— Обратитесь лучше в паспортный стол, молодые люди. Сейчас справочного нет. А вот в паспортном столе помогут. Если, конечно, захотят.
Игорь прошел несколько кабинетов, прежде чем попал в нужный. Но и там с него потребовали официальный запрос, какие-то справки, отослали, он снова вернулся. Наконец, не выдержал и позвонил своему знакомому полковнику на Петровку.
— А ты чего раньше-то?.. — фыркнул тот. — Решил, что тебе прямо так вот запросто адрес твоего дяди выложат? Не те времена, брат. Вдруг ты бандит, а? Или аферист? Или коллектор? Ладно, помогу. Постараюсь, во всяком случае.
Результата его стараний они терпеливо ждали в местном отеле. Наслаждались прекрасной самобытной кухней, развлекались вечером в ночном клубе при отеле. Тему поисков не трогали по обоюдному соглашению.
— У нас отпуск? Отпуск, — задавался вопросами Игорь, укладываясь спать далеко за полночь после тусовки. — Мы отдыхаем? Отдыхаем…
Полковник позвонил как-то под утро и велел идти прямиком к одному товарищу, который им должен был непременно помочь.
— Если он не поможет, не поможет никто, — широко зевнул московский полковник.
Товарищ помог. Безо всяких запросов, справок и разговоров вручил им адрес Пушкарева Валерия.
— Проживает в поселке Березняки, — подытожил он, выпроваживая их из кабинета. — Найдете там.
— А с кем проживает? — спросила Маша, цепляясь за ручку двери.
— С кем — не знаю. Знаю, что хорошо проживает, — ответил он и, видя ее недоуменный взгляд, пояснил. — Обеспеченно…
До обеспеченного родственника они еле добрались. Игорю пришлось дважды вылезать из машины и, чавкая подошвами резиновых сапог по грязи, подкладывать под колеса наломанные ветки.
— Хорошо, что у тебя внедорожник, да, Игореша? — сверкала в его сторону испуганными глазенками Маша. — А то вообще бы не выбрались.
О том, что они тогда бы вообще с трассы не съезжали, он предпочитал помалкивать. Чтобы ее не расстраивать. Да и не любил он рассуждать на тему: что могло бы быть, если бы…
Пустая трата времени и душевных сил.
У него внедорожник, они и едут. Медленно, конечно, но едут же.
— Это вы не той дорогой ехали, молодые люди.
Мужчина, который встретился им на подъезде к поселку, тихо рассмеялся. И глянул в свое лукошко, полное грибов.
— По этой дороге только пешком. Только за грибами да ягодами. А в поселок хорошая дорога ведет, в объезд.
— Вас подвезти? — улыбнулась Маша, высунувшись из окна машины по пояс.
— Да нет, спасибо. Пройдусь. Погода замечательная.
Игорь смело мог бы с этим поспорить. Было ветрено, прохладно, без конца накрапывал дождь. Да и в резиновых сапогах, надетых без носков, у него отмерзли пальцы на ногах. А он любил тепло.
— А вы не подскажете, как нам найти дом Пушкаревых? — спросила Маша, не переставая улыбаться приветливому дядьке.
— Пушкаревых? — Он вдруг перестал казаться приветливым, насупился и даже лукошко с грибами спрятал за спиной. — А вам они зачем?
Его девушка всегда отличалась умом и сообразительностью. Перемены в настроении мужчины не ускользнули от ее бдительного ока. Что-то было не так с Пушкаревыми. За что-то их тут не любили. Во всяком случае, этот дядька.
— Мы собираем материал для краеведческого музея нашего города. Мать Валерия Пушкарева из наших мест. С ее предками столько всего связано интересного. Пушкарев — отец Валерия — много лет назад писал об этом в своих статьях. И…
— Отец его — подонок, — грубо перебил он Машу. — Помер не так давно. Наверное, желчью захлебнулся. И сынок недалеко от него ушел.
— А мать Валерия? Нам сказали, что она с ним живет, — вставил Игорь.
И неожиданно почувствовал, что сильно волнуется. У него даже ладони вспотели, сжимавшие руль.
Сейчас, вот сейчас грибник скажет им, что она давно умерла, что ее давно нет, и его накроет самое сильное разочарование, которое только можно испытать в жизни. Он же надеялся. Точно надеялся ее увидеть. Ей должно быть немного за семьдесят. Не такой уж великий возраст. Она должна быть еще полна сил и разума. Она должна была узнать его — своего милого Гошеньку. И простить. Потому что он ничего не крал тогда — двадцать лет назад. Его тупо подставил дядя Валера. Заглянуть бы ему в глаза сейчас и спросить с него по совести!
— Мать… Может, и жила…
Грибник поставил корзинку с грибами у своих ног и полез в карман за сигаретами. Прикуривал долго, пытаясь спрятать пламя от спички в сложенных ковшиком ладонях. Ветер мешал. Все время задувал крохотное пламя. Мужчина сердился, повторял попытки. И молчал. А они ждали.
Закурил, наконец, затянулся, выпустил густую струю дыма в пелену мелкого дождя.
— Славная была женщина, — произнес он после четвертой затяжки. — Умная. Справедливая.
— Была?!
Голос ему изменил, дернулся, выдал. Дядька присмотрелся к нему внимательнее и хмыкнул:
— Краеведы, говоришь…
— Ну да, — интенсивно закивала Маша.
— А ты на нее чем-то похож, краевед, — ткнул тот в него дымившейся сигаретой. — Что-то в глазах. Рот…
— Она умерла?! — все таким же неправильным, непослушным голосом спросил Игорь.
