Идя на «слепую», «скачок», не зная ни расположения, ни обстановки квартиры, обладает удивительной смелостью и хладнокровием. Его главное правило — как и всех воров — не думать о возможности попасться, по-воровскому — «засыпаться». Он идет, закрывая глаза на опасность, не рассуждая о том, что из другой комнаты могут выскочить люди. Для него не существует возможности; он признает только «фарт» и только с ним считается. Быстро, с ловкостью кошки, проходя комнату за комнатой, он углубляется внутрь и скорее инстинктом, чем сообразительностью, останавливается на известном помещении. Он угадывает, где находятся деньги, вещи, наобум ломает ящики и сундуки и не задумывается ни на одну секунду. Опасности для него как будто не существует; он полон «ветошного куражу». Работая быстро, ловко, почти без шума, связывая вещи в узлы, набивая карманы золотом, переворачивая комоды, опустошая шкафы и вешалки, «скачок» в высшей степени нервно настроен; он сейчас же узнает, где спальня: его чуткое ухо слышит дыхание спящих, малейший шорох не пройдет для него незамеченным. И чуть раздастся свист, шум, мелькнет огонь, — все это производит впечатление электрического тока. Опасность для него становится сразу очевидной; он мгновенно соображает положение, и у вора немедленно слагается план спасения. Он бросается через окно во двор, на крышу, бежит быстро, сбивает с ног людей, озадачивает неожиданностью и стремительностью своего появления; преследуемый по пятам, кричит громче всех: «Держи, держи, вор!»
Отличительным признаком этих преступников от других воровских обществ служит их полная беспечность и непрактичность. «Скачки» не приобретают себе больших состояний, несмотря на совершаемые иногда ими крупные кражи. Они не берегут копейки на черный день, их не привлекает семейная жизнь; это люди улицы, рынка, трущоб, где им живется вольготно, спокойно и весело. Все заработанное немедленно пропивается и проигрывается в кругу товарищей и женщин, пользующихся большой симпатией этого сброда. Живя безвыездно в больших городах, где они родились и провели детство, воры почти все наперечет известны полиции, ведущей им правильную регистрацию и даже не снимающей с них фотографий. Благодаря этому им приходится попадаться чаще других, наезжих воров. Вот почему городской вор по совершении кражи старается сейчас же спустить, продать «барахло», «сырье» (платье), заложить золото и т. д., чтобы «борзые не залапали» их с вещами. К их услугам всегда «блатокаи» — перекупщики и переводчики краденого, богатеющие на счет воров. Эти люди с темным прошлым, бывшие воры, «старые шлепперы», сильно эксплуатируют «скачков». Зная их вечную нужду в деньгах и желание скоро сбыть вещи, они за ничтожную сумму покупают краденое добро. Шубы, стоящие несколько сот и даже тысяч рублей, продаются ворами за несколько десятков рублей. Насколько «блатокаи» хорошие оценщики, настолько их клиенты абсолютные профаны в этом отношении. «Блатокаи», в свою очередь, «сплавляют» вещи, что им легко удается ввиду обширных связей с иногород-ными собратьями. Шубы распарываются, мех идет в один город, верх в другой, платье перекрашивается, золото переплавляется.
Несмотря на частое общение, воры не любят надувателей-покупщиков. Часто они «свистят» тем, что «капают» на них, т. е. выдают полиции, а иногда под веселую руку или в нужде «мандикуют», т. е. обманывают их. Для этого составляется заговор. Воры приносят к «блатокаю» кучу накраденных вещей и поспешно продают на «блат» как похищенное. Покупателя начинают «трелить», просят дать побольше и обещают привезти еще ворованных вещей. Он поддается на удочку и платит деньги. Но через час воры возвращаются встревоженные и требуют обратно проданный товар, чтобы «схавировать» его, так как «штымп», т. е. пострадавший, поднял большой «шухер» и «лягавые забегали», узнавши, что «затяпанные» вещи они отдали «блато-каю». Последний немедленно отдает вещи. Затем, по уходе «треливших» воров, является их товарищ и объясняет «бла-токаю», в чем дело, выражая вместе с тем сожаление по поводу того, что его так ловко «разыграли». Вор получает за такое сердечное отношение угощение от «блатокая» или небольшую мзду, которая в компании и пропивается.
Городские «скачки», или, как их еще называют, — «учетные», в отличие от «самородков», о которых речь впереди, — очень неразборчивые люди во время совершения краж. Если они не найдут более или менее ценных вещей, то украдут, что попадется под руку: унесут самовар, банку с вареньем, грязное белье и т. д. Раз вор вошел в квартиру, он уже не желает уйти без добычи, как бы ничтожна она ни была. Не всегда им, конечно, приходится употреблять в дело инструменты; иногда нет надобности ни в ломе, ни в отмычках. В таких случаях, если вора застанут на месте преступления, ему легче выкрутиться; он иногда считает даже лишним убегать, если видит, что хозяин еще не сообразил, что перед ним вор. Вор немедленно бьет соответствующий «пант», или, как еще говорят преступники, «наводит марафет». Например, «скачок», которого встретила на лестнице женщина с уворованным у нее из квартиры самоваром, на вопрос, кто он такой, объясняет, что он «лудильщик». Тут женщина вспоминает, что ее кастрюли давно не лужены, приглашает вора к себе и отдает ему медную посуду. В это время к ней является соседка и в свою очередь зовет «лудильщика», чтобы, кстати, отдать ему полудить ее самовар и несколько кастрюль. И вор, довольный, уходит, нагруженный добычей. Или, например: вскочившего через окно в кухню вора застала хозяйка в то время, когда он уже держал в руках два окорока. «Барыня, купи окорок, дешево продам», — огорошивает ее сразу вор. «Не надо, не надо, я уже два купила! Иди с Богом!» — отвечает хозяйка, и вор, воспользовавшись этим, уходит через дверь, захватив в передней пальто.
