– Ваш отец знал о том, что произошло между вами? – мрачно осведомился Гонсалес.
Она покачала головой.
– Нет. Отец был человеком вспыльчивым, и он запугал Джима угрозами наказать за то, в чем тот не был виноват… на этом все и кончилось. Я получила от него одно письмо и больше ничего о нем не слышала. Лишь спустя два или три года после замужества вновь пришло письмо, но уже от этой женщины, в котором она сообщила, что ее племянник заболел чахоткой и ей известно о том… какими близкими друзьями мы были прежде.
К своему изумлению, Ирен вдруг заметила, что ее гость улыбается, и даже почувствовала себя уязвленной.
– Вы лишь подтвердили мои догадки, – заявил он, немало удивив ее.
– Ваши догадки… Но вы же не могли знать…
Он резко прервал ее:
– Вы были счастливы в браке, леди Ирен? Имейте в виду, я вовсе не хочу показаться вам назойливым или дерзким.
Она заколебалась.
– Да, вполне. Мой супруг был почти на тридцать лет старше меня… Но почему вы спрашиваете об этом?
Леон вновь улыбнулся.
– Я сентиментален – а это шокирующее признание для того, кто гордится своим академическим складом ума. Кроме того, обожаю истории о любви, как в литературе, так и в жизни. Этот Джим не был неприятной личностью?
Она покачала головой.
– Нет, – и добавила просто: – Я любила его… и до сих пор люблю. И это самое ужасное. Мне невыносимо думать о том, что он лежит больной, а эта его отвратительная тетка ухаживает за ним…
– Владелица меблированных комнат, – невозмутимо поправил ее Леон. – У него нет родственников.
В мгновение ока она вскочила на ноги, во все глаза уставившись на него.
– Что еще вам известно?
Он сделал небрежный взмах рукой, который оказал на нее гипнотически-успокаивающее действие.
– Вчера вечером я отправился к дому полковника Йенфорда, поскольку случайно узнал, что вы будете у него в гостях, а мне хотелось взглянуть на ваши губы. Прошу прощения за то, что изъясняюсь загадочно, но я сужу о женщинах по их губам – и практически никогда не ошибаюсь. Вот почему мне известно, в котором часу вы уехали оттуда.
Ирен Белвинн, нахмурившись, смотрела на него.
– Я не понимаю вас, мистер Гонсалес, – начала она. – Какое отношение имеют мои губы к этому делу?
Он медленно кивнул.
– Будь у вас другие уста, я бы не проявил никакого интереса – но, как оказалось…
Она ждала, пока он наконец продолжит:
– Вы найдете Джеймса Амброза Клайнса в его апартаментах в гостинице «Пикадилли». То колечко, что вы ему подарили, до сих пор красуется у него на мизинце, а в комнате у него нет других фотографий, кроме вашей.
Леон успел подхватить ее, когда она, побледнев и задрожав всем телом, обессиленно опустилась в кресло.
– Он очень богатый и славный человек… и очень глупый к тому же, иначе давно навестил бы вас.
Перед роскошной виллой в деревушке Лэнгли остановилось авто, и оттуда вышла бедно одетая женщина. Дверь ей отворил коренастый мужчина, они вдвоем прошли в захламленную гостиную. На лице миссис Деннис играла удовлетворенная улыбка.
– Все в порядке, она раскошелится, – сказала женщина, сбрасывая с плеч старое пальто.
Грубоватого вида мужчина с бриллиантовым перстнем обернулся ко второй своей сестре.
– Как только мы получим денежки, то валим отсюда в Канаду, – угрожающе заявил он. – Я не желаю больше терпеть такие страхи, как тот, что обуял меня во вторник. Почему ты так задержалась, Мария?
– На Грейт-Уэст-роуд у меня лопнула шина, – отозвалась женщина, протягивая к огню руки. – Чего ты так разнервничался, Сол? Мы же ничего дурного не сделали. Мы даже ни разу не угрожали ей. Вот тогда это было бы преступлением. А так мы всего лишь просим ее помочь бедняге, которому случилось заболеть, а это никакое не преступление.
Еще около часа они обсуждали все «за» и «против», а потом вдруг в дверь постучали.
Открыть ее перед незваным гостем отправился мужчина…
– Если сейчас сюда не войду я, – любезно сообщил ему Леон Гонсалес, – то позже это сделает полиция. Завтра утром у них будет ордер на обыск, вас же арестуют по обвинению в совершении мошеннических действий.
Еще через несколько секунд он уже допрашивал свою дрожащую от страха аудиторию…
Пуаккар и Джордж Манфред ждали его, когда он под утро вернулся домой.
– Довольно-таки уникальный случай, – начал Леон, просматривая свои записи. – У нашего Амброза, получившего, кстати, приличное образование, случился роман с дочерью графа Карслейка. Внезапно он теряет работу – и поэтому решает больше не общаться с любимой девушкой. Поступает на службу в армию, а перед тем, как отправиться на другой край света, пишет хозяйке своей меблированной квартиры и просит ее изъять пухлый запечатанный конверт, в котором хранятся письма Ирен, и сжечь его. К тому времени как она получает эти инструкции, приходит известие о том, что Амброза убили. Хозяйка, некая миссис Деннис, одолеваемая назойливым любопытством, свойственным женщинам ее склада, вскрывает конверт и узнаёт достаточно, чтобы шантажировать несчастную леди. Но Амброз не погиб – после ранения его комиссуют из армии, и он, приняв приглашение солдата из Южной Африки, отправляется в Кейптаун, где и зарабатывает себе состояние. Деннисы же тем временем купаются в деньгах. Они делают вид, будто «Джим», как они его называют, смертельно болен, полагая, что Ирен ничего не знает о его смерти. Таким вот образом, грозя рассказать обо всем ее супругу, они выманивают у нее почти двадцать тысяч фунтов.
