В один из поданных экипажей села Великая Княжна Ольга Николаевна и Родионов, в другой – С. В. Мрачковский с Наследником Цесаревичем, а в третий – Великие Княжны Татьяна и Анастасия Николаевна.
Приблизительно через полчаса извозчики вернулись, и комиссар Н. Родионов вызвал из одного вагона Графа И. Л. Татищева, Графиню Гендрикову, Е. А. Шнейдер, а из другого: А. А. Волкова, И. М. Харитонова, А. Е. Труппа и мальчика Леонида Седнева.
Однако прежде чем продолжить наше повествование, следует сказать о том, как происходила та самая «сортировка» прибывших, порученная М. С. Мрачковскому.
Читатель наверняка помнит, что постановление об аресте Князя В. А. Долгорукова было написано лично Председателем Президиума Исполкома Уральского Областного Совета А. Г. Белобородовым, можно сказать, на ходу. Теперь же вожди «Красного Урала» (исходя из ранее принятого решения центральной власти считать арестованными находившихся в Тобольске Графа И. Л. Татищева и Графиню А. В. Гендрикову) решили подготовиться к «приёму» прибывших в Екатеринбург добровольных пленников более основательно, заранее заготовив несколько постановлений об аресте, в которые оставалось только лишь вписать фамилии не-счастных.
Как и следовало ожидать, к предварительно намеченным кандидатурам на предстоящий арест (разумеется, «в целях охраны общественной безопасности», а на самом деле – как «классово чуждых элементов») относились уже упомянутые Граф И. Л. Татищев и Графиня А. В. Гендрикова. А вот А. А. Волков и Е. А. Шнейдер, видимо, пострадали из-за своей «должностной близости» к Царской Семье.
Но если на первых двух лиц данные постановления были оформлены соответствующим образом, то при оформлении такового в отношении Е. А. Шнейдер, она была вписана в него… как мужчина. Ибо в постановлении об её аресте предписывалось: «В целях общественной безопасности Областной Совет Р.К. и С.Д. Урала постановляет: арестовать прибывшего с семьёй бывш. Царя из Тобольска гражданина Е. А. Шнейдер». На А. А. Волкова же постановление и вовсе не было оформлено.
Зато Личную Фрейлину Государыни Баронессу С. К. Буксгевден, как это ни странно, не арестовали. И дело здесь, видимо, совсем не в том, что просто взяли и пожалели. Да этого и быть не могло при царящей в то время в Екатеринбурге кровавой вакханалии, имевшей целью повсеместное истребление контрреволюционного и «классово чуждого элемента». А не арестовали Софию Карловну, скорее всего, потому, что информация о заранее намеченных к аресту лицах была взята членами Президиума Исполкома Уральского Облсовета из документа, озаглавленного «Список лиц, живущих в доме № 1 (“Свободы”)», который был составлен непосредственно по указанию Чрезвычайного Комиссара ВЦИК В. В. Яковлева. И, к счастью для баронессы С. К. Буксгевден, её имя в таковом просто не значилось, поскольку она при его составлении проживала отдельно от всех остальных слуг на съёмной квартире.
Спустя годы А. А. Волков вспоминал, что Н. Родионов «выделил из одного вагона Гендрикову, Шнейдер и Татищева, а из другого – меня, Харитонова и Седнева Леонида». Всех «выделенных» повели к зданию вокзала, где их уже поджидали извозчики. Подъехав к дому Ипатьева, ссадили И. М. Харитонова и мальчика Седнева, после чего тронулись далее. На вопросы А. А. Волкова «Куда везут?», возница хранил молчание. Интрига длилась недолго. Всё стало ясным, когда они подъехали к зданию Тюрьмы № 2.
В конторе, когда комиссар С. В. Мрачковский сдавал арестованных Начальнику Арестного дома (Тюрьмы № 2) М. Г. Кабанову (старшему), выяснилось, что на А. А. Волкова не оказалось заранее заготовленного ордера. Махнув рукой, С. В. Мрачковский сказал: «Потом пришлю».
