Трудно себе представить то оживление среди арестантов, тот нервный подъем, какой наблюдается, когда тюрьма ищет среди себя своего врага. Происходит целое следствие, самое подробное, до мелочей, когда принимают участие старые бродяги, которые гадают и по глазам арестантов читают, — арестанты на все идут, чтобы найти виновника. И если его находят, тому остается только прощаться с жизнью. Его при удобном случае, с согласия всего общества, главные пострадавшие от его доноса или арестанты, на которых пал жребий, «пришьют», т. е. совершат над ним арестантский суд. И пока виновник жив, арестанты не могут успокоиться, они горят местью, и нет ничего более ужасного и неизбежного, чем арестантское возмездие. Приговоренного к смерти чаще всего закалывают, и убийца непременно должен повернуть нож в ране: это есть традиционный арестантский прием во время убийства. После такой раны жертва никогда не остается в живых. Иногда заманят арестанты свою жертву в укромное место и там объявляют ей свой приговор. Несчастный молит, целует ноги своим судьям, клянется, рыдает, — все напрасно. Ни один мускул у них не дрогнет; привести в исполнение решение арестантов для каждого из них — священная обязанность. Трудно представить себе, сколько убивают арестантов посредством «темного кифа», когда приговоренного к смерти схватывают в темном углу, забрасывают шинелями и бьют ногами и руками, пока несчастный полумертвым не остается на полу и не уносится затем в больницу служителями.
Не только обнаружение побегов строго наказуется в тюрьме. Там всякого рода донос, более или менее важный, наказывается смертью. Кроме того, в тюрьме также сводятся счеты с виновными преступниками, изменившими традициям преступного мира на свободе во время воровских похождении, так как, несмотря на жестокое отношение преступников к доносам, полиция в лице профессиональных преступников имеет главных помощников при раскрытии преступлений. Среди них находится немало субъектов, решающихся из-за всяких личных выгод указать полицейскому виновника кражи, убийства и т. д., так что иногда такой субъект, вращаясь среди воровского общества и узнавая его похождения и тайны, бывает очень полезен полиции, которая получает от него все нужные ей сведения. Полиция дорожит таким преступником и умело эксплуатирует его. Доносчики получают прежде всего деньги за свои услуги, а затем, им значительно свободнее практиковать по части преступлений, потому что полиция крайне неохотно отправляет их в тюрьму, и только уже если доносчик слишком неудержимо поведет свои дела, полиция ставится в необходимость поступить с ним по закону.
Полиция исходит из той точки зрения, что лучше пусть не обнаруживаются кражи одного вора, а остальные воры зато будут задерживаться, чем, удалив доносчика в тюрьму, лишить себя необходимых средств для борьбы с профессиональными преступниками. В особенности охотно на сделку с полицией идут отбывшие наказание в арестантских ротах и лишенные прав. Они не имеют права проживать в течение известного времени в местах, где они совершили преступления, и в столицах, и вследствие этого любой городовой имеет право когда угодно задержать его и отправить в тюрьму. Благодаря лишь доносам с его стороны полиция охотно терпит его.
Затем, бывают отдельные случаи доносов преступников, совершивших не важные преступления; такие преступники дают «дело» полиции более важное, с тем, чтобы к ним отнеслись более снисходительно. Полиции полный расчет отпустить мелкого вора и раскрыть зато крупное преступление. Затем, предположим, приезжает в город какой-либо крупный вор-«марвихер». Не успеет он появиться в каком-либо общественном учреждении, чтобы выбрать себе жертву, как его отмечает опытный глаз сыщика и задерживает для предупреждения карманных краж. Паспорт у «марвихера» оказывается в порядке, и с первого взгляда кажется, что не было причины подвергать его аресту, лишать свободы лишь из-за одного предположения, что он явился совершать кражи. Одно желание без действий не наказуется. Но «марвихер» понимает, что, если агент решился задержать его, несмотря на отсутствие непосредственной причины, то потому, что путешествующие воры ездят всегда (как уже раньше указывалось в специальной главе) хотя и с настоящими паспортами, но на чужое имя, «белочерное». И вот вора начинают расспрашивать о предыдущих карманных кражах, совершенных другими ворами, и он принужден называть имена и раскрывать преступления своих товарищей, которых расспрашивающие разыскивают за совершенные «дела». Если он будет искренен и удовлетворит полицейских, его отправят на вокзал, прикажут взять билет и выпроводят из города. В противном случае его сделают «несчастным», как обыкновенно выражаются воры. Его сажают в тюрьму и возбуждают дело о проживании по чужому виду, а полицейские, если пожелают, непременно докажут его вину. Дело тянется долго, и все время вор сидит в тюрьме. Следствием же тем временем раскрывается его настоящее имя, «переворачивают его на лицо», как обыкновенно говорят, а затем уже выясняется его прежняя судимость и т. д. Тем более неприятно подобное дело для карманного вора, попавшегося за кражу. Если им остаются довольны допрашивающие его агенты, его не «выворачивают на лицо», он судится по найденному при нем паспорту и, конечно, привлекается за первую кражу. Другое дело, если узнаются его настоящее имя, судимость, и он предстает перед Фемидой как рецидивист. Вот, боясь такого положения, вору ничего и не остается, как идти на все требования и «капать» на своих.
