– У тебя не было такого?
– Было немного. Я потратила. Это очень большая ценность. Там такие технологии, которые вам не снились.
– ВундерКунст?
– А ты до фига сильно умный, Графен, – подозрительно прищурилась Астра.
– Ты очень сильно меня подставила – тогда, в парке, – напомнил Графен. – Меня запомнили.
– Я уже поменяла тебе фальшивое лицо.
– Оно такое же нелепое, как и прежнее, а мою фигуру – даже поддельную – так просто не спрячешь.
– Да ладно тебе – мы же теперь знамениты, – отмахнулась дракон. – Разве не забавно?
– Нет. Марфа видела нас тогда – она не дура. Если увидит ту видеозапись, сложит два и два.
– Забей, соврёшь чего-нибудь, – отмахнулась девочка. – Вы же тогда и словом не перекинулись. Ты только дышал тяжело.
– Как насчёт того, что ты – «платина»? – вернулся к первоначальной теме Александр.
– А с этим какая-то проблема? – невинно улыбнулась Астра.
– Ты говорила, что «мельхиоры» – это такие поддельные серебряные драконы, которые Хеленмар выпускает независимо от Хаяо Кодзимы и гигазухов, которые, очевидно, стоят за ним.
– Угу, всё так.
– Не делай меня дураком, ты мелкое хеленмарское дерьмо, – вдруг вспылил Александр.
– Я-то думала, мы друзья.
– Пока ты не решила меня натянуть. Папа Гендо ищет девочку – платинового дракона, и когда он её найдёт, мне конец.
– Он тебя не пожалеет?
– Он маму родную не пожалеет, если узнает, что она снюхалась с драконами.
– Ладно, Графен, извини, – Астра тяжко вздохнула. – Я виновата перед тобой. Но не в том, что я «платина», а в том, что в парке повела себя… непредусмотрительно. Что до «платины», то я тебе не врала. «Мельхиоры» – действительно поддельные серебряные драконы, достаточно дешёвые в производстве, потому что не надо башлять Хаяо Кодзиме за ВундерКунст и прочие фирменные фишки. Хеленмар успел выпустить несколько партий таких «мельхиоров», и Отец драконов никак не отреагировал. Все решили, что он не против. И тогда мои создатели решили обнаглеть и под видом «мельхиоров» выпустить пробную партию поддельной «платины» – это и был мой выводок. Они думали, проскочат. Но не проскочили. Хаяо Кодзима узнал и приказал прекратить подпольное производство «мельхиоров» вообще, а конкретно мой выводок – уничтожить, причём максимально публично, чтобы все видели, что бывает, когда пытаешься обмануть Отца драконов. А иначе Хеленмар больше не получит драконов от него, и новый ВундерКунст также. Именно поэтому нас и отправили на Королевскую битву. Они… – Астра всхлипнула, а потом зарычала: – Они пожертвовали нами ради своего спокойствия. Откупились нашими смертями. За это я всех их закопаю – и хеленмарскую военщину, и Кодзиму, и гигазухов. Надо только очень продуманно действовать, потому что Хеленмар в лоб не взять.
– Тогда мы с другой стороны зайдём.
– Ха-ха, смешно. Кстати, хочешь кусок хелемарского юмора, Графен? Скажи, как после Третьей хеленмарской будут называться все города в России?
– И как?
– Углич! – звонко засмеялась Астра, хлопнув в ладоши: – Углич. Улавливаешь шутку? Это не слишком сложно для тебя?
Александр только поморщился.
– А вот тебе загадка попроще! Как в Хеленмаре называют укус пудледемона?
– Ну и как?
– АМ! – путация, – Астра сделал вид, что кусает Графена за руку.
– Не смешно.
– Да ну тебя… – приуныла Астра. Она села рядом и привалилась к Графену. Он медленно, словно нехотя, обнял её за плечи. Не прошло и минуты, как она уснула.
Графен сидел мрачнее тучи – он чувствовал, что бесконечно так продолжаться не может. И ему предстоит заплатить за своё предательство дорогую цену.
«Но я не хочу, чтобы ты тоже платила», – подумал он, глядя на мирно посапывавшую Астру.
В какой-то момент Марфа осознала, что у мужа кто-то есть на стороне. Регулярные «секретные совещания», когда его телефон был выключен, ежедневные задержки на службе… Папа Гендо его покрывает. Даже этот старый бабник Кондратьевич. Чёртова мужская солидарность! Но ничего – она выведет его на чистую воду. Небось, завёл себе какую-нибудь гимназистку. И это после того, что она для него сделала! После всего того, чем она пожертвовала!
Но нельзя предъявлять, не имея доказательств. Точнее, предъявлять-то можно всегда и что угодно – это её имманентное право, как женщины, но он опять попытается использовать эту свою мужскую логику, лишённую чувств и основанную лишь на здравом смысле, в общем, жалкое подобие настоящей логики, построенной на чуйке и гормонах. А значит, нужно собрать доказательную базу! Ну, или хотя бы что-то, с чего можно начать психологическую атаку. Марфа проверила расходы Графена за последний месяц и обнаружила, что его траты возросли на пять процентов. Если это любовница, то какая-то эконом-класса… А может, она сама ему платит? Какая-нибудь развратная бизнесвумен! Но Графена вообще не интересуют деньги… Нужно было узнать хоть что-то!
