И этот вопрос Сережа предвидел. И ответ на него написал в столбике напротив.
— Это я настояла, — с грустной улыбкой призналась Мила. — Маша не хотела. А я настояла. Говорю, чтобы тебе не думалось ничего такого.
— А ей думалось?
— Я не знаю. Просто… Просто мне она показалась немного грустной, что ли… — слово в слово повторила Мила написанное мужем. — Грустной или растерянной. Будто ее что-то угнетало.
— Вы знали, что ваша подруга была беременна?
— Что-о-о?
Мила оторопела. И замерла с открытым ртом.
Машка была беременной? От кого?! В смысле, кто отец? В ее квартире Мила не увидела ни единого следа проживающего там мужчины. Даже тапочек под вешалкой мужских не было.
— Подруга, а этот факт от вас скрыла?
Минин подпер кулаком плохо бритую щеку, посмотрел на изумленную Вишнякову с раздражением. Либо искусно врет, либо не так уж они были близки — эти подруги. Расписку с нее взяла погибшая — раз, про залет не рассказала — два.
— Да, скрыла, — досадливо покусала губу Мила. — Даже словом не обмолвилась. Может… Может, ей нельзя было про это рассказывать?
— В смысле?
— Ну, может, отец ребенка был женатым человеком?
— И что? — Минин ехидно оскалился. — Чего подруге не рассказать? Если, конечно, этот мужчина не был мужем подруги, а?
Ей будто пощечину отвесили. Будто помои в лицо плеснули. Так сделалось гадко.
Чтобы ее Сережа с этой Машкой? Да… Да никогда! Он не посмеет!
— Что замолчали, Людмила? — вкрадчиво-противным голосом поинтересовался Минин, наклоняясь в ее сторону. — Мог ваш муж спать с вашей подругой и сделать ей ребенка, а?
Мысли бешеными блохами запрыгали в башке.
А ведь Сережа первым предложил развести Машку на бабки. Его была идея, не ее. Она бы и не додумалась. Он всегда придумывал схему за схемой. И он про Машку вдруг вспомнил. А если не вдруг?! Если он и правда с ней встречался? И знал, что у нее есть деньги? И эта дрянь, которая теперь мертвая, гладила плакавшую Милу по голове и откровенно издевалась! Смеялась беззвучно ей в макушку! Мила думала, что обманывает подругу, а та обманывала ее!
Господи! Господи, а если это и правда Сережа ее убил?! Вдруг она начала его шантажировать, требовать, чтобы он ушел от жены, грозилась все ей рассказать? И он взял и убил ее! А все его рассказы про снятых на камеру телефона визитеров в Машкину квартиру в вечер убийства — это выдумка! Вдруг выдумка?! Он ведь так ей отснятый материал и не показал! Сказал, что спрятал надежно. Что, если его и нет на самом деле?
— Нет, не мог мой муж спать с моей подругой и сделать ей ребенка! — выпалила она, едва снова не расплакавшись, теперь уже по-настоящему.
— Откуда такая уверенность?
И она возьми и зачем-то нескладно так соври. Потом сто раз пожалела, что так сказала, но сказала:
— У моего мужа не может быть детей.
— Да? — Минин удивленно приподнял кустистые заросшие брови. — И медицинское заключение имеется?
— Господи! Ну, при чем тут медицинское заключение? — взвизгнула она, поняв, что глупо попалась. — Мы с ним столько лет вместе живем, и у нас нет ребенка. Со мной все в порядке. Я проверялась. Это у него проблемы.
Серега ей точно даст в зубы, с тоской подумала Мила, наблюдая за тем, как лениво что-то печатает следователь. Неужели заносит в протокол ее глупое вранье?!
— Вот, прочтите, распишитесь, — вытащил он распечатанный протокол допроса из принтера.
Мила вцепилась в бумагу, начала читать. Нет, слава богу, ничего там нет про Сережино мнимое бесплодие. Лишь бы потом еще не пристали. Ведь точно не отстанут, точно вызовут еще не раз. У них тут все так…
— Что писать?
— С моих слов записано верно, дату, подпись, — пробубнил Минин. И вдруг спросил: — А на что вы занимали у подруги, Людмила?
— Что? — Ее рука дрогнула, и подпись вышла корявой, неровной.
— Вы заняли у Стрельцовой три тысячи долларов. На что?
— Это имеет значение? — удивленно вытаращилась Мила, лихорадочно вспоминая, что на этот счет писал ее муж.
С глупым своим враньем все ответы перепутала.
— Нет, но все же интересно знать, зачем люди занимают такие суммы? — принялся рассуждать Минин.
Ему неожиданно понравилась ее реакция на его вопрос. Странная реакция, рассеянная. Будто не было у нее готового ответа. А он и задал-то его просто так, из любопытства.
— Вы не работаете. У мужа тоже нет постоянного места работы, но он будто бы рантье с приличным доходом. Зачем занимать, если есть средства?
— Это у мужа есть средства! — выпалила она со злостью и ничуть, в общем-то, не соврала. — А мне приходится каждую копейку выкраивать, чтобы себе что-нибудь лишнее позволить.
— Держит в черном теле? — изумился Минин, оглядывая ее наряд.
Вишнякова была одета с иголочки, и одета была дорого.
— Нет, он не держит меня в черном теле. — Она прекрасно поняла его взгляд. — Просто не дает мне на руки много денег. А мне бы их иметь хотелось.