Но, как ни стараются всяческого рода доносчики из преступников скрывать свое поведение, их отношение к полиции в конце концов выясняется, делается общеизвестным среди воров. Сначала такого изменника подозревают, следят за ним, говорят при нем о вымышленных преступлениях, и когда видят, что полиции об этих преступлениях также известно, это уже считается доказательством вины заподозренного. Тогда с виновником рассчитываются тут же на свободе, но в таких случаях дело кончается убийством менее часто. Зато когда виновник, которого записали на «черную доску», попадает в тюрьму, ему там конец. Несмотря на то, что тюрьма — закрытое учреждение, туда необыкновенно скоро проникает всякая новость, близко касающаяся и интересующая тюремное население. Ежедневно в тюрьму приходит «почта» в виде возвращающихся в тюрьму после пребывания на свободе профессиональных преступников, а также арестантов, прибывших с этапом, и в тюрьме известны все происшествия и выдающиеся злобы дня, касающиеся всех тюрем России. Затем, важные и срочные новости передаются в тюрьму посредством записок, переданных в хлебе или другим каким-либо секретным образом. Способам этим числа нет, и к тому же многие из них неудобно пояснять в печати. «Почта» с необыкновенным интересом встречается арестантами, она несколько заполняет пустоту и скуку, на которую они обречены. Если на свободе произошел большой «шухер», крупная кража или убийство с целью грабежа, в тюрьму немедленно проникает известие об этом. Все крайне интересуются, кто совершил преступление, поймали ли виновников и т. д. В тюрьме об этом только и говорят, и если преступление совершено членами преступного мира, там часто скоро узнают о героях его, несмотря на то, что поиски поднятой на ноги полиции ни к чему не приводят. По этой причине полицейские агенты иногда во время совершения крупных преступлений являются под ворота тюрьмы, чтобы арестанты видели их через окна и заинтересовались причиною появления своих профессиональных врагов. Арестанты, будучи за решетками тюрьмы, понятно, не боятся полицейских «сук», и вот тут открыто изливается все их презрение и ненависть к ним.
Интересно наблюдать такую картину. Стон стоит в воздухе от неистовых криков, шума, стука и свиста. Из тысячи глоток изрыгается ужасная, специально арестантская брань, брань изощренная, бесконечная, в стихах и прозе. Все население тюрьмы повисло на решетках тюремных окон, арестанты просунули сквозь решетки руки, потрясают яростно кулаками. Огромные арестантские шиши заключенные направляют обеими руками по адресу полицейских. Целый дождь плевков через окна падает на тюремный двор, некоторые арестанты принимают гнусные, отвратительные, бесстыдные позы в окнах, раздеваются, — и все по адресу блюстителей нравственности. Но среди этой толпы яростно возбужденных людей заметно несколько арестантов, особенно выдающихся по своему неистовству. Они чуть ли решетки не грызут от необыкновенной ярости, гогочут в бессильной злобе оглушительнее всех и, кажется, способны съесть первого попавшегося им врага. Между тем, для этих-то арестантов явились сюда полицейские. Ведут же себя яростнее всех эти арестанты для того, чтобы не вызвать у товарищей сомнения в их корректности, убедить их в своей необыкновенной ненависти и злобе к полицейским, которые секретно получают от них сведения обо всем слышанном в тюрьме, и нередко через тюрьму обнаруживаются крупные преступления.
Как уже было сказано, тюрьма представляет совершенно особенный мир, имеющий по своей внутренней жизни мало общего с внешним миром. Здесь свои законы, порядки и обычаи. Хотя над тюрьмой есть непосредственная власть — начальник тюрьмы, но тюрьма имеет некоторым образом свое самоуправление.
На языке профессиональных преступников тюрьма именуется «кичем», «Романовым хутором», «цинтовкой» и др. Население тюрьмы весьма разнообразно. Прежде всего тут люди разных сословий, причем преимущество в этом отношении на стороне крестьян и мещан. Арестанты помещаются по несколько человек, иногда по 20, в камерах. В одних камерах помещаются арестанты срочные, т. е. отбывают наказание люди, приговоренные на разные сроки тюремного заключения, главным образом по приговорам мировых судей; в следственных помещаются люди, находящиеся под следствием, далее есть камеры для преступников, отправляющихся в каторжные работы, и т. д. Самые интересные для наблюдателя — это общие подследственные камеры, так как там ютится разнообразный преступный люд всяческих положений, а главным образом — опытный и испытанный во всяких делах уголовного характера. Об отдельных камерах речи тут, конечно, не будет, так как на быт тюремного населения жизнь отдельных преступников влияния не имеет и ничего дать интересного в этой области не может.