Поэтому когда муж пошёл в душ, Марфа взяла его телефон и стала смотреть список звонков – она так время от времени делала, поэтому знала все контакты мужа назубок. Вот и новый номер – некий «Николай», Графен звонил ему каждый день с работы, как минимум, по разу. «Неужели всё настолько легко?» – поразилась Марфа. У неё было минут десять-пятнадцать, потому что Графен имел привычку залипать под горячим душем, думая свои думы, так что она набрала «Николая». Трубку подняли сразу же, но молчали. Прошло несколько секунд. Наконец Марфа решилась:
– Здравствуйте!
– Добрый вечер, – раздался из трубки нежный голос… молодой девушки? Или даже ребёнка?
– Вам кого? – спросил голос.
– Николая, – ответила Марфа.
– А… Моего папу, да?
– Да.
– А он погиб два месяца назад на Марсе.
Марфа вспомнила, что два месяца назад Графен был на Марсе, участвовал в спецоперации на «Либерти Уан». Но она всё ещё не понимала, какое Сашка имеет к этому отношение. Может, решил присоседиться к вдовушке боевого товарища? Утешить её в трудную минуту? В голову полезли образы того, как Графен утешает молодую вдовушку, и Марфа против своей воли почувствовала острый приступ желания.
– Я… Мне очень жаль это слышать. А маму можешь позвать?
– Не могу.
– Почему?
– Она погибла пять лет назад, во время бомбардировки Реясильвии.
Всё-таки не вдовушка. Неужели сама девочка? Ну, это было бы слишком! Впрочем, дети сейчас рано созревают.
– Сколько тебе лет?
– Десять.
– Скажи… тебе кто-то помогает?
– Да, мне дядя Саша помогает. Мой папа… – девочка зашмыгала носом. – Когда мой папа умирал на руках дяди Саши, тот поклялся их боевым товариществом, что не оставит меня – поможет мне встать на ноги без родителей. Он очень добрый, продукты мне приносит, одежду. Мне всё это в детдоме пригодится – там не разгуляешься. Просто пока что некому меня туда сдать – вся моя родня погибла на Весте, а земная бюрократия такая долгая… Вы ведь жена дяди Саши, да?
– Да, – глухо ответила Марфа. Её уже душили рыдания, по щеке прокатилась слеза.
– У вас очень хороший муж. Дядя Саша – он, как мой папа. Смелый и сильный, добрый и отзывчивый.
– Он такой, – подтвердила Марфа. Ей было невероятно стыдно, что она могла думать о муже так плохо.
– Я могу вам чем-то помочь, тётя Марфа? – спросил нежный голос в трубке. – Если да, вы скажите. Я попробую.
– Нет, всё хорошо. Извини, – уже плача, ответила Марфа и прервала звонок, не в силах продолжать разговор.
Когда Графен вошёл в спальню, то нашёл Марфу зарёванной. Он поспешил к ней, но она, сверкнув глазами, отвесила ему звонкую пощёчину, а потом разрыдалась в его объятиях.
– За что? – спросил Александр таким ровным голосом, будто это нужно было чисто для проформы – чтобы было что вписать в графу «Причина».
– Как ты мог! – возмутилась Марфа, всхлипывая и стуча кулаками ему в грудь. – Как ты мог скрывать от меня ту девочку?
«Мне трындец», – отчётливо понял Графен.
– Ты же понимаешь, что это нельзя так оставить? – спросила Марфа.
– Да, – хрипло выдавил из себя Александр, побелев словно мел.
– Мы должны её удочерить! – воскликнула Марфа жарко.
– Чего? – оглушённо пробормотал Графен.
– Её заберут в детский дом. Это же дочь Николая, твоего боевого товарища. Ты обещал ему перед его смертью, что позаботишься о ней, и что ты делаешь? Носишь ей еду и одежду. Я поговорила с этой девочкой всего пару минут, а уже люблю её всем сердцем! Ты должен привести её к нам и познакомить.
– Ты говорила с ней?
– Да, по телефону.
– Она позвонила?
– Нет, я ей. Я должна знать, где ты пропадаешь каждый день, Саша!
– Пусть лучше её сдадут в детдом, – сказал Графен. – Не нужно её сюда приводить. Ты не понимаешь, чего просишь. Она не очень хорошая девочка – капризная, жестокая и много врёт.
– Ты наговариваешь на неё, потому что не хочешь перекладывать эту тяжесть со своих плеч на мои? Это глупо, Саша. Как её зовут?
– Астра.
– Астра? – переспросила Марфа. Она была уверена, что буквально недавно уже слышала это странное имя, но не смогла вспомнить, где и когда.
– Решено! Ты приводишь её к нам на обед в субботу. Олежек как раз будет дома – они с Астрой примерно одного возраста. Ему нужно общаться с девочками, а не только с курсантами.
– Я попробую, – нехотя согласился Графен. Похоже, он ошибался насчёт того, что ему конец прямо сейчас. Конец ему наступит в субботу. Потому что когда Марфа увидит Астру, она всё поймёт.
– Я приготовлю много вкусного. Что любит Астра?
– Клубничное мороженое, говяжьи стейки и крымское полусладкое, – сказал Графен правду.
– Она же ещё ребёнок, – удивлённо заморгала Марфа.
– Она тот ещё ребёнок! – угрюмо отозвался Александр.
Олежек появился на пороге в пятницу вечером – в форме суворовского курсанта, с многочисленными нашивками поверх фирменного кителя – «Покорителям марсианского Олимпа», «Рабочие отряды Энцелада», «Луна-сортировочная», «Союз православной молодёжи Солнечной системы», «Готов к орбитальному труду и планетарной обороне», «Лагерь отдыха Артек-Меркурий», ну и конечно же «Мой папа – космодесантник».