Шен Чу Янг был вне себя от ярости, все более осознавая, сколь умело действовал его Противник.
— Займитесь другими машинами! — заревел он. — Гоните их сюда! Все до единой!
Один за другим включали двигатели автомобилей, но результат неизменно оставался один: машины со скрежетом кренились набок или назад, колеса, разбрасывая в стороны гравий, крутились впустую на месте.
Шен, не выдержав, бросился, как безумный, к воротам, поднял пистолет и дважды выстрелил в стальную цепь. Справа от него раздался крик. Один из приспешников генерала, держась за окровавленный лоб, рухнул на землю. Шен обратил свое лицо к темному небу и издал первобытный, негодующий рев. Затем, выхватив из ножен церемониальный меч, начал остервенело рубить им замок, скреплявший звенья цепи на воротах, пока не сломался клинок.
Глава 28
— Здесь есть один такой дом с высокими каменными стенами, — произнес сотрудник ЦРУ Мэтью Ричардс, ведя машину вверх по дороге у подножия пика Виктория. — Согласно имеющимся у нас сведениям, там повсюду морские пехотинцы, и поэтому мне не улыбается, чтобы нас видели тут вместе.
— Я надеюсь, ты одолжишь мне еще немного долларов, — отозвался Алекс Конклин, наклоняясь вперед и глядя сквозь ветровое стекло. — Мне кажется, мы сумеем договориться с тобой.
— Но я не хочу, чтобы меня вовлекали в эту игру. И долларов у меня нет.
— Бедный Мэт, грустный Мэт! Уж слишком прямолинейно воспринимаешь все ты…
— О чем ты?
— Сам пока не знаю. Но от тебя в данный момент требуется только одно: проехать мимо этого дома, будто тебе надо куда-то еще. Я скажу, когда остановиться, чтобы я вышел.
— Так ты собираешься остаться здесь?
— Это зависит от обстоятельств. Оказываемая тобою помощь мне и есть те доллары, о которых я говорил тебе.
— Черт бы тебя побрал!
— С этим людьми нетрудно было бы связаться, однако я не могу им даже позвонить. Как мне представляется, сейчас самое лучшее, что я смог бы сделать, это оставаться в тени в ожидании своего часа. Но я должен иметь там кого-то, и этим кем-то предстоит стать тебе. Я буду беспокоить тебя телефонными звонками несколько раз на дню якобы для того, чтобы узнать, осталась ли в силе наша договоренность о совместном завтраке и обеде и сможем ли мы встретиться с тобой на скачках в Счастливой долине…
— Скачки исключаются, — прервал Алекса Ричардс.
— Ну что в таком случае — в музее восковых фигур… Да в любом месте, какое только придет мне на ум, лишь бы не на улице… Если ты ответишь, что занят сверх всякой меры, я буду знать, что слежки за мной нет, если скажешь, что ничего не имеешь против, то я тотчас исчезаю из своей норы.
— Я даже не знаю, где ты остановился. Все, что мне известно, так только то, что ты просил меня подъехать за тобой на перекресток Гранвиля и Карнарвона…
— Как я предполагаю, сюда направят твое подразделение в качестве боевого подкрепления. На этом станут настаивать англичане: они не захотят одни отвечать за провал, если Вашингтону вдруг что-то не понравится. Сейчас здесь настали непростые для англичан времена, и они постараются сделать все зависящее от них, чтобы хоть как-то оградить от неприятностей своих колониальных чинуш.
Когда они проезжали мимо ворот, Конклин взглянул изучающе на широкий портал в викторианском стиле.
— Клянусь, Алекс, я не знаю, о чем ты говоришь, — произнес Ричардс.
— Оно и лучше. Ну как, по рукам? Можешь стать моим человеком там?
— Да. Морские пехотинцы мне не помешают.
— Вот и отлично. Остановись здесь. Я выйду и пройду немного в обратном направлении. Если кто спросит вдруг тебя обо мне, можешь сказать, что я добрался на трамвае до пика, там взял такси, но оказалось, что перепутал дом, и, уточнив по имеющемуся у меня адресу местонахождение нужного мне дома, решил пройти по дороге пару сотен футов пешком в указанном мне направлении. Ну как, устраивает тебя такая версия, Мэт?
— Я в восторге от нее! — проговорил хмуро сотрудник ЦРУ, притормаживая машину.
— Постарайся выспаться ночью. С Сайгона прошел уже не один год, а чем мы становимся старше, тем больше нуждаемся в отдыхе.
— Я слышал, ты изрядно закладывал за воротник. Это так?
— Ты слышал только то, что мы хотели, чтобы ты слышал, — ответил Конклин, скрестив перед тем пальцы рук, и неуклюже выбрался из машины.
Короткий стук, и дверь резко распахнулась. Хевиленд взглянул недоуменно на мертвенно-бледного Эдварда Мак-Эллистера, ворвавшегося стремительно в кабинет.
— У ворот Конклин, — доложил государственный советник. — Он настаивает на встрече с вами. Заявил, что если потребуется, то будет ждать вас здесь хоть всю ночь. И сказал также, что разведет костер на дороге, если вдруг станет холодно.
— Калека, а все никак не угомонится, — резюмировал посол.
— Это как снег на голову, — продолжил Мак-Эллистер, массируя правый висок. — Но в данный момент нам лучше не ссориться с ним.
