократическими» группами»[342]…
Не прошло и месяца, как 29 октября (старого стиля) Врангель был вынужден отдать приказ об эвакуации из Крыма. А еще через два дня он официально передал все бывшие в его распоряжении военные суда в залог французам за помощь в эвакуации и размещение в Константинополе русских беженцев.
Горе побежденным!
Гражданская война в России закончилась в 1920–1921 годах победой большевиков и восстановлением имперских границ за исключением земель Финляндии, Прибалтики и Польши, образовавших так называемый санитарный кордон между СССР и Европой.
Крестьянская – закончилась в 1930 году тотальной коллективизацией и раскулачиванием на фоне всеобщего раскрестьянивания через посредство индустриализации, урбанизации и голодомора.
Этническая – не закончилась вообще и не закончится никогда. Она извечна и вечна, меняются лишь главные участники.
Отступничество «союзников» и крушение Белого дела
Такое длинное предисловие понадобилось мне только затем, чтобы читатель мог лучше вникнуть в роль Черчилля в русских событиях того времени и глубже понять двигавшие им мотивы в отношении к России и русским. Теперь, наконец, мы можем вернуться к герою нашей повести.
На первый взгляд, это отношение кажется двойственным, ведь Черчилль совершенно искренне не переваривал коммунизм и коммунистов, отрицательно относился к социалистической революции в России, видел в Советской России страшную угрозу всему цивилизованному миру. Британский политический деятель и осведомленный журналист Эмери Хьюз утверждал даже, что «враждебность Уинстона Черчилля к коммунизму граничила с заболеванием». Недаром В. И. Ленин, назвав Черчилля «величайшим ненавистником Советской России», обвинял его в октябре 1920 года: «Английский военный министр Черчилль уже несколько лет употребляет все средства, и законные, и еще более незаконные с точки зрения английских законов, чтобы поддерживать всех белогвардейцев против России, чтобы снабжать их военным снаряжением»[343]. Черчилль был одним из главных инициаторов интервенции в Россию, прославившийся заявлением о необходимости «задушить большевизм в колыбели».
Такова одна сторона вопроса. Но тут сразу хочется спросить: что же помешало Черчиллю это сделать, ведь его возможности, начиная с января 1919 года, когда он получил пост военного министра, были огромны? Почему он не выполнил намеченное, отступил от выполнения долга, не «задушил» большевизм одним из способов, бывших в его распоряжении? Почему вместо того, чтобы максимально вооружить Белое движение и добиться свержения большевиков, фактически предал его, лишив всякой поддержки? Почему, будучи одним из основных организаторов успешной интервенции против России, обошедшейся нам во многие тысячи жизней русских людей и в миллиарды золотых рублей материального ущерба, даже не подумал двинуть английские войска на Москву, на Петроград?
Анализ истории тех лет привел меня к убеждению: Черчилль снял смертельную удавку с шеи «кремлевских мечтателей» вполне сознательно, поскольку у проблемы была и вторая сторона, связанная с судьбой российского еврейства. Как ни ненавидел он коммунизм и большевиков, но симпатия к евреям, «еврейская зависимость» в итоге пересилила в душе британского военного министра ненависть к красным.
У Черчилля был, кстати, один глубоко личный мотив противодействовать белым.
Дело в том, что Русская православная церковь в то время имела не только многие земли, но и вообще особое положение в Палестине, имела и свои виды в этом краю. Создание в Палестине еврейского национального государства противоречило ее интересам, она активно возражала против этого дипломатическими средствами.
15 мая 1920 года некто А. Ф. Круглов был утвержден в должности заведующего русскими интересами в Палестине. Он стал свидетелем водворения английского Верховного комиссара в Палестине Герберта Самуила, а также захвата британскими властями зданий, принадлежавших РПЦ и Палестинскому обществу, и активного переселения сюда евреев из Европы и России. В донесении от 3 октября 1920 г. он писал: «Еврейское меньшинство, возглавляемое сионистским исполнительным комитетом и Верховным комиссаром, никогда и ранее не относившееся к нам – русским – и к России дружелюбно, в настоящее время сосредоточило все свои стремления и усилия на том, чтобы использовать мировой кризис, в том числе и наш, и, при помощи могущественных организаций своих единоверцев захватив власть, занять здесь господствующее положение».