Переписав всех прибывших в Тюрьму № 2 арестованных, хотели было приступить к осмотру их личных вещей, однако производить его не стали, изъяв всё и заявив, что вернут их позже. Но, по понятным причинам, этого не случилось, ибо в лучших большевистских традициях они были попросту разворованы.
А затем новые узники были разведены по камерам.
Графиня А. В. Гендрикова и Е. А. Шнейдер попали в общую больничную камеру, а Граф И. Л. Татищев и А. А. Волков – в расположенную наверху отдельную, находившуюся в той части тюрьмы, где содержались политические заключённые или, проще говоря, заложники.
Некоторое время остававшиеся на свободе слуги жили в доставивших их вагонах. Но с началом, так называемого, «мятежа Чехословацкого корпуса», их дальнейшее пребывание в городе стало для уральских властителей крайне нежелательным. Тем более, что в числе слуг были два иностранца: П. Жильяр и С. Гиббс.
Посему, 29 мая 1918 года шестнадцати остававшимся на свободе царским слугам было вручено распоряжение Президиума Исполкома Уральского Областного Совета за подписью его председателя А. Г. Белобородова, в которой всем им предписывалось незамедлительно покинуть пределы Пермской губернии. А для того, чтобы уральским большевикам было удобнее следить за их дальнейшим продвижением в сторону пункта назначения – Тобольска, таковое было выдано одно на всех, то есть в единственном экземпляре.
Так кто же они были на самом деле, – те самые царские слуги, брошенные в тюрьму по приказу властителей «Красного Урала»? И в чём, собственно, состояла их вина перед «властью трудящихся»?
Глава 2Генерал-Адъютант, Генерал-Лейтенант Граф Илья Леонидович Татищев
Граф Илья Леонидович Татищев родился 11 (24) ноября 1859 года в Санкт-Петербурге.
Славный род Татищевых уходит своими корнями к Рюриковичам и до 1981 года насчитывал шестеро святых: Владимира Первого, Ольгу, Анну (дочь Ярослава Мудрого, в монашестве – Ирина), Князя Смоленского Мстислава Владимировича, Ростислава Мстиславовича и Мстислава Ростиславовича Храброго.
До 1917 года род Татищевых был внесен в 6-ю и 5-ю части Дворянских Родословных Книг Костромской, Московской, Пензенской, Санкт-Петербургской, Тверской и Тульской губерний.
Сам же И. Л. Татищев относился к так называемой «Алексеевской» ветви дворян Татищевых, первым графом в которой стал Командир Лейб-Гвардии Преображенского полка Николай Алексеевич Татищев (1739–1823), получивший этот титул в дни Священного Коронования Императора Александра I Павловича.
Отцом И. Л. Татищева был Граф Леонид Алексеевич Татищев (1827–1881), сочетавшийся браком в 1855 году с Екатериной Ильиничной Бибиковой (1836–1916), от которой имел нескольких детей: сыновей Александра (1856–1881), Илью (1859–1918) и дочь Елену (р. 1861).
В сентябре 1877 года Илья Татищев сдаёт экзамены в Пажеский Е.И.В. Корпус, по окончании которого в августе 1879 года получает свой первый офицерский чин Корнета и направляется для дальнейшего продолжения службы в Лейб-Гвардии Гусарский полк Его Величества полк.
До 1895 года он прослужил в этом полку, постепенно продвигаясь по службе по должности и в чинах: 8.08.1879 – Корнет, 17.04.1883 – Поручик, 3.04.1886 – Штаб-Ротмистр, 19.04.1889 – Ротмистр.
9 мая 1885 года Поручик Граф И. Л. Татищев повышается по службе и назначается на должность Адъютанта Командира 2-й Гвардейской кавалерийской дивизии, входящей в состав Гвардейского Корпуса под командованием Генерал-Лейтенанта В. Ф. Винберга. Проходя службу в этой должности, он 3 апреля 1886 года производится в чин Штаб-Ротмистра, а ещё через три года (19.04.1889) – в следующий за ним чин Ротмистра.