– И как мы с ними поступим? – полюбопытствовал Пуаккар.
Леон вынул что-то из кармана – кольцо с искрящимся бриллиантом.
– Я взял его в качестве платы за совет, который дал им, – сказал он.
На лице Джорджа появилась улыбка.
– И в чем же он заключался, Леон?
– Убраться из страны до того, как Амброз найдет их, – ответил тот.
Убийство Бернарда Слейна стало одной из тех загадок, что приводят в восторг прессу и вызывают глухое бешенство у полиции.
Мистер Слейн был богатым биржевым маклером, холостяком и вообще приятным во всех отношениях малым. Отужинав в клубе на Пэлл-Мэлл, он вызвал такси, поскольку его собственное авто находилось в ремонте, и велел водителю отвезти себя домой, в свою квартиру на Альберт-Пэлэс-Мэншенз. В момент прибытия мистера Слейна портье многоквартирного дома поднимался в лифте на пятый этаж.
Первый намек на то, что дело нечисто, возник, когда портье спустился вниз, обнаружил стоящего в холле таксиста и поинтересовался, чего он хочет.
– Я только что привез сюда одного джентльмена, мистера Слейна, который живет в номере семь, – ответил шофер. – У него не оказалось при себе мелких денег, и он поднялся за ними в свою квартиру.
Это было вполне вероятно, поскольку Слейн жил на этаже, располагающемся прямо над холлом, и всегда пользовался лестницей. Портье и шофер поболтали еще минут пять, после чего портье решил отправиться к клиенту и взять у него плату за проезд.
Жилой дом Альберт-Пэлэс-Мэншенз отличался от себе подобных тем, что на первом, самом дорогом, этаже располагалась всего одна небольшая квартира, состоящая из четырех комнат, которую и занимал Слейн.
Из-под двери пробивался луч света, но жилье было освещено весь вечер. Портье позвонил, подождал, позвонил еще раз, потом постучал – однако ответа не последовало, и он вернулся к шоферу.
– Должно быть, заснул. Как он вообще выглядел? – спросил портье.
Задав такой вопрос, он хотел узнать, был ли биржевой маклер трезвым. Ни для кого не секрет, Слейн много пил и неоднократно являлся домой в таком состоянии, что вынужден был прибегать к помощи ночного портье, чтобы добраться до постели.
Шофер, которого звали Рейнольдс, признал: его пассажир, по своему обыкновению, изрядно переборщил с горячительными напитками. Портье снова попытался достучаться к нему в квартиру и, вновь не получив ответа, расплатился с водителем из своего кармана, отдав ему четыре шиллинга и шесть пенсов.
Портье оставался на дежурстве всю ночь и несколько раз поднимался и спускался по лестнице. Сквозь открытую декоративную решетку на втором этаже он прекрасно видел квартиру под номером семь. Портье клятвенно уверял: в ту ночь он не столкнулся с мистером Слейном и биржевой маклер никак не мог выйти из здания незамеченным.
На следующее утро, в половине шестого, полицейский во время обхода Грин-парка увидел мужчину, скорчившегося на садовой скамье. На нем был смокинг, но поза его показалась полисмену настолько подозрительной, что он перешагнул через ограждение и пересек газон, отделявший тротуар от скамьи, стоявшей близ зарослей рододендронов. Подойдя к мужчине, он понял – опасения оказались ненапрасными. Человек был мертв; его жестоко избили каким-то тупым предметом; обыск в карманах, учиненный полисменом, показал, что несчастного звали Бернард Слейн.
Неподалеку в ограде имелась чугунная калитка, ведущая на Мэлл, запор на которой был сломан. На место немедленно прибыли детективы из Скотланд-Ярда; допросили портье из Альберт-Пэлэс-Мэншенз; водителю Рейнольдсу передали просьбу прибыть в Ярд. Он явился туда к полудню, но не смог пролить свет на это таинственное убийство.
Рейнольдс оказался законопослушным гражданином, не имевшим криминального прошлого, и был вдовцом; жил над гаражом на Бейкер-стрит, близ площади Дорсет-сквер.
– Крайне забавное преступление, – заметил Леон Гонсалес, водрузив локти на обеденный стол и обхватив голову руками.
– Чем же оно забавно? – пожелал узнать Джордж.
Леон стал читать дальше, по своей привычке шевеля губами и жадно впитывая все доступные сведения. Спустя некоторое время он, откинувшись на спинку стула, протер глаза.
– Оно представляется мне забавным, – пояснил Леон, – из-за гостиничного счета, который был найден в кармане убитого.
Гонсалес обвел ногтем нужный абзац, и Манфред, придвинув к себе газету, прочел: «…Полиция обнаружила в правом кармане пиджака убитого заляпанный кровью клочок бумаги, оказавшийся счетом из гостиницы “Плаж-Отель”, Остенде, датированный пятью годами ранее. Счет был выписан на имя мистера и миссис Уилбрахам на 7500 франков».