Восемнадцатью минутами позже все шесть машин стояли на месте. Прибывшие позже заговорщики, покинув стоянку, присоединились к своим сообщникам где-то в укрытом мглою лесу заповедника. Наконец, спустя двадцать одну минуту после прибытия лимузина, советского производства, в ворота с грохотом въехал грузовик и, развернувшись, занял самое крайнее место на парковочной площадке, не далее тридцати футов от Джейсона. Не веря своим глазам, он наблюдал, как из кузова с брезентовым верхом выталкивали мужчин и женщин с кляпами из обрывков одежды во рту. Несчастные, упав на бетонированное покрытие стоянки, катились по нему, стеная от боли или мыча в безуспешной попытке громогласно выразить свое возмущение. Потом, когда дверца в очередной раз распахнулась, Борн увидел, как один из пленников, изгибая стройное мускулистое тело, налетел энергично на двух охранников, пытавшихся увернуться от его наскоков. Но борьба была неравной, и героя сбросили в конце концов вниз, на покрытую гравием площадку. Это был европеец… У Борна сжалось сердце. Он узнал д’Анжу! Даже при отсвете далеких прожекторов от Джейсона не укрылось, что лицо Эха было разбито, а глаза опухли, француз заставил себя огромным усилием встать, и, хотя его левая нога то и дело подгибалась, он не дал своим мучителям повода для насмешек, продолжая демонстративно стоять.
Да шевелись же ты, черт возьми! Сделай хоть что-нибудь!.. Но что?.. В «Медузе» у нас были условные знаки… Какие же?.. О Боже, что это были за знаки? И как подавали мы их?.. Ах да, в ход пускались камни, палки… И гравий!.. Брось что-нибудь, чтобы привлечь внимание д’Анжу, и прочь отсюда! Как можно дальше. А затем действуй четко и стремительно, доведи дело до конца!
Джейсон опустился на колени в тени в углу изгороди, набрал горсть гравия и бросил через головы узников, с трудом поднимавшихся на ноги. Последовало дробное постукивание по крышам машин, сопровождаемое придушенными вскриками пленников. Борн снова швырнул камешки — на этот раз покрупнее. Охранник, стоявший рядом с д’Анжу, взглянул на скатывавшийся с автомобилей гравий, но тут его внимание было отвлечено женщиной, кинувшейся к воротам. Он бросился за ней, схватил ее за волосы и швырнул к остальным. Джейсон набрал еще пригоршню камней.
И замер. Д’Анжу, упав на правое колено, уперся связанными руками в гравий и, взглянув на охранника, не сводившего глаз с женщины, медленно повернулся к Борну. «Медуза» всегда была рядом с Эхом, и он сразу же понял все. Джейсон быстро взмахнул ладонью свободной руки — один раз, второй. Отраженного от нее тусклого света было достаточно, чтобы привлечь зоркий взгляд француза. Борн приподнял голову, и Эхо увидел его! Их глаза встретились. Д’Анжу кивнул и, отвернувшись, неловко, испытывая страшную боль, поднялся на ноги, как только страж вернулся на прежнее место.
Джейсон пересчитал узников. Их оказалось семеро: две женщины и пять мужчин, включая Эхо. Собрав пленников вместе, два охранника вытащили из-за пояса тяжелые дубинки и, размахивая ими, погнали своих поднадзорных к дорожке, уходившей от стоянки в сторону леса. Неожиданно д’Анжу упал. Свалившись на левую ногу, он перевернулся на живот. Борн внимательно наблюдал. В падении было что-то странное. Но скоро все разъяснилось. Расставив широко пальцы связанных впереди рук, прикрытых его телом, француз собрал две горсти гравия и, когда приблизился стражник, снова бросил взгляд в сторону Джейсона. Это был знак: Эхо будет время от времени ронять по крошечному камешку, пока не иссякнет весь запас, чтобы его соратник из «Медузы» мог проследить их путь.
Узников повели направо, туда, где гравия не было. Молодой охранник, «капитан гоминьдановской армии», запер ворота. Перебежав из тени у ограды в тень грузовика, Джейсон вытащил охотничий нож и, пригнувшись к капоту, посмотрел на будку. Прямо у двери стоял охранник. Он разговаривал по портативной рации с кем-то находившимся в месте, отведенном для встречи. Рацию следовало бы забрать. А человека нейтрализовать.
«Свяжи его! Возьми что-нибудь из его одежды, чтобы заткнуть ему рот!»
«Убей его! Нельзя рисковать, оставляя его в живых! Послушай меня!»
Борн присел и вонзил охотничий нож в левую переднюю шину грузовика. Когда из нее вышел воздух, он проделал то же самое с задним колесом. Потом, обогнув грузовик сзади, юркнул в узкий проход между ним и соседним автомобилем. Продвигаясь осторожно вперед и то и дело оглядываясь по сторонам, он проткнул остальные две шины грузовика и левые шины легковушки. Та же участь постигла и другие автомобили, за исключением советского «ЗИЛа», находившегося ярдах в десяти от будки.
Теперь подошло время и для охранника.
«Свяжи его!..»
«Убей его! Ты должен пройти через это, ибо каждый шаг приближает тебя к твоей жене!»