10 апреля 1890 года Ротмистр Граф И. Л. Татищев назначается на должность Адъютанта Главнокомандующего войсками Гвардии и Санкт-Петербургского Военного округа Великого Князя Владимира Александровича – третьего сына Императора Александра II.
Прослужив на этой должности более пяти лет, Граф И. Л. Татищев 6 декабря 1895 года получает чин Полковника, а в 1903 году награждается Орденом Св. Владимира III степени.
Начиная с 11 ноября 1905 года, Полковник Граф И. Л. Татищев состоит в должности Личного Адъютанта Великого Князя. И вполне возможно, что военная карьера Графа И. Л. Татищева так бы и закончилась на этой, не столько престижной, сколько ответственной, должности, требующей некоего дара дипломата (Великий Князь Владимир Александрович обладал весьма сложным и противоречивым характером), если бы не одно но…
В 1905 году сын Великого Князя – Великий Князь Кирилл Владимирович – без благословения на то Государя сочетался браком с Герцогиней Гессенской Викторией Мелитой, ранее состоявшей в браке с родным братом Государыни Императрицы Александры Фёдоровны Великим Герцогом Гессенским и Рейнским Эрнстом-Людвигом.
Оскорблённый решением о высылке своего сына за границу и лишением его прав Члена Императорского Дома, Великий Князь Владимир Александрович, состоявший и без того натянутых отношениях как с бывшим Императором Александром III, так и со сменившим Его Государем Императором Николаем II, высказал Ему свои обиды. А после непонимания последним таковых, подал в отставку. На его место был сразу же назначен Великий Князь Николай Николаевич (младший), который, в силу своей чрезмерной заносчивости, не нашёл возможности оставить в прежних должностях офицеров, состоявших при бывшем Главнокомандующем, в числе которых оказался и Полковник Граф И. Л. Татищев, уволенный с должности 6 декабря 1905 года.
Однако судьба оказалась к Графу И. Л. Татищеву на редкость благосклонной – в тот же день Высочайшим Повелением он был произведён в Генерал-Майоры и назначен в Свиту Его Величества.
Но полученный чин и ко многому обязывал. Ибо с его получением Граф И. Л. Татищев был вынужден выехать в Германию в качестве личного представителя Государя Императора Николая II Александровича при особе германского Кайзера Вильгельма II. Находясь при германском Императорско-Королевском Дворе, Граф И. Л. Татищев раскрывает в себе недюжинные способности не только царедворца, но и дипломата. Но, помимо этого, он, как опытный кадровый военный, негласно собирает необходимые разведывательные сведения о германских вооружённых силах.
Такая важнейшая работа не могла быть не отмечена Государем, который в 1910 году удостаивает его Орденом Св. Анны I степени, а также должностью Генерал-Адъютанта, после чего в 1913 году награждает его Орденом Св. Владимира II степени.
В Германии граф И. Л. Татищев находился до 15 апреля 1914 года, после чего по собственной просьбе был отозван в Санкт-Петербург, где вышел в отставку, продолжая, тем не менее, оставаться при Особе Государя Императора Николая II.
В годы Первой мировой войны Граф И. Л. Татищев состоял при Верховном Начальнике Санитарной и Эвакуационной части Российского Общества Красного Креста, а с началом Февральской Смуты явился в Царское Село, чтобы быть ближе к находящемуся под арестом Государю.
