— Взгляните, какая красота! — воскликнул охранник, вернувшись к изгороди и показывая бинокль. — Сто юаней.
— Ты сказал: пятьдесят!
— Я не обратил внимания на линзы. Они превосходного качества. Давайте деньги, и я перекину его за ворота.
— Пусть будет по-твоему, — произнес Борн, собираясь просунуть деньги в ячейку изгороди. — Но юани, дружочек мой, ты получишь лишь при одном условии: если кто спросит вдруг случайно тебя обо мне, ни слова о бинокле. Я не хочу попадать из-за тебя и этой штуковины в дурацкое положение!
— Спросит?.. Глупости какие: здесь, кроме меня, никого нет.
Дельта был прав относительно особенностей мышления народов Востока.
— Но если все же тебя спросят, то будь добр сказать все как есть. Я французский бизнесмен, который разыскивает министра текстильной промышленности. Встретиться с ним в условленное время мне не удалось потому, что машину мне пригнали со значительным опозданием. Я не хочу, чтобы обо мне думали как о человеке необязательном.
— Воля ваша: раз вам надо, так и скажу. А теперь, пожалуйста, деньги!
Джейсон протолкнул банкноты сквозь ограду. Охранник схватил их и перекинул бинокль через ворота. Борн, поймав его, умоляюще взглянул на китайца:
— Не представляешь, куда мог подеваться министр?
— Представляю. И даже могу сообщить вам это без дополнительной оплаты. Люди, занимающие столь высокое положение, как вы и он, наверняка пошли бы в ресторан «Тинг Ли Гуан». Это излюбленное место богатых иностранцев и влиятельнейших членов нашего небесного правительства.
— Где находится это заведение?
— В Летнем дворце. Вы проезжали мимо. Проедете пятнадцать — двадцать километров назад и увидите большие ворота Донганьмень. Войдите в них, и вас проводят в ресторан. Да, и вот что еще, господин: обязательно покажите там ваши документы, — уж очень необычным образом вы путешествуете.
— Благодарю! — прокричал Джейсон, подбегая к машине. — Vive la France![153]
— Чудесно! — произнес охранник, возвращаясь на свой пост и пересчитывая деньги.
Офицер подошел неслышно к будке у ворот и постучал в стекло. Ночной охранник, удивившись, вскочил со стула и открыл дверь.
— О господин, вы меня так напугали! Я видел, что вы остались здесь, и решил, что устроились на ночь в одном из этих прелестных домиков, специально предназначенных для отдыха! Простите, если что не так! Я мигом открою вам ворота!
— Кто этот человек? — произнес холодно офицер.
— Иностранец, господин. Французский бизнесмен, которому очень не повезло. Как я понял, он должен был встретиться здесь с министром текстильной промышленности еще несколько часов назад и затем пойти с ним на обед, но автомобиль ему подали с большой задержкой. Он очень расстроен. Был сам не свой.
— Что за министр текстильной промышленности?
— Министр Ванг Ху… По-моему, он так сказал.
— Выйдите пока, пожалуйста, из будки.
— Слушаюсь, господин! А как ворота, открывать?
— Чуть позже. — Военный снял трубку с аппарата, стоявшего на маленьком столике, и крутанул несколько раз диск. — Могу я узнать номер телефона министра текстильной промышленности Ванг Ху?.. Благодарю. — Офицер, нажав на рычаг и отпустив его, снова стал вертеть диск. — Пожалуйста, министра Ванг Ху.
— Это я, — ответили недовольно на другом конце. — Кто это?
— Служащий торгово-консультационной службы, господин. Мы проводим обычную проверку французского бизнесмена, который сослался на вас…
— О Боже, ну не идиот ли этот Ардиссон! Во что он на этот раз впутался?
— Вы знаете его, господин?
— Хотел бы не знать! Семь пятниц на неделе! Он думает, что от него исходит аромат сирени!
— Вы собирались пообедать с ним вечером, господин?
— Обедать? Я мог сказать ему все что угодно, лишь бы угомонить его. Он слышит только то, что хочет слышать. Я вполне допускаю, что он может воспользоваться моим именем, чтобы забронировать себе номер в гостинице, если у него еще нет его. Я говорил вам, что он сам не знает, чего хочет! Сделайте ему все, о чем он просит. Это ненормальный, но безвредный тип: Мы бы отправили его в Париж первым же рейсом, если бы дураки, которых он представляет, не выложили кругленькую сумму за третьесортный товар. Через него можно проворачивать здесь, в Бэйдцзине, более чем сомнительные сделки! А сейчас оставьте меня: у нас гости. — Министр бросил трубку.
Довольный, что все разрешилось как нельзя лучше, офицер вышел на свежий воздух, к ночному сторожу.
— Все точно так, как вы сказали, — произнес он.
— Иностранец очень волновался, господин. У него был такой растерянный вид!
— Мне сообщили, что это обычное для него состояние. — Военный помолчал немного, затем продолжил: — Теперь вы можете открыть ворота.
— Слушаюсь, господин! — Охранник вытащил из кармана связку ключей, потом, постояв в нерешительности, взглянул на офицера. — Я не вижу автомобиля, господин. До ближайшего места, откуда вы могли бы добраться до Бэйдцзина, — много километров. Летний дворец был бы первым пунктом…
— Я уже позвонил насчет машины. Через десять — пятнадцать минут она будет здесь.
