Вполне понятно, что родителям Соньки была не по душе натура дочери, которая не щадила и их в своей резкости, вспыльчивости и необузданности, и потому они с удовольствием выдали ее замуж за подвернувшегося торговца-еврея, которому приглянулась хорошенькая 15-летняя девочка. Несколько лет прожила с ним Сонька, и, наконец, благодаря своим романтическим похождениям была принуждена принять от мужа развод. С этого времени начинается воровская карьера Золотой ручки.
Вскоре после развода она случайно познакомилась с известным профессиональным вором Блувштейном, годовой заработок которого исчислялся в несколько десятков тысяч рублей. Он пользовался уважением среди еврейского населения западных губерний, его ценили и принимали везде как человека денежного, не придавая никакого значения его профессии; в том обществе люди ценились только по карману, каким бы путем человек ни добывал средства. Блувштейн был человек не без образования: он сделался вором, будучи помощником провизора, говорил на нескольких языках, жил на широкую ногу. Значительно выделяясь из остальных окружавших Соньку людей, он невольно обратил на себя ее внимание как вор и богатый человек. Она сумела приглянуться Блувштейну, показавшись ему женщиной со способностями; он скоро женился на ней, и Сонька вступила в новое общество — в мир воров. Попавши в очень хорошие материальные условия, она скоро убедилась, что профессия ее супруга очень выгодна, и, помогая мужу, Сонька в конце концов постигла воровское искусство, всю его прелесть. Неудивительно, что из нее скоро выработалась воровка, не уступавшая в искусстве своему мужу. Но она начала не с карманных краж, которыми заслужила себе известность, она сперва пошла по дороге мужа, своего учителя, который не был «марвихером». Специальностью Блувштей-на были так называемые кражи «на доброе утро» или по-еврейски «цирлих», т. е. кражи из гостиниц у постояльцев, причем воруют только деньги и ценные вещи. Блувштейн был крупной величиной из этой категории воров; он совершал кражи только в больших гостиницах и часто похищал по несколько десятков тысяч рублей сразу.
Постепенно Сонька сделалась хорошим помощником своего мужа «на доброе утро». «Ветошным куражем» Сонька вполне могла похвастаться. Чтобы познакомить с главным процессом этой кражи, достаточно привести пример, как воровала в этих случаях Сонька, «работа» которой считалась верхом совершенства между представителями этого рода кражи.
По приезде в город Сонька намечала себе лучшую гостиницу и, войдя в нее якобы по делу, старательно знакомилась со всеми входами и выходами, расположением коридоров и т. д. Подозрения она никакого не возбуждала своей особой, потому что одета была всегда прилично и богато. Воровке было известно, что в таких гостиницах постояльцы привыкли поздно вставать, будучи ночью на балу в гостях или в каком-либо увеселительном заведении, и что рано утром такие господа спят крепким сном. Входя незаметно в гостиницу рано на заре, преимущественно через черный ход, она в коридоре надевала на ботинки мягкие войлочные туфли, заранее приготовленные, и отправлялась «зорить», т, е. осматривать. «На доброе утро» всегда идут «на слепую», т. е. на случай, и Сонька, неслышно двигаясь по коридору, сначала толкала осторожно каждую дверь, потому что часто в гостиницах номера не запираются на ночь. Если же двери оказывались запертыми, она имеющимися при ней ключами отворяла их. В том и другом случае воровка смело входила в номер, подходила быстро к платью постояльца, оставляемому всегда на видном месте, и обыскивала карманы, ища главным образом бумажник; она не стеснялась даже забираться рукой под подушку спящего обитателя номера. Если, добывши бумажник, она находила там сумму денег, вполне удовлетворявшую ее, она сейчас же уходила, не обращая внимания на золотые вещи. В противном же случае воровка уже искала драгоценности, забирала часы, кольца, цепи, булавки и т. п. вещи, которые обыкновенно их владельцами складываются перед сном на стол или комод. Часто бывало, что в то время, когда воровка «зорит» по коридору, из номера вдруг выходил постоялец в халате и направлялся в конец коридора. Тогда воровка быстро бросалась в опустевший на короткое время номер и, осматривая его весь самым подробным образом, переворачивала постель, выдвигала ящики комода и т. п. в поисках добычи.
Но не всегда такие похождения сходили для Соньки благополучно, не всегда ей удавалось уходить незамеченной «Фрайером». Случалось, что спавший вдруг просыпался, «тро-кался» и устремлял удивленный взор на постороннее лицо в своей комнате. Очутившийся в таком опасном положении мужчина-вор сейчас же извиняется, объясняет наскоро, что случайно попал в чужой номер, и, пока проснувшийся успевает что-нибудь сообразить, он быстро покидает комнату, хотя при этом надобно сказать, что в таких случаях воры все-таки часто попадаются. Сонька же, по примеру женщин-воров этой категории, «била пант» совершенно иного рода. Она сейчас же быстро оглядывала проснувшегося, изумленного присутствием красивой пикантной женщины, и немедленно определяла, к какого рода субъектам принадлежит ее жертва, для того, чтобы знать, как действовать. Если субъект был старик, которого не было надежды прельстить, она искусно делала вид, что пугается, громко вскрикивала и закрывала лицо руками, словно сгорая от стыда и неловкости. Это производило такое впечатление на недоумевающего старика, что он вместо того, чтобы вскочить и захватить воровку, сам конфузился и старательно закутывался в одеяло. А воровка, пользуясь этим, быстро выбегала из номера с видом женщины, взволнованной скандальной ошибкой.