По своей натуре, Граф И. Л. Татищев был добрым и обаятельным человеком. А посещавший в Царском Селе Августейшую Семью незадолго до Её отъезда в Тобольск Министр-Председатель А. Ф. Керенский даже отметил этот факт во время его допроса в Париже следователем Н. А. Соколовым:
«Царю не делалось никаких стеснений в выборе тех лиц, которых он хотел видеть около себя в Тобольске. Я хорошо помню, что первое лицо, которое Он выбрал, не пожелало быть с Ним и отказалось. Я положительно это удостоверяю. Кажется, таким лицом был Флигель-Адъютант Нарышкин. Тогда царь выбрал Татищева. Татищев согласился. Я нахожу нужным, чтобы было Вами, г. [-н] Следователь, отмечено следующее: Татищев держал себя вообще с достоинством, вообще, как должно, что тогда в среде придворных было редким исключением». [325]
Однако показания А. Ф. Керенского всё же требуют некоторого пояснения.
Дело в том, что когда выяснилось, что Обер Гоф-Маршал Императорского Двора Граф П. К. Бенкендорф не сможет поехать в тобольскую ссылку из-за болезни жены, Государь предложил сопровождать Его Своему другу детства «Кире» (бывш. Помощнику Начальника Военно-Полевой Канцелярии Императора Николая II и Начальнику Главной Квартиры Императорского Двора Флигель-Адъютанту Генерал-Майору К. А. Нарышкину), на что последний попросил дать ему на обдумывание 24 часа. Услышав это, Государь отказался от его дальнейших услуг и сделал аналогичное предложение графу И. Л. Татищеву, на которое тот охотно согласился.
Из сказанного становится понятным, что, не принадлежавший к числу придворных, граф И. Л. Татищев попал в число сопровождающих Государя лиц, что называется, волею случая.
Позднее, будучи арестованным и находясь в камере Екатеринбургского Исправительного Дома, он, рассказывая об этом случае, содержавшимся вместе с ним нескольким офицерам, пояснял:
«На такое Монаршее благоволение могла ли у кого-либо позволить совесть дерзнуть отказать Государю в такую тяжкую минуту? Было бы не человечески чёрной неблагодарностью за все благодеяния идеально доброго Государя даже думать над таким предложением; нужно было считать его за счастье». [326]
Не менее интересные детали назначения графа И. Л. Татищева в качестве сопровождающего Государя лица в чине Флигель-Адъютанта описывает в своей книге и М. К. Дитерихс:
«…Керенский предложил бывшему Царю выбрать одного из следующих лиц: Воейкова, или Нилова, или Нарышкина, или Татищева, о чём Керенский послал уведомить последнего помощника комиссара Министерства Двора Павла Михайловича Макарова. Макаров приехал к Татищеву, объявил Илье Леонидовичу, что он назначен сопровождать Государя в Тобольск. На это заявление Татищев спросил:
– Что, это распоряжение Правительства или приказ Государя?
– Желание Государя, – ответил Макаров.
– Раз Государь желает этого, мой долг исполнить волю моего Государя, – сказал Татищев, и в тот же день присоединился к свите, уже состоявшей при Царской Семье». [327]
Описанную М. К. Дитерихсом картину дополняют воспоминания дочери Е. С. Боткина, Татьяны, которая так рассказывает об этой встрече:
«Кроме Кобылинского, был назначен комиссар по гражданской части Макаров, пробывший два года на каторге и говоривший что он социал-революционер, и это заявление повергло всех, в особенности Илью Леонидовича Татищева, в величайшее недоумение. Высокого роста, с тонкими чертами красивого лица, прекрасно одетый, гладко причёсанный, с полированными ногтями, он с первого взгляда производил впечатление человека из хорошей семьи и отнюдь не заражённого новыми идеями. Не знаю, за что он был на каторге. (…)
Татищев до войны состоял при Императоре Вильгельме, а после жил в Петрограде, изредка неся дежурства в Царском Селе. Макаров был послан к нему Керенским, объявить желание Государя Императора. Макаров сразу произвёл на Татищева чрезвычайно приятное впечатление и заинтересовал его вниманием знатока, с которым рассматривал старинные вещи.
– Какой Вы партии? – спросил Татищев.
– Социал-революционер.
