64. С другой стороны, историк Николас Старгардт предположил, что у Гроскурта не было иного выбора, кроме как предложить этот довод против убийства детей в выражениях, приемлемых для его командования 65.
Во всех этих случаях людям удалось в разной степени и по разным причинам избежать участия в убийстве евреев, а некоторые пытались даже предотвратить их. Другие критиковали, иногда даже публично. После вторжения в Польшу в 1939 году генерал Йоханнес Бласковиц, командующий Восточными территориями, осуждал поведение СС и убийство евреев и поляков. Он также возражал против «незаконных казней», протест, который Гитлер отверг, назвав «ребяческим» 66. В служебной записке, датированной 27 ноября 1939 года, Бласковиц отмечал «ужасную жестокость и моральное разложение, которое быстро распространяется». Высокопоставленные офицеры СС и полиции «требовали и открыто поощряли акты насилия и жестокости» 67. Подобная позиция, утверждал Бласковиц, являлась «непосильным бременем» для вермахта 68. Гитлера привела в ярость подобная характеристика, и Бласковиц извлек из этого урок. В своем выступлении 6 февраля 1940 года генерал назвал поляков и евреев своими «заклятыми врагами на Востоке» и обратился с просьбой о более систематической стратегии против них 69.
Летом 1943 года военный врач Кристиан Шёне упомянул об убийстве евреев в письмах, разосланных ближайшим родственникам солдат, пропавших без вести, и потребовал положить конец массовым убийствам, «исходя из соображений нравственности и чести». Доброго врача отдали под трибунал, но он вышел из этого положения, получив один год тюремного заключения 70. Те, кто нес ответственность за проведение «окончательного решения», знали, что кое-где последует негативная реакция, но они были решительно настроены игнорировать ее. После встречи с Гитлером 19 июня 1943 года Гиммлер отметил в служебной записке, что «эвакуация» евреев будет проведена с «непоколебимой решимостью» вместо «беспокойства» (Unruhe), которого следовало ожидать 71.
Общее количество немецких солдат и офицеров, которые протестовали против убийства евреев, было невелико, и еще меньшей была доля тех, кто делал это по моральным соображениям. Дэвид Киттерман проанализировал 85 случаев отказов убивать в России и пришел к выводу, что около четверти из них были обоснованы соображениями совести в противовес проявлению слабости 72. Выводы Киттермана не являются последним словом, но картина в целом, видимо, верна. Вероятно, многие из тех, кто выступал против убийства евреев и активно старались помочь им, были верующими христианами, но нам известно, что это не помешало многим другим принимать участие в убийствах. Фактически все нацисты были христианами, и приверженность подавляющего большинства немецкого народа христианской вере не являлась эффективной защитой от непрерывного процесса разрушения. Почти 18 тысяч католических священников, студентов богословия и послушников служили в вермахте в качестве военных священников, но ни один из них не выразил несогласия с политикой истребления 73. Отчеты протестантских военных священников еще не были детально изучены, но, по-видимому, это ничего не меняет 74. Для всех этих людей преданность отечеству и дело спасения христианских душ было важнее сомнений в правильности реализуемой практики геноцида нацистского режима. Эта политика противоречила всему, за что ратовала их вера, но этот теоретический конфликт не смог помешать им приспосабливаться и искать компромисс.
Само существование людей, не желавших принимать участия в убийствах, говорит о том, что согласие с нацистскими целями было не единственно возможной линией поведения75. Даже если не все были готовы идти на риск, сопряженный с прямым отказом, была возможность получить разрешение не участвовать в этом из-за слабости характера. Как заявил фон дем Бах-Зелевски в Нюрнберге, это был вопрос «не жизни и смерти, а готовности подвергнуть опасности свою карьеру»76. И абсолютное подчинение приказам, на которое часто ссылались, на практике оказалось не таким безоговорочным.
6. Преступники перед судом: ошибки правосудия
Неоценимую помощь историку, который ищет ответ на вопрос: «Почему они совершили это?», могут оказать материалы судебных процессов против нацистских преступников. Чтобы определить соответствующее наказание для этих людей, германский суд должен был установить обстоятельства совершения преступлений нацистского режима и расследовать мотивы людей, их совершивших. Поэтому совокупная документация этих расследований содержит важные исторические сведения. Более того, то, что кажется просто юридическим вопросом, также помогает изучить роль конкретных убийц и причины их готовности участвовать в массовых убийствах. То, каким образом суд проводил разграничение между преступником и соучастником, или доктрина о выполнении приказов сверху, например, помогает нам понять ту дилемму, с которой столкнулись участники программы убийств.