Городской вор во время кражи в большинстве случаев — неопасный человек; он очень редко вступает в борьбу с кем-нибудь и еще реже пускает в ход «жулика», т. е. нож. «Скачки» большую часть года проводят на «Романовом хуторе», иначе говоря, в тюрьме, благодаря частому «горению». Хорошее знакомство с ними сыщиков приносит им большой вред, и редкая кража сходит им благополучно. Полиция отлично организовала среди них систему доносов; для смягчения своей участи или из-за нескольких рублей воры «капают» на своих товарищей. Городские воры люди очень откровенные, и все кражи делаются сейчас же известными в их обществе. Вступив на преступный путь в молодые годы и проводя жизнь в пьянстве и других излишествах, «скачок» недолго промышляет таким образом. Его конец — или каторга, если он переходит постепенно на более дерзкие преступления, как например, грабежи, или участь «лишака», т. е. ссылка в Сибирь за рецидив. «Скачки» гибнут в молодости от разных болезней, преимущественно от дурных, которыми болеет почти что 90 процентов их братии. Кроме того, много «скачков» погибает от пьянства. Но бывает, что отдельные лица из среды «скачков» делают своего рода карьеру и поднимаются на высшую ступень воровского искусства, более широкого по деятельности; они не примыкают к другим категориям воров, совершающих взломы. О последних героях преступного мира мы поговорим в следующей главе.
VIII «ШНИФЕРЫ»
«Скачки-самородки» часто приходят к убеждению, что работать в одном городе невыгодно, так как развить свою деятельность на более широких началах нет никакой возможности из-за близкого знакомства с ними «ментов», «лягавых», «сук», «фараонов» и других представителей сей власти. Они стараются найти новые пути, бросают родной город, знакомую «хевру» и отправляются на «гастроли», принимаются за самостоятельную деятельность. Вооруженный воровскими принадлежностями, спрятанными по карманам, «скачок-самородок», появляясь в новом городе, где его никто не знает, знакомится с расположениями квартир, заглядывает в парадные ходы, словом, высматривает места, удобные для исполнения своих замыслов. Он делает нужные отметки в памятной книжке, записывает имена будущих своих жертв и, наметив себе места, подходящие по условиям для совершения преступления, несколько раз проверяет верность и точность своих наблюдений. Подобный экземпляр предпочитает работать днем; во время процесса кражи он очень хладнокровен, «ветошной кураж» в нем непоколебим. Он не нуждается в «цынтовом» и доверяет только самому себе. Одет он всегда более или менее прилично, в противоположность городскому вору, умеет изящно выражаться, сметлив и храбр. В минуты опасности он редко пускается в бегство, а старается предупредить «шухер» и не давать повода к нему, т. е. вести себя тихо, не стучать и т. д. Если он слышит, что подходят не вовремя к дверям квартиры, то прячется за дверью или в другом близком к выходу месте, откуда легко можно было бы улизнуть. При неблагоприятных же обстоятельствах он прямо идет на приближающиеся шаги. Удивление при виде его он сейчас же сглаживает каким-либо подходящим объяснением или вопросом и, пользуясь моментом, спешит уйти. Вид интеллигентного человека действует импонирующим образом и лицо, застигнувшее врасплох вора, редко соображает, в чем дело. Но в минуты серьезной опасности подобный герой преступного мира не прочь пойти и на более отчаянный шаг, если последний дает надежду на спасение. Он в состоянии бросить каким-нибудь предметом в «штымпа», собиравшегося его задержать, или ударить его кулаком по носу так, чтобы у того потемнело в глазах на несколько минут, достаточных преступнику для того, чтобы с успехом скрыться. В особенности с большой охотой воры употребляют при таких обстоятельствах нюхательный табак, который сыплют в глаза «штымпу»: это средство считается одним из верных при столкновении с глазу на глаз.
Орудие взлома «скачки» стараются употреблять только при взламывании комодов, ящиков, шкафов, а двери они предпочитают отворять ключами, которых у них всегда припасены целые связки. Это удобнее в том отношении, что несколько предупреждается тревога, которая неминуема, если хозяин квартиры видит взломанную дверь. Отворяя дверь ключом, вор изнутри снова затворяет ее, ключ кладет в карман и затем «работает» совершенно спокойно. Если в силу неблагоприятно сложившихся обстоятельств подобный «скачок» «засыпется» и попадет в участок, он старается действовать вполне разумно. Не говоря ни слова, он достает из карманов воровские принадлежности и спокойно, не моргнув даже глазом, кладет их на стол перед полицейскими. Он не запирается, называет свою фамилию, отдает свой паспорт, преимущественно «липовые очки» (поддельный паспорт) или «линковы» (на чужое имя) и, пожимая плечами, словно удивляясь волнению поймавших его людей, подробно рассказывает обстоятельства дела. Держит он себя серьезно, с достоинством, не клянется и не плачет, как «учетные», и потому полицейские редко