Не раз приходилось волноваться Никите, когда Варя где-то задерживалась по вечерам. Однажды сам задержал воришку-карманника на сухаревском рынке. Но никогда не думалось, что жертвой мрази может стать несчастная Аделаида Филипповна.
До её дома Никита добежал, порядком запыхавшись. На его звонки долго никто не отвечал. Наконец, на пороге появилось потомственно-пролетарское лицо женского пола, которое, дыша перегаром, злорадно известило:
– Чего припёрся, буржуй? Сдохла твоя старая карга! Довольно нашу кровь пила, паразитка!
Никите стоило большого усилия не ответить мерзкому существу доброй оплеухой, и, оттолкнув оное, он вошёл в квартиру, преследуемый бранным визгом. На крики выскочили другие соседи с не менее «приятными» лицам. От их галдежа, от духоты и смрада парившихся на кухне и развешенных в коридоре пелёнок Никите сделалось дурно. Он, однако же, прорвался в знакомую комнату, где от него в испуге отпрянула простоволосая, полуодетая девица. Здесь уже наводили свои порядки новые хозяева, и от этого стало ещё больнее.
Внезапно на руке девушки Никита углядел знакомое кольцо. Ошибиться он не мог: это было кольцо с руки Аделаиды Филипповны. Никита рванулся к девице и схватил её за руку:
– Откуда у вас это кольцо?! Отвечайте!
Девица истошно завизжала, призывая на помощь. Подскочивший парень набросился на Никиту, и в завязавшейся потасовке он не заметил появления милиционеров. Те же со всей пролетарской сознательностью нанесли ему сзади два крепких удара и потащили к выходу. В дверях, однако, их задержал пожилой крепко сбитый мужичок в штатском:
– Но! Но! Что опять происходит в этой чёртовой квартире?
Милиционеры внезапно выпрямились, взяли под козырёк:
– Да, вот, хулигана задержали, товарищ начальник!
Никита вскинул голову:
– Здесь была убита женщина, и у меня есть сведения по этому делу!
– Отпустить, – сделал знак своим подчинённым начальник.
Расправив выкрученные руки, Никита указал на стоявшую поодаль девушку:
– На ней кольцо Аделаиды Филипповны!
Девушка показала руки, изобразила изумление:
– На мне никакого кольца нет!
– Значит, она спрятала его в суматохе! Прикажите её обыскать!
– Вы Громушкин Никита Романович? – осведомился начальник.
– Откуда вы знаете?
– Имел беседу с вашей супругой. Моя фамилия Скорняков. Тимофей Лукьянович. Я расследую дело об убийстве генеральши Кречетовой. Панкратов, – обратился он к одному из милиционеров, – побеседуй тут с гражданкой по поводу кольца, объясни ей, что скрывать краденые вещи не только нехорошо, но и уголовно наказуемо.
– Да он всё врёт! – воскликнула девица, но Скорняков не обратил на её возглас внимания:
– А мы пока с гражданином Громушкиным побеседуем. Следуйте за мной, – кивнул на входную дверь.
Никита был рад покинуть зловонный вертеп и вышел за Скорняковым. На улице тот закурил папиросу и сказал:
– Вы сейчас сделали большую глупость, Никита Романович. Зачем вы пришли сюда?
– Надеялся что-нибудь узнать. Разобраться хотел…
– Органам дознания вы, стало быть, не доверяете?
– Кречетова была дворянка, вдова генерала. А милиция у нас рабоче-крестьянская…
– Поосторожнее в выражениях, – нахмурился Скорняков. – Мерзавец за подобное отправит вас туда, откуда вы только что вышли, а порядочному человеку такое обобщение – незаслуженное оскорбление.
– Простите, не хотел вас обидеть. Вы верите, что я не сочинил про это кольцо?
– Верю. Тем более, что я видел его на руке этой девки неделю тому назад, но не знал, что оно принадлежало вашей знакомой.
– Это они убили её! – воскликнул Никита.
– Соседи?
– Кто же ещё?! Они ненавидели Аделаиду Филипповну!
– Допускаю. Однако, они могут быть просто мародёрами. В городе действует не одна банда грабителей.
– Зато камеры переполнены честными людьми!
– Это не к нам упрёк, – сухо ответил Скорняков. – Мы занимаемся ворами и убийцами, а политика не по нашей части. Какой чёрт вас дёрнул наброситься на эту стервотинку? Почему бы вам было не прийти и не изложить свои подозрения? Или, может, вы собирались устроить самосуд?
– Я не подумал… Когда увидел у неё кольцо, в голове помутилось.
– Худо, что не подумали. Кольцо – вещь мелкая, его в считанные минуты можно спрятать так, что не отыщешь.
Никите стало стыдно перед этим кряжистым служакой, как будто, в самом деле, не питавшим никаких классовых симпатий и антипатий, чуждым всякой идеологии.
– А что, Тимофей Лукьянович, на задержание хулиганов теперь начальство выезжает? – полюбопытствовал он.
Скорняков прищурился:
– Да нет, хлопчики по вызову приехали, а я сам по себе – прояснить одно обстоятельство. У дверей столкнулись на ваше и вашей жены счастье. Иначе ночевали бы вы сегодня снова не в супружеской постели. Скажите-ка мне лучше вот что: очень близка вам была убитая Кречетова?
– Она мать моих друзей и была для меня родным человеком.
– Стало быть, для вас важно, чтобы убийц нашли?
– Вы ещё спрашиваете?!