— Боюсь, что к тому времени мне придется покинуть вас, господин. На дороге, вон, уже виден свет от фонарика. Это едет на велосипеде мой сменщик. Я отправляюсь отсюда через пять минут.
— Возможно, я обожду здесь, — сказал офицер, не обращая внимания на слова охранника. — С севера идут тучи. Если начнется дождь, то я смогу укрыться в будке, пока не подъедет машина.
— Но я не вижу облаков, господин.
— У вас уже не те глаза, что были раньше.
— И то верно. — Надрывные звонки велосипеда нарушили тишину. Новый охранник подошел к ограде. Его напарник пошел отпирать ворота. — Эти молодые извещают о своем появлении так громко, словно они — духи, сошедшие с небес!..
— Я бы хотел вам кое-что сказать, — прервал офицер рассуждения охранника. — Как и тот иностранец, я бы не хотел, чтобы меня впутывали во что-либо — и только из-за того, что я провел лишний час в этом удивительном уголке, а не предавался сну, в котором я столь нуждаюсь! Вам нравится ваша работа?
— Очень, господин!
— А возможность продавать такие вещи, как японский бинокль, оставленный у вас на хранение?
— Что, господин?
— У меня острый слух, вы же говорили во весь голос.
— Да, господин?
— Помните, обо мне никому ни слова! И тогда и я умолчу о вашем неблаговидном поступке, из-за которого вы, несомненно, оказались бы в поле с приставленным к вашей голове пистолетом. Вы недостойно ведете себя!
— Мне все понятно, господин: я никогда не видел вас! Клянусь вселившимися в меня духами!
— Мы, члены партии, не поддерживаем веры в сверхъестественные существа!
— Тогда клянусь всем тем, что будет вам угодно!
— Открывайте же ворота и проваливайте!
— Сперва я возьму велосипед, господин! — Охранник кинулся вдоль изгороди, вывел свое персональное средство передвижения и отпер ворота. Затем, вздохнув с облегчением, швырнул сменщику связку ключей и, взгромоздившись на велосипед, покатил по дороге, спеша подальше убраться с глаз офицера.
Второй охранник вошел неторопливо с велосипедом в ворота.
— Можете себе представить? — обратился он к офицеру. — Вместо деревенского дурня у нас на кухне будет работать теперь сын гоминьдановского военачальника.
Увидев белую зарубку на стволе дерева, Борн поставил свой седан между двух сосен, выключил фары и, выйдя, быстро забросал машину ветками, чтобы ее не было видно в темноте с дороги. Повинуясь внутреннему импульсу, он работал скоро и энергично — так, как делал это всегда.
И не зря: через несколько секунд после того, как автомобиль был укрыт, на дороге, ведущей в Бэйдцзин, вспыхнул, встревожив его, свет фар. Опустившись на четвереньки в густом подлеске, он разглядел приближавшуюся машину с велосипедом на крыше. Проехав чуть вперед, она остановилась у поворота, о чем можно было судить по внезапно стихнувшему шуму мотора. Опасаясь, что опытный оперативник мог все же заметить его седан и, оставив свою легковушку в укромном месте, направиться сюда пешком, Джейсон пересек стремительно дорогу и, перебегая за плотной стеной из кустарника от сосны к сосне, добрался до поворота. Стоя на коленях в густых зарослях, он изучал каждый фут земли обочины и напряженно прислушивался к каждому постороннему звуку на пустынной в сей час шоссейной дороге.
Ничего… Затем тишину вдруг нарушило что-то. И то, что увидел он вслед за тем, не имело смысла…
А может, напротив, имело?.. Человек на велосипеде с фонариком над передним колесом так жал на педали, мчась по дороге, словно от того, какую скорость он разовьет, зависела его жизнь. Когда он приблизился, Борн увидел, что это охранник… Охранник на велосипеде… Но такой же велосипед был и на крыше машины, что остановилась на повороте. Неужто он предназначался для охранника? Конечно, нет: ведь машина могла бы проследовать и до ворот… Выходит, был еще один велосипед? И еще один охранник… подъехавший на велосипеде?.. Скорее всего, так оно и есть. Отсюда сам собой напрашивался вывод, что охранника у ворот должны были заменить одним из участников заговора.
Дождавшись, когда свет велосипеда превратился в пятнышко в погруженной во мрак дали, Джейсон перебежал через дорогу к своей машине у дерева с зарубкой, откопал рюкзак и начал вытаскивать из него свое снаряжение. Потом, сняв пиджак и белую рубашку, облачился в черный свитер, подвесил охотничий нож в ножнах к ремню темных брюк и заткнул за пояс, но уже с другой стороны, автоматический пистолет с единственным оставшимся в нем патроном. Держа в руках две катушки, соединенные тремя футами тонкого провода, он подумал, что это грозное приспособление намного лучше сделанного им в Гонконге. А почему бы и нет? Теперь он стал еще ближе к цели, если только опыт далекой «Медузы» имел какую-то ценность. Намотав провод поровну на обе катушки, он опустил их аккуратно в задний правый карман брюк, прикрепил к нижнему краю переднего кармана миниатюрный фонарик, а