– Очень интересно, – заметил Манфред, когда ему сообщили об этом.
Но как-то вечером, ужиная в отеле «Ритц-Карлтон» с одним молодым человеком, знакомства с которым Гэрри добивался, он увидел шанс всей своей жизни.
– Вы знаете ее? – негромко спросил Лексфилд у своего спутника.
– Эту леди? О да, еще бы! Я знаком с ней уже несколько лет. Она останавливалась с моими родителями в Сомерсете – ее зовут мадам Веласкес. Она вдова ужасно богатого типа из Бразилии.
Мистер Лексфилд вновь окинул оценивающим взором смуглую красавицу, сидевшую за соседним столиком. Пожалуй, драгоценностей на ней все-таки было слишком много, чтобы потрафить его утонченному вкусу. Бандаж из бриллиантовых браслетов облегал ее руку от кисти до локтя; огромный изумруд переливался в окружении бриллиантов у нее на груди. Одета она была безукоризненно и держалась с царственным величием.
– Она невероятно богата, – продолжал без умолку болтать его информатор. – Мой полковник, знающий ее куда лучше меня, говорил мне, что супруг оставил ей шесть миллионов фунтов – люди не должны владеть столь сумасшедшими деньгами.
Это и впрямь было безнравственно, подумал Гэрри Лексфилд, что у кого-то имеются в наличии такие деньги, от которых он не может «урвать» свою долю.
– Я бы хотел познакомиться с ней, – сказал он, и минутой позже представление состоялось, так что перед лицом куда более заманчивой добычи Гэрри позабыл о своем намерении пощипать тем вечером молодого гвардейца.
Он обнаружил, что она исключительно привлекательная особа. Ее английский, хотя и не совсем правильный, был весьма недурен. Казалось, она тоже рада знакомству с ним. Он потанцевал с ней дюжину раз, затем испросил разрешения нанести ей визит утром. Увы, она сообщила, что уезжает в собственное сельское поместье в Ситон-Деверел.
– Вот странность, – заметил он, одарив ее своей самой ослепительной улыбкой. – В ближайшую субботу я как раз буду проезжать Ситон-Деверел.
К его радости, она проглотила наживку.
В субботний полдень авто Гарри помчалось по длинной подъездной аллее к Ханфорд-Хаусу.
Неделей позже Леон принес сногсшибательные известия.
– Этот малый обручился с богатой южноамериканской вдовой, Джордж. Дело зашло слишком далеко. Давайте устроим оргию беззакония – похитим мерзавца и посадим его на корабль, перевозящий скот. Я знаю одного типа на Ист-Индиа-Док-роуд, который провернет это дельце всего за пятьдесят фунтов.
Но Манфред лишь покачал головой.
– Я намерен повидаться с Медоузом, – сказал он. – У меня есть одна идея насчет того, как нам прижать этого господина.
Мистер Гэрри Лексфилд отнюдь не пребывал на седьмом небе от радости, на которое предположительно возносятся все счастливые влюбленные; но он был чрезвычайно доволен собой, глядя, как заканчивают сервировать для предстоящей трапезы обеденный стол в его квартире.
Мадам Веласкес с трудом поддалась на уговоры, проявила необычайную подозрительность и даже потребовала познакомить ее с его родителями, те, однако, весьма удачно отбыли осмотреть свои огромные поместья в Канаде.
– Я делаю весьма серьезный шаг, Гэрри, дорогой, – заявила она, с сомнением покачивая своей очаровательной головкой. – Разумеется, я очень сильно люблю тебя, но при этом ужасно боюсь мужчин, коим нужны одни только деньги, а вовсе не любовь.
– Дорогая, я не нуждаюсь в деньгах! – пылко вскричал он. – Я уже показывал тебе свою расчетную книжку: в банке у меня лежит девять тысяч фунтов наличными, а кроме того, я владею поместьями.
Но она лишь небрежно махнула рукой. Мадам была обладательницей весьма своеобразного темперамента, и ее расположение духа менялось буквально ежечасно.
К его вящей досаде, она явилась на ужин в сопровождении дуэньи – девушки, не знавшей по-английски ни слова. Однако мистер Лексфилд был очень терпеливым мужчиной и потому сумел скрыть свой гнев.
Между тем она сообщила ему такие новости, которые заставили его позабыть о присутствии дуэньи. Когда они потягивали кофе в его чересчур пышной маленькой гостиной, она сказала ему:
– Сегодня я встретила очень милого мужчину. Он пришел в мой дом в деревне.
– Он оказался не только мил, но и удачлив, – улыбнулся Гэрри, на самом деле вовсе не чувствовавший себя таким уж счастливчиком.
– И он говорил о тебе, – улыбнулась она в ответ.
Гэрри Лексфилд моментально насторожился. Никто в Англии не знал его настолько хорошо, чтобы сделать предметом обсуждения. А если все-таки знал, обсуждение это шло явно не в его пользу.
– И кто же это был? – осведомился он.
– Сей джентльмен изъяснялся на прекрасном испанском, а его улыбка была само очарование! И он наговорил мне столько забавных вещей, что я все время смеялась.
– Бразилец? – продолжал допытываться он.
Мадам Веласкес покачала головой.
– В Бразилии мы говорим по-португальски, – возразила она. – Нет, сеньор Гонсалес…
– Гонсалес? – быстро переспросил Лексфилд. – Уж не Леон ли Гонсалес? Один из этих свине… «Троих Благочестивых»?
