— Что-то не так. Ему уже следовало бы появиться.
— Еще две минуты — и мы стреляем в него? — произнес Мак-Эллистер и тут же испытал отвращение к самому себе из-за того, что столь неудачно пошутил. — Я хотел сказать, что понял. Главное — сохранять спокойствие.
— Когда человек опаздывает на две минуты, то, возможно, и нет оснований для беспокойства, но коль скоро он задерживается на четверть часа, ситуация резко меняется, — заметил резонно Джейсон и тихо, как бы для самого себя, добавил: — Хотя, с другой стороны, не исключено, что в данном случае мы имеем дело с вполне нормальным отклонением от нормы. Он хочет, чтобы мы вступили с ним в контакт.
— Я не понимаю…
— Вы и не должны ничего понимать. Просто идите рядом со мной, как на прогулке, пока к нам не подойдут по истечении какого-то времени. Если эта боевитая дама и увидит нас, то не удивится: китайские чиновники давно уже печально известны своими постоянными опозданиями на деловые встречи. Видимо, они считают, что это дает им какое-то преимущество.
— В соответствии с формулой: «Дайте им попотеть»?
— Именно. Только сейчас мы ждем не их. Повернем-ка налево, там темнее: нам лучше держаться подальше от света. Примите беззаботный вид, болтайте о погоде, о чем угодно. Покачивайте головой, кивайте, пожимайте плечами… В общем, ведите себя так, будто вас ничто не тревожит.
Не прошли они и пятидесяти футов, как внезапно из-за погруженного во мрак пустоватого газетного киоска раздался шепот:
— «Кам Пек».
Это было название казино в Макао.
— Вонг?
— Стойте там, где стоите, и продолжайте делать вид, будто беседуете, а сами слушайте меня!
— Что случилось?
— За вами следят.
— Два очка в пользу блестящего бюрократа-чинуши! — произнес Джейсон. — Каковы ваши соображения, господин государственный советник?
— Подобная ситуация несколько неожиданна, но вполне логична, — ответил Мак-Эллистер. — Возможно, это лишь мера предосторожности. Как мы сами убедились в том, фальшивых паспортов тут хоть пруд пруди.
— Наши паспорта проверены самой королевой Конг[234], так что сомнения в их подлинности отпадают.
— Тогда, возможно, это сделано для того, чтобы убедиться, что мы не стали связываться с людьми, которых вы предлагали прошлой ночью, — прошептал советник так тихо, что китаец-связной не смог бы ничего услышать.
— Может быть, — согласился Борн, слегка повысив голос, чтобы Вонг мог слышать его, и продолжая следить глазами за выходом с контрольно-пропускного пункта. Там никто не показывался. — Кто за нами следит?
— Свинья.
— Су?
— Вот именно. Потому-то и приходится мне прятаться, чтобы никто не увидел меня.
— Он один или с ним еще кто-то?
— Я больше никого не заметил, но, вполне вероятно, кто-нибудь есть на дороге, ведущей к горам.
— Я уберу его, — заявил боец из «Медузы» по прозвищу Дельта.
— Нет! — возразил Мак-Эллистер. — Не исключено, что Шен поручил ему проследить, идем ли мы одни или прихватили с собой кого-то еще. Вы сами только что высказали примерно ту же точку зрения.
— Но в таком случае Су должен был бы лично обойти своих дозорных, чтобы опросить их, а сделать этого он не может… Пока же ваш старый приятель летит в самолете или на вертолете, он не позволит никому пользоваться радиосвязью, поскольку боится, что разговор могут подслушать.
— Ну а почему бы нам не предположить, что были заранее обговорены особые сигналы — скажем, костер или мощные фонари, направленные вверх, — извещающие пилота, что все вокруг чисто и можно спокойно приземляться?
Джейсон взглянул на советника:
— А вы и впрямь все продумали!
— Я знаю, что надо делать, — заметил таившийся в тени Вонг. — Но эту миссия я хотел бы выполнить сам, не требуя за то дополнительного вознаграждения.
— О чем ты?
— Я убью эту свинью. И сделаю это так, что ни на кого из нас не падет подозрение.
— Что?! — Борн, удивившись, слегка повернул голову в сторону китайца-связного.
— Пожалуйста, смотри прямо перед собой.
— Прости. Но почему ты решил сделать это?
— Он вступает в половую связь без разбора, угрожая женщинам, привлекшим его внимание, что лишит работы и их самих, и их мужей, и даже их родных и двоюродных братьев. За последние четыре года он опозорил много семей, включая и моих родственников со стороны моей благословенной матушки.
— Почему же его до сих пор не убили?
— Его повсюду сопровождает вооруженная охрана, даже в Макао. Но, несмотря на это, разгневанными мужчинами было сделано несколько попыток прикончить его. Он же, со своей стороны, принял карательные меры.
— И в чем же они выразились, эти карательные меры? — поинтересовался Мак-Эллистер.
— Выбрали людей, кого попало, и обвинили в том, что они украли из гарнизона продукты питания и оборудование. Наказанием за подобные преступления служит расстрел в открытом поле.