Джейсон открыл как можно тише дверцу советского автомобиля, забрался внутрь и освободил ручной тормоз. Закрыв затем дверцу — так же тихо, как и открыл, он прикинул расстояние от машины до изгороди, составившее футов восемь, и, схватившись за оконную раму, с перекошенным от напряжения лицом навалился всем своим весом на машину. Та слегка подалась вперед. Чтобы довершить дело, Борн уперся спиною в стоявший за «ЗИЛом» автомобиль и подтолкнул лимузин. На этот раз машина врезалась в ограду. Джейсон пригнулся и залез в правый задний карман.
Услышав грохот, испуганный охранник выбежал из будки и, оглядев ее и стоянку, уставился на неподвижный «ЗИЛ». Потом покачал головой, как бы примирясь с необъяснимой строптивостью автомобиля, и направился назад к двери.
Выскочив из темноты с катушками в обеих руках, Борн перебросил проволоку через голову охранника. Операция заняла менее трех секунд. Не прозвучало ни единого звука, если не считать противного шипящего свиста, с которым из легких вырвался воздух. Гаррота[154] сделала свое дело: «капитан гоминьдановской армии» был мертв.
Джейсон снял рацию с пояса заговорщика и осмотрел одежду: всегда ведь можно найти что-нибудь ценное. И он нашел кое-что. Во-первых, пистолет, к тому же, что неудивительно, автоматический. Того же калибра, что и тот, который он отобрал в мавзолее Мао у другого заговорщика. Особое оружие для особых людей, пистолеты как знаки отличия. Вместо одного патрона у Джейсона теперь был полный комплект из девяти. И к ним прилагался глушитель, который не дал потревожить покой святого усопшего в святой усыпальнице. Во-вторых, он располагал бумажником с деньгами и удостоверением личности сотрудника Народных сил безопасности: заговорщики имели своих людей на самых высоких постах.
Борн, затолкав труп под лимузин, проколол шины с левой стороны и, обогнув машину, то же проделал охотничьим ножом и с шинами справа. Огромный автомобиль резко осел. «Капитану гоминьдановской армии» было обеспечено безопасное, укромное местечко для отдыха.
Джейсон побежал к будке, соображая на ходу, погасить прожектора или нет, и решил вопрос в их пользу: если он останется в живых, ему понадобятся световые ориентиры. Вот именно, если… Если? Никаких «если»! Он должен остаться в живых. Ради Мари!
Войдя в помещение, он опустился на колени, чтобы его не было видно в окно, вынул патроны из автоматического пистолета охранника и вставил их в свой. Затем оглядел все вокруг в поисках документов или инструкций. На стене висели и график дежурств, и связка ключей на гвозде. Ключи он забрал.
Зазвонил телефон! Оглушительная трель сотрясала стены небольшой, будки.
«…На случай, если позвонят вдруг по телефону, чтобы проверить, на месте ли вы. Я знаю эти порядки», — говорил «капитан гоминьдановской армии».
Борн поднялся, снял аппарат со стола и снова присел, прикрыв пальцами микрофон.
— Заповедник Дзин-Шань! — произнес он хрипло. — Вас слушают.
— Привет, боевитый мой мотылек! — прозвучал женский голос. Как сразу же понял Джейсон, ее манера говорить на мандаринском наречии изобличала в ней человека не шибко грамотного. — Как поживают сегодня ночью эти твои пташки?
— Они — прекрасно, в отличие от меня.
— Что с твоим голосом? Это ведь Во говорит, не так ли?
— Да, так. Я, похоже, отравился. Рвет постоянно, бегаю в туалет каждые две минуты. Внутри уже ничего не осталось.
— К утру-то поправишься? Я не хотела бы заразиться от тебя.
«Подыщите себе одинокую, неказистую деваху…»
— А мне бы не хотелось пропустить наш с тобой денечек.
— Ты будешь еще слишком слаб. Я позвоню тебе завтра вечером.
— Мое сердце усыхает, как увядающий цветок.
— Прощай, коровий навоз! — Женщина повесила трубку.
Разговаривая по телефону, Джейсон заметил свернутую кольцами тяжелую цепь в углу будки. Здесь, как и всюду в Китае, много ненадежных механизмов, и цепь должна была заменить запор на воротах, если он вдруг откажет. Поверх цепи лежал обычный стальной висячий замок. Подумав, что один из ключей на связке должен подходить к нему, Борн, перепробовав несколько, нашел наконец тот, который искал. Затем взял цепь и пошел было с ней наружу, но в дверях остановился, повернул назад и вырвал из стены провод телефона — еще один образчик низкого качества продукции местного производства.
Выйдя из будки, он развернул цепь и обмотал ею две центральные стойки ворот. Потом соединил четыре звена вместе, вставил в них закругленный металлический стержень и навесил замок. Все было сделано как надо, и, вопреки общепринятому мнению, пуля, попав в металл, не распахнет ворота, но зато, возможно, угодит рикошетом в самого стрелявшего или в находящихся рядом с ним.
Борн повернулся и пошел по тропе, стараясь оставаться в тени.
Вокруг было темно. Яркие лучи прожекторов у ворот заслонялись стоявшими тесно деревьями птичьего заповедника, и лишь наверху, над густыми кронами, видны еще были слабые отблески. Светя себе под ноги карманным фонариком, который он держал в левой руке, Джейсон находил через каждые шесть-семь футов по крошечному камешку. Обнаружив первые два-три камешка, он понял, что и как надо искать: примерно на равн