— Кажется, у нас нет выбора. Здесь не частное шоссе. Дорога проходит по территории, подпадающей под юрисдикцию пожарного департамента колонии, и если наши соседи поднимут шум…
— Да не станет же он и в самом деле…
— Нет, станет, — отрезал Хевиленд. — Пусть войдет. Его визит не просто неожидан, но и необычен. У него же не было времени собрать необходимые ему факты или по-настоящему подготовиться к штурму, который принес бы ему победу. Он фактически в открытую заявил о своем участии в происходящих событиях, чего он, имея столько разных прикрытий на случай тайных операций, не стал бы делать в обычных условиях: подобный шаг чреват для него самыми серьезными последствиями. Как-то ему самому пришлось отдать приказ уничтожить одного человека.
— По-видимому, он связан с той женщиной, — заметил советник, направляясь к телефону, стоявшему на столе, за которым сидел посол. — Если это действительно так, то он знает все, что ему надо.
— Вовсе нет: ей самой мало что известно.
— А как он узнал, где найти вас? — спросил Мак-Эллистер, держа руку на телефоне.
Хевиленд мрачно ухмыльнулся:
— Единственное, что он мог услышать, так это то, что я в Гонконге. И еще мы разговаривали с ним не так давно. Я уверен, что ему достаточно было лишь сопоставить факты.
— Но откуда ему стало известно про этот особняк?
— Этого он никогда не скажет нам. Конклин — старая азиатская лиса, господин советник, и мы не можем даже представить себе, сколь обширен круг его знакомых и осведомителей. Мы не узнаем и о том, что привело его сюда, если он сам не пожелает ввести нас в курс дела. Согласны?
— Пожалуй, да. — Мак-Эллистер поднял телефонную трубку и набрал трехзначный номер. — Начальник охраны? Пропустите мистера Конклина в ворота, проверьте, нет ли у него оружия, и лично проводите в кабинет в восточном крыле… Он что-о?.. Впустите его быстрее и загасите этот чертов костер!
— Что случилось? — спросил Хевиленд, когда советник положил трубку.
— Он развел огонь на противоположной стороне дороги.
Когда морской офицер закрыл за ним дверь, Александр Конклин заковылял в глубь нарядной викторианской комнаты.
Хевиленд поднялся с кресла, обошел стол и протянул руку навстречу вошедшему:
— Мистер Конклин?
— Уберите руку, господин посол: я боюсь заразиться.
— Ясно! Гнев исключает хорошие манеры?
— Нет, я действительно боюсь подхватить что-нибудь. Вы, выражаясь языком местных жителей, гнилой китайский болванчик. Что-то вы точно распространяете. Думаю, инфекционные заболевания.
— А что же еще могло это быть, если я и в самом деле заразен, как вы говорите?
— Смерть.
— Звучит мелодраматично, не так ли? Бросьте подобные выверты, мистер Конклин. Право же, такое вам не к лицу!
— Это не выверты. Я имел в виду именно смерть. С того момента не прошло и двадцати минут, как на моих глазах произошло убийство. Несчастную женщину срезали прямо на улице, вогнав нее сорок или пятьдесят путь. Ее настигли у стеклянной двери собственного дома, шофера застрелили прямо за рулем… Это была настоящая бойня… Вокруг — кровь и осколки стекла…
Глаза Хевиленда тревожно расширились. Истерический голос Мак-Эллистера прервал сотрудника ЦРУ:
— Это точно ее убили?.. Это она?.. Та самая женщина?
— Да, та самая, — подтвердил Конклин, повернувшись к государственному советнику, которого он только сейчас заметил. — Вы мистер Мак-Эллистер?
— Совершенно верно.
— Вашу руку я тоже не возьму: это вы — вы оба — впутали ее в свои делишки.
— Жена Уэбба и впрямь мертва?! — решил все же уточнить советник, сам не свой от ужаса.
— Нет, но благодарю за подтверждение вашей вины.
— О Боже! — воскликнул посол, с незапамятных времен занимавший свой пост и отвечающий ныне за тайные операции Госдепартамента. — Так это Стейплс!.. Кэтрин Стейплс!..
— Дайте ему сигару покрепче за сообразительность, — обратился Алекс к Мак-Эллистеру. — И спасибо за второе подтверждение вашей причастности к этой грязной истории. Вам, кажется, предстоит в ближайшее время отобедать в канадском консульстве с верховным комиссаром? Я бы не прочь поприсутствовать на трапезе, чтобы просто увидеть знаменитого посла Хевиленда за работой. Ей-богу, нам, неумехам, есть чему у него поучиться!
— Бросьте паясничать! — рявкнул Хевиленд, огибая стол. Тяжело опустившись в кресло, он откинулся на спинку и закрыл глаза.
— Что-что, а уж паясничать-то я никак не собираюсь! — заявил решительно Конклин и, стуча по полу тяжелыми башмаками, шагнул вперед; — Это вы виноваты во всем, сэр! — Сотрудник ЦРУ, нагнувшись, вцепился в край стола. — Вы в ответе за то, что случилось с Дэвидом и Мари Уэбб! Какая же вы мразь! Вы сеете повсюду только зло!.. Все, что ни делаете вы, это ложь и обман… Все, кого вы касаетесь, превращаются в озлобленных и запуганных марионеток, послушно исполняющих вашу волю. Я повторяю, сукин сын голубых кровей: какая же вы мразь!
Хевиленд чуть приподнял тяжелые веки и слегка подался вперед. Выражение лица посла говорило о желании старого человека умереть, если нельзя унять эту боль, терзающую душу. Но его же глаза сверкали и холодным бешенством оттого, что он знал неизвестное другим.