На это Татищев рассмеялся и сказал:
– Вы такой же социалист-революционер, как и я». [328]
После того как Государь подтвердил, что будет очень счастлив, если генерал И. Л. Татищев пожелает разделить с Ним заточение, у того оставались, буквально, считанные часы для обустройства личных дел. Посему он успел в Царское Село как раз к отходу поезда.
Выбор Государя оказался очень удачным, поскольку Граф Татищев, как отмечал всё тот же М. К. Дитерихс, был человеком «с христианской душой и кротким характером», [329]которого все за время его пребывания в Тобольске искренне полюбили.
«С большим внутренним запасом духовных сил, – писал М. К. Дитерихс далее, – он умел быть всегда спокойным, ровным, внося бодрость в окружающих и стараясь различными рассказами и воспоминаниями сокращать долгие досуги томительных дней заключения в Тобольске». [330]
Ещё один, весьма, характерный штрих к портрету графа И. Л. Татищева описывает Пьер Жильяр в своём дневнике, размещённом на страницах его книги воспоминаний:
« Пятница 15 февраля.
(…) За вечерним чаем у их Величеств генерал Татищев выразил своё удивление при виде того, насколько тесно сплочена и проникнута любовью семейная жизнь Государя, Государыни и их детей. Государь, улыбаясь, взглянул на Государыню:
– Ты слышишь, что сказал только что Татищев?
Затем, с обычной своей добротой, в которой проскакивала лёгкая ирония, он добавил:
– Если Вы, Татищев, который были моим генерал-адъютантом и имели столько случаев составить себе верное суждение о нас, так мало нас знали, как вы хотите, чтобы мы с государыней могли обижаться тем, что говорят о нас в газетах». [331]
Глядя на живущую в мире и согласии Царскую Семью, все те, кто разделил с Нею добровольное заточение, старались, как могли, подражать Ей в этом. Но девять месяцев неволи, неизвестное будущее и бесконечная «зелёная тоска» периодически приводили ко всякого рода спорам, трениям и просто открытым ссорам. Наблюдая всё это, Граф И. Л. Татищев неоднократно брал на себя роль некоего миротворца, призывая ссорившихся: «Не надо мельчать, не надо мельчать», [332]а затем, чтобы разрядить атмосферу, принимался рассказывать какую-нибудь историю из своей личной жизни. Его всякий раз слушали с благодарностью, однако, не сдерживая улыбок на лице, так как истории эти всякий раз им повторялись и давно уже были всем хорошо известны. И, тем не менее, у слушавших его, хотя и в который раз, нервный накал страстей потихоньку спадал, и в «Доме Свободы» вновь воцарялся мир и порядок.
Для проживания в этом доме Графа И. Л. Татищева разместили в одной комнате с Князем В. А. Долгоруковым, что доставляло обоим определённое неудобство, поскольку первый был проникнут духом христианского милосердия, а второй, наоборот, очень резко осуждал всех и вся.
«Долгоруков рассуждал о политике не очень умно, – вспоминала Т. Е. Боткина, – делал всевозможные умозаключения, выводившие Татищева из себя». [333]
Однако, будучи беззаветно преданными Царской Семье, оба эти человека, как могли, старались облегчить дни Её пребывания в Тобольске.
Так, к примеру, они не раз в тайне от Августейших Узников выдавали за своей подписью расписки в получении денег, которые брали в долг у именитых тобольчан с целью приобретения продуктов питания, в дополнение к отпускаемым Царской Семье по солдатскому пайку, на который та была переведена после Октябрьского переворота.
Приезд Графа И. Л. Татищева в Екатеринбург был для него, помимо всего прочего, и в какой-то мере знаковым событием, ибо город этот по указу Императора Петра I был основан в 1721 году его знаменитым предком Василием Никитичем Татищевым.
Но властители «Красного Урала» не посчитались с этим обстоятельством и, как нам уже известно, прямо с поезда доставили его в Тюрьму № 2, где поместили в одну камеру с А. А. Волковым.