Она выразительно приподняла брови.
– Так ты их знаешь?
В ответ он рассмеялся.
– Я слышал о них. Мерзавцы, которых следовало бы давным-давно повесить. Они – убийцы и воры. И у них достало наглости нанести тебе визит! Полагаю, он наговорил обо мне всяких гадостей? Правда же заключается в том, что вот уже много лет я остаюсь их врагом…
И он поведал ей выдуманную историю о своем первом столкновении с троицей, а она внимательно выслушала его.
– Как интересно, – наконец обронила мадам. – Нет, они всего лишь сказали, что ты – плохой человек, тебе нужны мои деньги и что у тебя дурная – какое же слово они употребили? – репутация. Знаешь, я очень сильно рассердилась, особенно когда они сказали мне, что у тебя есть жена, чему я, конечно же, не поверила, потому что ты не стал бы меня обманывать. Завтра он придет снова, этот сеньор Гонсалес, – я и вправду позабавилась благодаря ему, когда перестала злиться. Ты пригласишь меня на обед, чтобы я рассказала тебе, о чем он со мной говорил, да?
Гэрри был раздосадован, мало того – сильно встревожился. Он смог легко вычислить и распознать человека, предпринявшего в отношении него столь сокрушительные действия; и, убедившись в своей правоте, Лексфилд решил, что станет впредь десятой дорогой обходить тех, кто жил под знаком серебряного треугольника. У него достало здравого смысла сообразить – было бы верхом неблагоразумия настраивать их против себя, и он искренне надеялся, что они проявили куда меньше усердия в слежке за ним, чем он – в установлении их личностей.
Гарри сменил тему и, несмотря на присутствие свидетельницы, превратился в самого пылкого и нежного возлюбленного, пустив в ход все свое искусство обольщения. Перед ним маячил приз, превосходивший его самые смелые мечты.
Его ближайшей задачей стали двадцать тысяч фунтов, доставшиеся леди в виде дивидендов. Мадам Веласкес уже продемонстрировала ему свою полную беспомощность в денежных вопросах, хотя он и подозревал, что она достаточно умна и проницательна. О финансовом рынке Гэрри Лексфилд мог рассуждать долго, пространно и со знанием дела. Это был его конек; в то же время, именно с ним и были связаны все его постоянные неудачи. Не родился еще тот вор, который не испытывал бы гордости по поводу своей проницательности и ловкости в денежных вопросах, вот и Гэрри в своей пока еще недолгой, но уже бесчестной жизни время от времени выходил на рынок с катастрофическими для себя последствиями.
Он проводил мадам и ее молчаливую спутницу до авто и вернулся к себе, после чего в тиши и уединении собственной квартиры хорошенько обдумал новую грозную опасность – интерес, проявляемый «Тремя Благочестивыми» к его деятельности.
Встал он, по обыкновению, поздно и все еще пребывал в пижаме, когда зазвонил телефон. Голос привратника уведомил его о том, что для него поступил междугородный звонок, в данный момент это означало восхитительную Веласкес.
– Я только что встречалась с Гонсалесом, – раздался в трубке ее взволнованный голос. – Он явился, когда я еще завтракала. По его словам, завтра тебя арестуют из-за чего-то, что ты натворил в Австралии. Кроме того, сегодня он подаст запрос на блокировку операций с твоими деньгами, которые ты хранишь в банке.
– Он хочет заблокировать мой счет? – быстро спросил Гэрри. – Ты уверена?
– Безусловно, уверена! Они отправятся к судье домой и получат у него ордер. Следует ли мне приезжать на ланч?
– Разумеется, к часу пополудни, – быстро ответил он и взглянул на маленькие часы на каминной полке: они показывали половину двенадцатого. – Насчет твоих инвестиций: думаю, я смогу уладить вопрос с ними уже сегодня. Захвати с собой чековую книжку.
Ему не терпелось закончить разговор, и в конце концов он довольно грубо оборвал его, с размаху швырнул трубку на рычаги и, чуть ли не бегом ворвавшись в спальню, принялся одеваться.
Его банк находился на Флит-стрит, дорога туда показалась ему бесконечной. К тому же Флит-стрит соседствовала с Домом правосудия, а это вряд ли могло согревать ему душу. Как знать, ведь приказ судьи, вынесенный вне судебного заседания, уже мог вступить в законную силу.
Просунув чек под латунной решеткой кассового окошка, Гэрри затаил дыхание, глядя, как полоска бумаги была передана бухгалтеру для подтверждения. После чего, к его невероятному облегчению, кассир выдвинул ящик стола, достал оттуда пачку банкнот и отсчитал сумму, выписанную на чеке.
– До превышения кредита у вас осталось всего несколько фунтов, мистер Лексфилд, – сказал он.
– Знаю, – отозвался Гэрри. – После обеда я намерен депонировать довольно большой чек, и потому прошу вас озаботиться специальным разрешением.
И только тут он сообразил, что к этому времени уже наверняка начнет действовать приказ судьи. Ему придется найти другой способ депонировать чек мадам Веласкес.
Но испытанное им облегчение оказалось настолько велико, что Гэрри даже не мог изъясняться связно. Имея при себе немногим менее девяти тысяч фунтов, он поспешил обратно на Джермин-стрит, куда и прибыл одновременно с мадам Веласкес.