— О Боже! — пробормотал Борн. — У меня что-то отпала охота расспрашивать. У тебя достаточно оснований убить его. И когда ты намерен сделать это? Сегодняшней ночью?
— Сейчас он без охраны. Возможно, она поджидает его на дороге, ведущей в горы, но пока он один. Если он пойдет за вами, когда вы отправитесь в путь, то я, в свою очередь, последую незаметно за ним. Если же он не стронется с места, я буду знать, что вас никто не собирается останавливать на полпути, и чуть позже догоню вас.
— Чуть позже? — нахмурился Борн.
— После того, как убью эту свинью и оставлю его свинячью тушу в самом подходящем и позорном для него месте — в женском туалете.
— А если он пойдет следом за нами? — спросил Джейсон.
— Мне представится случай разделаться с ним и тогда, когда я буду играть роль твоих глаз. Я увижу его охрану, а она меня — нет. Неважно, чем он там вздумает заняться. Стоит ему только отойти в темноте хоть на несколько футов от своих охранников, и его песенка спета. Все решат, будто он опозорил одного из своих людей, за что и был убит.
— Ну, нам пора отправляться.
— Дорогу ты знаешь.
— Да, как если бы у меня была карта.
— Я встречу вас у подножия первой горы, за лугом с высокой травой. Ты ведь помнишь это место?
— А как же? Ведь там я чуть было не нашел себе могилу.
— Через семь километров входите в лес и двигайтесь по направлению к лугу.
— Так и сделаем. Ты в прошлый раз показал мне дорогу. Удачной тебе охоты, Вонг!
— Уверен, что так оно и будет. У меня достаточно причин разделаться с этим негодяем.
Два американца шли по слабо освещенной пустынной старой площади, постепенно растворяясь в темноте. Тучный человек в гражданском, наблюдавший за ними из полумрака с бетонированной пешеходной дорожки, взглянув на часы и слегка улыбнувшись, удовлетворенно кивнул. Затем полковник Су, — а это был он, — вернулся и прошел через туннель в пустынный пограничный комплекс, включавший в себя контрольно-пропускной пункт и таможню. Железные ворота, деревянная будка и колючая проволока вдали — все было погружено в тусклое серое марево, создаваемое неярким светом электрических ламп. Преисполненная энтузиазма начальник контрольно-пропускного пункта в Жухай-Ши, провинция Гуандун, подойдя к Су строевым шагом, поприветствовала его.
— Должно быть, они очень важные люди, полковник, — произнесла женщина. На этот раз в ее глазах не было заметно и тени неприязни: ее взгляд выражал слепое преклонение… и страх.
— Да-да, конечно, — согласился тот.
— Несомненно, они должны обратиться к такому важному офицеру, как вы, с просьбой оказать им содействие в их делах. Я выполнила ваше поручение — позвонила тому человеку в Гуанчжоу. Он поблагодарил меня, но, кажется, не разобрал моего имени…
— Я выясню это, — прервал ее устало Су.
— Я поставлю самых лучших людей на ворота, чтобы встретить их, когда они сегодня ночью будут возвращаться в Макао.
Су взглянул на женщину:
— В этом нет необходимости. Их повезут в Бэйдцзин, где состоится сугубо конфиденциальная встреча на очень высоком уровне. Мне предписано проследить, чтобы вы уничтожили все записи, свидетельствующие о том, что они пересекали границу Гуандуна.
— Об этом никто не должен знать?
— Совершенно верно, товарищ. Это государственная тайна, и вы обязаны свято хранить ее. Пройдемте в ваш кабинет.
— Конечно-конечно, — ответила широкоплечая женщина, поворачиваясь по-военному четко на сто восемьдесят градусов. — У меня там чай, кофе и даже английское виски из Гонконга.
— О, английское виски! Весьма ко времени, товарищ, поскольку моя работа закончилась!
Две гротескные, в вагнеровском духе, фигуры зашагали в ногу по направлению к стеклянной двери кабинета начальника контрольно-пропускного пункта.
— Заметили огонь сигареты? — прошептал Борн, хватая Мак-Эллистера за плечо.
— Где?
— Впереди, слева от дороги! В лесу!
— Нет, не заметил.
— Вы не присматривались, вот и не разглядели. В данный момент ничего не видно. Но время от времени кора деревьев отбрасывает на миг отблеск огонька сигареты, после чего вновь наступает полный мрак. Порой я думаю, что на Дальнем Востоке табак любят больше, чем секс.
— Что будем делать?
— То же, что и раньше, только разговаривать станем чуточку громче.
— Что?
— Продолжайте идти как ни в чем не бывало и говорите все, что взбредет на ум: они все равно ничего не поймут, так как не знают английского. Вы, конечно же, знакомы и с «Гайаватой», и с «Горацио на мосту» и наверняка помните какую-нибудь песню времен вашей буйной молодости и учебы в колледже. Петь необязательно, можете просто произносить текст. Это отвлечет вас от тревожных мыслей.
— Но зачем все это?
— Дело в том, что все идет так, как вы и предполагали. Шен проверяет, нет ли с нами кого-нибудь, кто представлял бы для него потенциальную опасность. И нам следует продемонстрировать всем своим видом, что мы совершенно одни. Ну как, идет?