Стараясь хоть как-то облегчить условия их содержания, заместитель Начальника тюрьмы, бывший Ротмистр Пермского ГЖУ П. П. Шечеков (занимавший эту должность ещё до 1917 года), разрешил им приобретать пищу за свой счёт. Но оба заключённых от этого отказались, так как своих денег у них не было. А те, принадлежавшие Царской Семье, которые Граф И. Л. Татищев для удобства разделил вместе с Князем В. А. Долгоруковым, им не принадлежали, а, значит, были неприкосновенны.
Ещё в Тобольске Граф И. Л. Татищев в разговоре с П. Жильяром сказал ему: «Я знаю, что не выйду из этого живым. Я молю только об одном – чтобы меня не разлучали с Государем и дали мне умереть вместе с ним…»[334]
И надо сказать, что, произнося эти слова, Илья Леонидович, что называется, точно в воду смотрел…
Из книги воспоминаний А. А. Волкова «Около Царской Семьи»:
«Около 25 мая старого стиля в камеру вошли два надзирателя и попросили Татищева в контору, сказав, что в конторе его ожидает вооружённая стража. Татищев побледнел. Надзиратели показали ему бумагу, в которой было написано: “Высылается из пределов Уральской области”. Мы попрощались с Татищевым, и его увели. Он оставил прекрасное меховое пальто, просил меня отослать его тетке, которую он очень любил. Я подумал, как трудно мне будет сохранить это пальто. Затем мне пришло в голову, что это пальто будет нужно самому высылаемому Татищеву. Пальто это я возвратил ему, уже находившемуся в конторе.
На другой день жена надзирателя говорила, что Татищев расстрелян. Расстрелян возле самой тюрьмы. Опознали его по английскому пальто. Желая навести точные справки, мы обратились к начальнику тюрьмы, который поговорил об этом с доктором, обещавшим удостовериться лично. Осмотрев расстрелянного, доктор не признал в нём Татищева. С той поры о Татищеве я не имею никаких сведений. Убит он в Перми или же где-либо в другом месте – я не знаю». [335]
Зато читатель, благодаря оставленным Г. П. Никулиным воспоминаниям, прекрасно знает, как трагически оборвалась жизнь Ильи Леонидовича.
Прошли годы. Но память о Верном Сыне Отечества И. Л. Татищеве не стёрлась из людской памяти.
Решением Священного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви Заграницей Граф Илья Леонидович Татищев был причислен к лику Святых Новомучеников Российских от власти безбожной пострадавших и наречён именем Святого Мученика Воина Илия.
Чин прославления был совершён в Синодальном Соборе Знамения Божьей Матери РПЦЗ в Нью-Йорке 19 октября (1 ноября) 1981 года.
Граф И. Л. Татищев в материалах Предварительного Следствия 1918–1920 г.г
«(…) Татищев был лет 60, высокий, худощавый, но выглядел моложе всё же своих лет. Волосы на голове седые, кажется, пробором, усы и борода седые, подстриженные. Нос прямой, уши небольшие, лоб прямой, невысокий. Уехал он или в синей или в серой тройке». [336]
Литература о Генерал-Майоре Свиты Е.И.В. Графе И. Л. Татищеве
1. Волков С. В. Офицеры Российской Гвардии. М., Издательство «Русский путь», 2002.
2. Егоров Н. Д. Русский генералитет накануне Гражданской войны (Материалы к библиографическому справочнику), М., 2004.
3. Ковалевская О. Т. С Царём и за Царя. Мученический венец Царских слуг. М., Издательство «Русскiй Хронографъ», 2008.
4. Румянцева Е. Л. Мученические венцы принявшие. (К 90-летию убийства Царских слуг на Урале.) Екатеринбург, Издательский дом «Стягъ», 2008.
5. Чернова О. В. Верные до смерти. СПб., Издательство «Сатисъ», 2007.
6. Чернова О. В. Верные. О тех, кто не предал Царственных Мучеников. М., Издательство «Русскiй Хронографъ», 2010.