В то же время необходимо признать, что этот процесс возмездия часто не отвечал целям правосудия. Суд придерживался грубой версии концепции тоталитаризма, согласно которой только Гитлер, Гиммлер, Гейдрих и их непосредственное окружение были настоящими преступниками Холокоста, в то время как большинство остальных судили, в худшем случае, как соучастников убийства1.
Во многом достижения Германии в решении проблемы ее нацистского прошлого являются показательными. Они представляют собой резкий контраст с отношением таких стран, как Япония, к своей неблаговидной роли во Второй мировой войне. Ужасные деяния, совершенные нацистским режимом между 1933 и 1945 гг., полностью признаны, большие денежные суммы выплачены их жертвам, почти две тысячи мемориалов установлено на месте бывших концентрационных лагерей и в других связанных с войной местах. Ученые продолжают проводить важные исследования, чтобы понять, как и почему могли произойти эти преступления. В частности, поколение молодых историков посвятило себя задаче сделать все, чтобы эти ужасные события не были забыты, а их уроки были усвоены. С другой стороны, материалы германских судов относительно беспрецедентного насилия, совершенного нацистским государством над человеческим достоинством и моральными принципами, вызывает критику как внутри Германии, так и за ее пределами. Ральф Джордано, переживший Холокост германский еврей и пользующийся большим авторитетом общественный интеллектуал, назвал это «второй виной»2.
Неспособность германской судебной власти обеспечить своевременное и справедливое возмездие за нацистские преступления была признана на высшем уровне. Министерство юстиции Германии 10 июня 2013 года опубликовало материалы симпозиума, организованного для исследования роли, которую при вынесении приговоров нацистским преступникам сыграл тот факт, что после 1945 года бывшие нацистские судьи остались на прежних должностях 3. Одним из основных докладчиков по данному вопросу был Джордано, который утверждал, что, вопреки искренним попыткам на разных уровнях судебной системы, длившимся более 50 лет, «колоссальные усилия Германии по привлечению нацистских преступников к ответственности остались фарсом» 4. Тот факт, что подобные резкие слова могли быть произнесены на официальном собрании правительственных чиновников, является показателем того, насколько серьезно вопрос наказания нацистских преступников воспринимается в современной Германии.
Изучение этого вопроса можно начать, взглянув на основные статистические данные. Численность персонала концентрационных лагерей к началу 1945 года достигла примерно 40 тысяч мужчин и женщин. Около 6 тысяч мужчин служили в айнзацгруппах, и, согласно подсчетам, им помогали 15 тысяч человек из полицейских батальонов и 25 тысяч – из Ваффен-СС. О количестве членов вермахта, участвовавших в нацистских преступлениях, можно только догадываться. Таким образом, в целом эта цифра достигает, по меньшей мере, 100 тысяч мужчин и женщин, теоретически участвовавших в различных преступлениях, особенно в Холокосте. За 2005 год власти Западной Германии предприняли расследования в отношении 172 294 лиц, но выдвинули обвинения только против 16 740 предполагаемых преступников – менее 10 % от всех подозреваемых. Смерть некоторых подозреваемых и несколько амнистий исключили 2045 обвиняемых, и 13 952 подсудимых предстали перед судом. 6656 из них, около 48 %, были признаны виновными5.
Эти не особо впечатляющие цифры становятся еще хуже, если мы посмотрим, какие преступления фигурировали в этих обвинениях. Большинство касалось преступлений против политических противников в первые дни нацистского режима, злонамеренных доносов и событий Хрустальной ночи. Только 9 % касались преступлений, совершенных в концентрационных лагерях, и всего 7 % были связаны с Холокостом, самыми отвратительными преступлениями, совершенными нацистами. Лишь 981 обвинительный приговор был вынесен за убийство 6. Вынесение обвинительных приговоров подсудимым, участвовавшим в убийстве евреев на Востоке, несомненно, было сопряжено со многими трудностями. Когда выжившие, травмированные ужасными событиями, через которые им пришлось пройти, давали показания в суде, им часто было трудно вспомнить факты с той точностью, которой требовал суд. Члены СС по большей части отказывались свидетельствовать против своих бывших товарищей. Но остается поразительным, как мало подсудимых предстали перед судом и были признаны виновными в участии в Холокосте.
Еще более удивительна, в свете серьезности этих преступлений, легкость наказания. Большинство из тех, кто был непосредственным участником убийства евреев – более двух третей членов айнзацгрупп – были признаны виновными только в соучастии преступлениям 7. До отмены смертной казни Основным законом 1949 года (Конституция Германии) суды вынесли 16 смертных приговоров. Впоследствии только 166 подсудимых были приговорены к пожизненному заключению, самому суровому наказанию за убийство