— На что?
— Знаете… Я так хочу одно колечко! Так давно его хочу!
Мила прикрыла веками глаза, вспомнив свой недавний визит в ювелирный магазин. Пусть проверяет, сволочь! Она там в самом деле мерила кольцо с бриллиантом. Только не за три, а за четыре тысячи долларов. И ее запомнила девушка-продавец. Потому что они немного посплетничали о ее начальнике. И посмеялись.
— Ну, хорошо, купили вы колечко. А дальше?
— Что дальше? — Мила протянула ему подписанный протокол.
— Как мужу скажете, откуда оно?
— Мой муж понимает в бриллиантах столько же, сколько и моя бабушка, не способная отличить самоварное золото от настоящего! — Ее губы сложились насмешливой дугой. — Я бы ему сказала, что это бижутерия. И все!
— То есть он не знал о занятых вами деньгах? — уточнил Минин и тут же пожалел, что не внес это в протокол.
— Нет… Не знал, — нехотя обронила Мила и покусала снова губы.
Этой импровизации в Сережином списке ни хрена не было. Она должна была сказать, что они заняли деньги на новую машину. Заняли потому, что не хотели выдергивать деньги с процентного счета. И кредит брать не хотели. А Машка дала в долг без процентов. За год расплатились бы.
Так вот она должна была сказать следователю. Но он, сволочь, сбил ее с толку своими вопросами и утверждениями, что у ее Сережи мог быть роман с ее подругой! И что та могла забеременеть именно от него!
Бред!
— Хорошо, ваш муж не знал о том, что вы заняли у подруги три тысячи долларов. Вы хотели купить себе колечко и выдать его за бижутерию. А как, скажите, вы бы стали отдавать своей подруге долг, а?
И следователь вдруг уставился на нее зло и непримиримо. Как на убийцу!
— Скроила бы! — фыркнула Мила с наигранной веселостью.
— Что, простите?! — Сальные волосы на его макушке, кажется, шевельнулись. — Скроили?
— Да.
— А это как? Я понимаю школьников, которые кроят на школьных завтраках и обедах, но вы-то как бы смогли?
— Это, знаете, просто.
Мила снисходительно улыбнулась, вытянула ножки в дорогих сапогах, покрутила носком левого сапога туда-сюда. И спросила:
— Как думаете, сколько стоят мои сапожки?
— Ну… Не знаю… — Минин внимательно осмотрел дорогую замшу, сделал щедрую надбавку на возможную цену и сказал: — Тысяч двадцать?
— Три с минусом, товарищ следователь. — Мила резко убрала ноги в дорогих сапожках под стул. — Сапогам этим цена сорок три тысячи рублей. И то мне повезло. Попала на распродажу. Ликвидация коллекции. А полная их стоимость составляла… Сто десять тысяч рублей.
— Сколько? — Минин охрип. — Сапоги за сто десять тысяч рублей?
— Ага… — Она удовлетворенно закивала.
Наконец-то ей удалось отвлечь этого противного мужика.
— А вы купили за сорок три?
— Ага…
— А мужу сказали, что за?..
Он честно оторопел. И тут же вспомнил свою жену, которая тянет у него деньги из кошелька день за днем. И все говорит, что не хватает. Неужели обманывает его? Он же никогда не проверяет чеков! Никогда!
— Правильно! Мужу я сказала, что купила их за сто десять тысяч! И он даже не усомнился! Ценник на сапогах оставался прежним. И так почти всегда. В этом и заключается мой краеж! Так что за год три тысячи долларов я собрала бы без проблем, не сомневайтесь. А тут просто приспичило. Колечко могли купить…
Мила была довольна собой. У нее неплохо получилось. Сережа останется доволен. А врать про машину было не совсем разумно. Они же ее так и не купили!
— Понятно… Свободны…
Минин быстро подмахнул ее пропуск, протянул, не глядя на женщину. Она ему была противна. Кивком простился. Но на выходе все же остановил ее словами:
— Постарайтесь никуда из города не отлучаться, пока идет следствие.
— Хорошо.
Она лучезарно улыбнулась ему, будто и не она это вовсе давилась слезами целых двадцать минут. И сидела перед ним с несчастным лицом. И горевала по погибшей подруге. Чего ей горевать? Ей теперь кроить не придется. И мужа без лишней нужды обманывать. Долг-то отдавать не надо… Некому…
Мила вышла из кабинета на трясущихся ногах. Улыбка тут же погасла. Она отошла в дальний конец коридора, где не было никаких дверей и скамеек, только голые стены и крохотное окно с подоконником в торце. Поставила сумку на этот самый подоконник. Поправила волосы и принялась медленно застегиваться.
Нужды в этом особой не было. Она могла запросто дойти до машины и расстегнутой, и не обморозилась бы. Но ей просто нужно было немного времени, чтобы отдышаться, чтобы обдумать все. Все свои ответы на все его вопросы. И предугадать возможную реакцию Сергея. О последнем можно было только догадываться. Как-то он расценит ее импровизацию?!
На подробный анализ у нее ушло почти десять минут. Может, и дольше бы стояла, но внимание неожиданно привлек достаточно громкий разговор за ее спиной. Разговаривали двое мужчин. Оживленно разговаривали. Голос одного показался ей знакомым. И Мила очень осторожно повернула голову. Скосила взгляд.