– Тише, – Скорняков поправил кепку. – Значит, цели наши совпадают. Я уверен, что здесь действовала банда. Я знаю её почерк. Однако, не исключаю, что кто-то из соседей мог помогать. За этой бандой я охочусь не первый месяц. Но след наметился только сейчас. Возможно, нам может понадобиться ваше содействие. Готовы ли в к этому?
Никита насторожился:
– Хотите, чтобы я подписал какую-нибудь бумагу?
– Нет, не хочу, – с усмешкой ответил Тимофей Лукьянович, мгновенно угадав причину вопроса. – Моя цель – поимка банды. Вы в этом можете оказать мне содействие. Если, конечно, захотите.
– Я готов, – решительно сказал Никита. – Если я могу хоть чем-то помочь поимке этих выродков, то только скажите!
В этот момент из подъезда выбежал один из милиционеров, доложил радостно:
– Нашли! Товарищ начальник, нашли!
– Хорошо! – Скорняков потёр руки и ринулся следом за подчинённым.
Никита пошёл было за ним, но Тимофей Лукьянович остановил его:
– Вам там делать нечего. Идите домой, пока не натворили ещё чего-нибудь. А я вас найду, когда вы понадобитесь.
Немного задетый, Никита, однако же, смирился и, поблагодарив Скорнякова, побрёл обратно, ругая себя за излишнюю горячность и за то, что не удосужился спросить жену, где похоронили генеральшу, чтобы навестить её хоть там, в последнем её пристанище…
Глава 4. В изгнании
Белая Россия провожала своего Героя. Человек без гражданства, генерал без армии, политик, никогда не участвовавший в выборах и не боровшийся за симпатии избирателей, он был гораздо больше, нежели генерал или политик. Он сделался олицетворённой идеей Белой России. Честь и достоинство, вера и верность, мужество и доблесть – он был живым воплощением всех этих качеств. Недаром писала бельгийская «Насьён Бельж»: «Русские люди, оказавшиеся за пределами своей родины, понесли тяжёлую утрату, поскольку генерал Врангель олицетворял для них единство, честь и надежду». Ни одна особа «императорской крови» не могла и близко стать рядом с ним по уровню своего авторитета. Два Великих Князя состязались друг с другом за право считаться наследниками престола Царя, которого оба они предали. Два высочайших труса и себялюбца: один, не решившийся встать на защиту Трона и Отечества, но ожидавший подачки от самозванцев и ими обманутый, другой, лишённый каких-либо наследственных прав покойным Государем и из первых нацепивший красный бант. Оба они чернили своего царственного племянника и кузена, а ещё больше Государыню, но, когда те, очернённые, обвинённые в измене и самых невероятных грехах, приняли смерть в ипатьевском подвале, преспокойно отсиживались за пределами гибнущей России и делили… наследство. Кто бы пошёл за этими ничтожными людьми? Горстка холуёв, столь же глупых, что и они, и оттого рассчитывающих на место в «императорской свите»? Горстка фанатиков, для которых принцип монархизма выше его существа? Советы понимали это и оттого позволяли претендентам на престол спокойно и с удовольствием предаваться излюбленной забаве всех пустых, никчёмных, но спесивых людей: дележу шкуры медведя, которому никогда не быть убиту.
Белый Рыцарь – дело иное. Хотя в последний год он внешне отошёл от дел, остался в изоляции, ненавидимый великокняжескими партиями, но Советы понимали: этому человеку в нужный час довольно будет просто возвысить свой командный голос и отдать приказ. И тысячи бывших воинов, прозябающих в рудниках, ставших таксистами и половыми, оскорблённых и лишённых всего, сомкнут ряды и двинутся в атаку за своим Вождём. О, сколько сердец жило этой надеждой! Этой безумной грёзой о том, что настанет такой день!
Теперь ему уже не суждено было настать никогда…
Когда пришла тревожная весть о тяжёлой болезни Главнокомандующего, генерал Тягаев побледнел и, едва разжимая губы, проронил одно только слово:
– Добрались!
Петр Сергеевич ни мгновения не верил, что сорокадевятилетний генерал, отличающийся отменным здоровьем, мог вдруг слечь по естественным причинам. К тому же Врангель предчувствовал подобный исход. Незадолго до того он говорил о том, что нужно внимательнее относиться к еде, подозревал возможность отравления. Можно было только удивляться, откуда этот человек, не имеющий не то что своей агентурной сети или охраны, но даже секретаря, который помогал бы ему разбираться с многочисленными письмами, с такой неизменной точностью угадывал всё, что оставалось под покровом тайны для других.
К примеру, как долго удавалось чекистам водить за нос не только Великого Князя Николая Николаевича, но и генерала Кутепова с их соратниками! А попутно ещё обмануть и ликвидировать террориста Савинкова и одесского еврея, английского шпиона Рейли. Только год назад «монархист» Якушев был разоблачён своим же подельником Опперпутом, обнародовавшим в прессе подноготную операции «Трест». При этом сам Опперпут, дабы доказать чистоту собственных помыслов, стал призывать к активным террористическим действиям на территории Триэсерии. Его со всей яростью своей горячей натуры поддержала Мария Захарченко. Дворянка, смолянка, эта женщина в Четырнадцатом году бросила всё и отправилась на фронт – воевать за Россию. И так и воевала с той поры, получая раны и георгиевские кресты за отвагу… Весь крёстный путь Белой армии она прошла, не таясь в тылу, но оставаясь на передовой. В эмиграции Мария Владиславовна вошла в руководство РОВС. Отважная и бескомпромиссная, она не ведала страха перед опасностями и не знала пощады к врагам. Ей было тридцать лет, и на организацию Якушева она возложила все надежды, заявив, что, если они не оправдаются, то жить ей незачем. Надежды рухнули, и Захарченко вверилась новому «вожд