Когда же перед воровкой оказывался человек, который, по-видимому, не особенно стеснялся присутствия женщины, Сонька немедленно «пунцовала» такого субъекта, с ее стороны начиналась целая игра. Смутившись, извиняясь, краснея и играя глазами, она с волнением говорила, что попала в эту комнату случайно, что ее знакомый живет по соседству и вместе с тем старалась дать понять, что она не жалеет, что так случилось, что ей не особенно хочется покинуть его комнату. Такой артистически исполняемый «пант» почти всегда достигал своей цели. Хозяин номера уже не трудился отгадывать причины неожиданного посещения красивой женщины, стоявшей перед ним. Он поддавался другим мыслям и побуждениям, и его старания в этом отношении, конечно, всегда увенчивались успехами: он оставался очень доволен сюрпризом «на доброе утро».
В другом же случае, если воровка соображала, что на проснувшегося хозяина она сразу произвела впечатление как женщина, усиливавшееся благодаря неожиданности ее появления и обстановке, она с места в карьер, не давая ему времени решить, во сне это или наяву, бросалась стремительно к нему и с замиранием, прерывая свои слова страстными поцелуями, объясняла, что она давно ждала случая к нему зайти и познакомиться. «Фрайеры» в таких случаях сейчас же «запунцовывались» и не думали о бумажнике. Если до той минуты, когда обитатель номера просыпался, воровка не успевала совершить кражи, она уходила от него впоследствии, в большинстве случаев ничего не уворовав; но, когда ей делалось известно, что в комнате находится крупная сумма, она старалась, чтобы утомленный любовник уснул, и тогда похищала все — и деньги, и вещи.
С большим успехом Сонька Золотая ручка употребляла следующий «пант», вообще нередко пускаемый в ход воровками «на доброе утро», причем этому остроумному способу избавиться от опасности много помогал ее пол. Когда она входила к постояльцу в номер и, роясь около комода с вещами, замечала, что «фрайер» вдруг «трокнулся», она делала вид, что не замечает проснувшегося хозяина, и преспокойно начинала раздеваться, словно у себя дома. Такое поведение незваной гостьи невольно заставляло «фрайе-ра» затаить дыхание и следить за прекрасной незнакомкой, пока она не замечала его и не начинала оглашать комнату испуганными криками. Постоялец чаще всего бросался ее успокаивать и уговаривать не смущаться и, если «фрайер» оказывался хорошим, дело оканчивалось к общему благополучию, Сонька уходила с деньгами. В противном же случае, когда воровка не надеялась на известную материальную пользу, она быстро одевалась и, якобы смущенная и рассерженная, уходила. В общем, она всегда объясняла хозяину, что она думала, будто попала в свой номер и собиралась ложиться спать. Бывали случаи, что ее останавливали у выхода из гостиницы швейцары, но от них она легко отделывалась, «била пант», озадачивала их и наконец давала им деньги. Перед выходом из гостиницы воровка туфли бросала в коридор.
Кроме того, Золотая ручка была также «шопемфиллер-наховирку» или «городушник» — так называются воры, совершающие кражи из магазинов драгоценных вещей. Этот род кражи совершается двояким образом: воры идут на работу «шитвис», т. е. небольшой компанией в два или несколько человек, между которыми распределяется труд для совершения преступления. «Шопемфиллеры-наховирку», которые бывают преимущественно лицами женского пола, в то время, когда приказчики раскладывают перед ними пачки с бриллиантами, нажимая пальцами на камни, приподнимают их ко рту и незаметно проглатывают их. Украв таким образом несколько бриллиантов, воры расходятся, купив какой-нибудь пустяк, если во время их присутствия не заметят пропажи. В противном же случае воровки энергично требуют обыска, зная, что при них ничего не найдут подозрительного. В других, более практикующихся случаях воровки просто незаметно прячут по карманам ценные бриллиантовые вещи и чистые бриллианты. Сонька, например, входила с сообщниками в магазин так, чтобы не было заметно даже их знакомства между собой. Они все располагались у прилавка и одновременно требовали разные вещи, а Сонька — чистые бриллианты. В то время, когда ее товарки и товарищи отвлекали от нее приказчиков, Золотая ручка ловко прятала драгоценные камни под специально отро-щенные для этого длинные ногти. Во время всей своей воровской деятельности Сонька Золотая ручка совершила кражи почти во всех больших магазинах России. К бриллиантам она питала страсть и потому с большой охотой их воровала.