— Не могу знать. О том у ее сынка спросите.
Грибник потушил окурок о мокрую подошву резиновых галош, аккуратно завернул его в клочок бумаги и сунул в карман. И пояснил:
— Мусорить не люблю.
— Простите. — Игорь выбрался из машины и преградил дорогу грибнику, собравшемуся уходить. — Что с ней? Она умерла? Вы так выразились…
— Не знаю я, юноша. Когда он ее из дома вывозил, жива и здорова была. Несчастная очень — это да. Но здорова и в рассудке.
— Вывозил? Куда вывозил? — Игорь схватил мужчину за рукав брезентового дождевика. — Скажите! Это важно!
— Если важно, чего же ты так долго ехал, внучок?
— Она… Она сбежала. С ним, — нехотя произнес он.
Ненавидел откровенничать с чужими людьми. Тем более о делах семейных. А тут вырвалось.
— Понятно. — Мужчина выпростал рукав дождевика из пальцев Игоря, шагнул от них на обочину. И проговорил: — В дом престарелых спровадил ее сынок-то. Умную, здоровую, сильную. Взял и отправил. Так-то, внучок…
Дом Пушкаревых они нашли без труда. Он был один здесь такой — трехэтажный, под черепичной крышей, с колоннами и мансардными стрельчатыми окнами.
— Ничего себе! — присвистнула Маша, вылезая из машины. — Не дом — замок! Видимо, карьера юриста пошла в гору.
— А вот это мы сейчас и узнаем…
Игорь вылез из машины, переобулся из сапог в туфли. Стащил с себя походную парку, оставшись в темном джемпере, который привез из Англии в прошлом году. Пригладил волосы, взял под руку разволновавшуюся Машу и пошел к воротам.
Звонить им не пришлось. Калитка оказалась незапертой.
— А собаки тут нет? — Маша испуганно озиралась и тараторила: — Елки, как у мавзолея, Игореша! Статуи! Обалдеть…
Они медленно шли от ворот ко входу в дом, обрамленному высокими белоснежными колоннами. И все ждали, что к ним кто-то выйдет. Увидит в окно гостей и выйдет.
Никто так и не появился.
Они поднялись по ступенькам, выполненным из какого-то камня, сильно смахивающего на мрамор.
— Смотри, — шепнула Машка, ерзая подошвой своих кроссовок по блестящей ступеньке. — Неужели это…
— Да ладно. Идиотом быть? — шепнул он ей в ответ.
Сделал еще шаг и нос к носу столкнулся с молодой женщиной, выбежавшей из дверей. Длинный бежевый плащ, перехваченный узким поясом на тонкой талии, шоколадного цвета шарфик под шеей, туфли-балетки темно-коричневой кожи. Женщина смотрела на них без интереса. Никак. Длинные волосы растрепаны по плечам. В руках узкий кожаный портфель.
— Ой, простите. — Игорь попятился. — Вы? Вы, наверное, жена Валеры?
— Нет, нет. — Она скупо улыбнулась. И попыталась протиснуться мимо них к ступенькам. — Я всего лишь скромный риелтор. Хозяин желает продать дом. И желает продать его за баснословно высокую цену. А кто его купит? В этой глуши?
Она коротко кивнула и, сбежав по ступенькам, поспешила к воротам. Они вошли в открытую дверь.
— Валера! — громко позвал Игорь с порога. — Валера, где ты?
К ним никто не вышел, но сделался отчетливым грохот откуда-то из глубины дома. Они пошли на звук и через пару минут остановились на пороге огромной, как спортзал, кухни. Очень чисто, отметил Игорь. Будто тут никто не живет. Но хозяин-то — вон он — стоит у плиты и варит себе кофе. Сутулая спина, обтянутая кофтой домашней вязки. Домашние туфли со стоптанными задниками. Трикотажные штаны.
— Валера? — позвал он, переступая порог. — Дядя Валера?
Мужик обернулся, холодно глянул. Недельная щетина, давно не стриженные седые волосы. Поджатый рот. Он коротко кивнул и указал туркой на стол.
Они послушно сели. Игорь потрогал столешницу. Холодная, каменная. Стоить должна кучу денег.
— Слышали, дом выставил на продажу? — спросил он, в упор рассматривая своего дядю.
— Хочешь купить? — ответил тот неприятным скрипучим голосом.
Поставил на стол одну кофейную чашку, вылил в нее содержимое турки. Сел. Минуту рассматривал Машу. Спросил:
— Жена?
— Девушка.
— Женись. Надежная, — отрывисто, как командовал, проговорил Валера. — Надежность, это, племянник, такая штука, которую не купить, н-да… Это что-то эфемерное, неуловимое, но необходимое, н-да… Зачем ты здесь? Дом покупать не будешь, тогда зачем?
Игорь осматривал кухню. Как в отеле, подумал он. Нигде ни единого намека на обитаемость. На семью. Ни фото, ни безделушек.
— Бабушка где? — спросил он.
И вдруг понял, что даже если бы и были у него деньги, он бы не стал покупать этот богатый, безликий дом. Может, бабушка сама из него сбежала в интернат? Не выдержала здесь?
— Вспомнил! Внучок! — зло фыркнул Валера, разбрызгивая слюну. — Лет-то сколько прошло?
— Двадцать, — ответил он, глядя на дядю исподлобья. — Не мне тебе напоминать о причинах, которые…
— Проехали, — лениво отмахнулся Валера, перебив его. Глотнул кофе. Пробормотал: — Бабка твоя в доме престарелых. Жива или нет, не знаю. Уже лет десять туда не ездил.