Так, русско-еврейская этническая война, полыхавшая в России, своим краешком захватила и далекую, казалось бы, Палестину. Будницкий указывает: «Переписка русских дипломатов по этому вопросу отчетливо свидетельствует о том, какие позиции отстаивала бы Россия, свершись чудо и возродись она в качестве великой державы. В этом случае еврейское национальное движение получило бы могущественного и влиятельного противника»[344].
Черчилль не мог этого не знать, не понимать. Не мог быть и безразличным к этому факту: Палестина была весьма чувствительной точкой на умственной карте английского политика. Слишком многое было для него лично связано с сионистским проектом. И этого одного было достаточно, чтобы превратить его, стоящего за дело евреев-сионистов, в противника Белого дела.
Но этим мотивом дело не ограничивалось. Были и иные, не менее веские соображения.
Сознавал ли Черчилль с самого начала роковую взаимосвязь еврейства с так называемой русской революцией? О, да! Ведь ее, в сущности, сознавали все сколько-нибудь осведомленные и разумные политики эпохи, а уж в Англии и подавно. Еще в ноябре 1905 года Якоб де Хаас, политический обозреватель сионистского журнала на английском языке «Маккавей», писал в статье «Еврейская революция»: «Революция в России – еврейская революция, ибо есть поворотный пункт в еврейской истории. Положение это вытекает из того обстоятельства, что Россия является отечеством приблизительно половины общего числа евреев, населяющих мир, и потому свержение деспотического правительства должно оказать огромное влияние на судьбы миллионов евреев, как живущих в России, так и тех многих тысяч, которые эмигрировали недавно в другие страны. Кроме того, революция в России – еврейская революция еще и потому, что евреи являются самыми активными революционерами в царской Империи». Откровеннее и прямее некуда! И откровенность эта тем важнее, что сделана она не задним числом, в XXI веке, а по горячим следам кровавых событий в России начала XX века.
Англичане (и Черчилль, конечно же) отлично знали также об участии евреев в убийстве царской семьи. «Сначала было опубликовано донесение генерала А. Нокса, британского представителя при армии Колчака… В донесении Нокса в Военное министерство от 5 февраля 1919 года говорилось о том, что казнь русского царя была задумана и осуществлена евреями. Это донесение было передано, без всяких комментариев, королю Великобритании Георгу V, кузену покойного российского императора, а более года спустя попало в печать. Вскоре появилась серия статей в «Таймс» корреспондента газеты в России Р. Вильтона, в которых цареубийство изображалось как дело рук исключительно евреев. Появились в печати также материалы неофициального расследования генерала М. К. Дитерихса»[345].
Для Черчилля, к тому времени уже основательно погруженного в еврейскую проблематику на почве собственно британской политики, все это тоже никогда не было тайной. И первоначально еврейский окрас большевистской власти, оккупировавшей Кремль, не смущал его душу, не менял его ненависти к большевизму, к коммунизму. Но вскоре жизнь жестко заставила его осознать то, что большевики понимали с самого начала: ликвидировать большевистскую власть – значит поставить российское еврейство под удар возмездия, чреватый геноцидом. И тогда Черчиллю пришлось сделать трудный выбор, но он сделал его легко.
Вот как это было.
Осенью 1917 года поставленное перед неприятным фактом октябрьского большевистского переворота английское правительство, консультируясь с другими союзными правительствами, срочно занялось выработкой политики в отношении Советской России[346]. Первоначальная реакция Великобритании на триумф беззакония была однозначной: уже 29 ноября английский посол в Петрограде заявил, что его «Правительс